Капиталисты поневоле - Ричард Лахман

В конце XVI в. знать была ключевыми актором французской политики: принцы и герцоги управляли во всех главных областях (Harding, 1978, с.127-134; Babeau, 1894, I: 257-259). Знатные семейства в качестве губернаторов захватили и формальные полномочия короны по назначению чиновников на областном и местном уровнях. Губернаторы строили клиентские сети, утверждая членов менее знатных семейств судьями в областных парламентах, сборщиками налогов, офицерами провинциальных армий и держателями церковных должностей и бенефициев (Major, 1964; Harding, 1978; Asher, 1960; Peronnet, 1977).

Крупные аристократы и их клиентелы были основными помехами королевской власти в pays d’election—областях, образованных из изначального домена французских королей. Однако в pays d’etat—периферийных областях, включенных в состав Франции только в XV в., дворяне и клирики были коллективно организованы в провинциальные штаты, автономные и от власти короля, и от власти аристократов, служивших губернаторами в них. Разные формы организации знати в более древних и совсем недавно бывших независимыми областях породили две различные финансовые структуры. В pays d’election губернатор назначал оценщиков и сборщиков налогов из числа своих клиентов. Все аристократы формально не должны были платить талью — главный налог на производство и прибыль. Тем не менее чем больше крестьяне платили талью, тем меньше ренты они могли заплатить своим землевладельцам. Поэтому аристократы жаждали захватить для себя и своих союзников должности в налоговом аппарате, чтобы, используя их полномочия, перенести налоговое бремя на арендаторов других землевладельцев (Marion, 1974; Buisseret, 1968, с.57-60). Во всех областях феодалы старались распространить свое формальное освобождение от тальи на земли, которые они сдавали в аренду, а также на земли, которые они обрабатывали руками арендаторов или наемных батраков. Когда землевладельцам удавалось получить такое освобождение, они могли требовать со своих освобожденных от тальи арендаторов большую ренту по сравнению с той, которую платили арендаторы земли, облагаемой налогом (Saint-Jacob, i960, с.126-130; Varine, 1979).

Дворяне, клирики и буржуа в pays d’etat были организованы по сословиям. Как воспоминание о своей независимости провинциальные штаты сохраняли право голосовать как корпоративный орган по ставкам и конечной сумме тальи в своих провинциях. Коллективная организация штатов и их равное распределение налогового бремени на местах мешало губернаторам в pays d’etat прибегать к стратегии своих коллег в pays d’election и сталкивала мелких аристократов друг с другом в соперничестве за должности, которые позволяли им обложить чужих крестьян налоговыми повинностями данной провинции. Исключительные способности провинциальных штатов организовывать сопротивление королевским налоговым требованиям отражает сумма тальи в разных областях. Pays d’election и pays d’etat в грубом приближении имели одинаковое население и схожий уровень аграрного производства, однако талья с первой группы провинций была в 10 раз больше, чем с областей, где штаты оставались нетронутыми на протяжение всего XVI в. (Buisseret, 1968).

Там, где губернаторы смогли лучше организовать свои клиентские сети и собирали налоги в провинциях без штатов, их способности автоматически не переводились в большой доход для короны. Большая часть дохода, собранного губернаторами в pays d’election, тратилась внутри областей на армии, возглавляемые ведущими аристократическими семействами и хранящие им верность, а также на патронат для клиентов губернатора (Parker, 1983, с.1-45; Kettering, 1986).

Корона не смогла проникнуть в элитные структуры большинства областей за столетия, предшествующие Реформации. Многие pays d’etat были приграничными областями, в которых вмешательство короны могло ускорить заключение союза между недовольными аристократами и силами иноземных захватчиков. Другие pays d’etat, за исключением Прованса, находились под властью могущественных магнатов. В Провансе на расколе между дворянами образовалось необычайно сильное духовенство. Pays d’election больше страдали от фракционных конфликтов, и в этих областях корона смогла посадить относительно могущественных интендантов и собирать большинство своих налогов[142].

То, что французской короне не удалось провести Реформацию или упрочить свой контроль над католической церковью, лишило монархию финансового потока, при помощи которого можно было бы покупать верность меньших элит и благодаря их поддержке сокрушить господство магнатов или корпоративных органов в провинциях. Французские короли реализовали две стратегические возможности, которые появились в результате того, что они не сумели воспользоваться религиозными конфликтами, порожденными Реформацией. Во-первых, корона смогла натянуть маску благочестия на свою политическую слабость и представить себя папам как защитницу католической церкви от протестантских еретиков и их дворянских пособников. Папство ответило на эти гримасы, наделив французских королей определенной финансовой и политической властью над французской церковью, что оказалось более стабильным приобретением, чем то, что Генрих VIII захватил силой, потому что им не надо было делиться со светскими союзниками по Реформации. Во-вторых, французский монарх расширил трещины, открывшие религиозные разногласия в прежде монолитных блоках магнатов и городских олигархий, вбив клинья новых органов, составленных из держателей продаваемых должностей, в провинциальные, городские и общенациональные организации.

Французские короли сочетали обе стратегии, разжигания религиозного конфликта и развития коррупции, для создания вертикального абсолютизма во Франции. На какое-то время совместная энергия этих двух стратегий придала короне большую власть за счет аристократии. Окончательным признаком слабости дворянства стала Фронда. Однако начиная со второй половины XVII в. стратегические возможности короны сузились. Анализ этого конфликта элит во Франции будет проведен поэтапно, начиная с рассмотрения построения французского вертикального абсолютизма через религиозные войны и расширения продажности должностей в первой половине XVII в. Затем я объясню провал дворянской Фронды 1648-1653 гг. в терминах структуры отношений элит и классов, созданной вертикальным абсолютизмом. За победой короны над Фрондой последовал столетний политический пат и углубление финансового кризиса для короны и большей части аристократии. Я намерен показать причины этого пата и объяснить, почему он продолжался так долго. Этот анализ позволит вскрыть причины и ход революционной деструкции старого режима, которая началась в 1789 г.

В XVI в. французским королям удалось увеличить свой доход и ослабить мощь крупных аристократических родов и провинциальных штатов за счет союзов с частными лицами и корпорациями, исключенных из доминирующих политических сетей в каждой провинции. Учреждение продажи должностей обеспечило короне базис для установления прямых финансовых и политических связей с местными элитами и укрепления своих новых союзников в их борьбе с окопавшимися аристократами и чиновниками в провинциях.

Должности раздавались на фиксированный срок или на всю жизнь в обмен на изначальную, а часто и ежегодную плату от их