Елена Майорова - Женщины в эпоху Крестовых походов
Однако в 1537 г. появился список роковых женщин, якобы принесших Франции многие несчастья и невзгоды. Составляя его, гугенот Отман наряду с кровавой королевой времен Меровингов, родительницей последнего короля-бездельника Плектрудой, честолюбивой матерью Шарля Лысого Юдифью, извращенной Изабеллой Баварской, злой Анной де Боже, скупердяйкой Людовикзой Савойской, отравительницей Екатериной Медичи называет и Бланку Кастильскую, ставя ей в вину властность и «тиранию».
Что ж, у каждой медали есть две стороны.
Весть о кончине королевы Бланки пришла во время пребывания Людовика IХ в Сидоне. Это известие словно громом поразило короля. С тех пор он только и думал, что о возвращении на родину.
Так окончился Шестой крестовый поход.
Королева Маргарита осталась верна себе. Узнав о смерти Бланки, она рыдала так горько, что Жуанвиль насмешливо упрекнул ее в лицемерии, ибо скончалась женщина, которую она ненавидела всей душой и чьей смерти горячо желала. «Не являются ли эти слезы признаком раскаяния?» — лукаво спрашивал он. Маргарита же, нимало не смутившись, отвечала, что скорбит вовсе не о свекрови, а о короле, которого смерть матери сильно огорчила. К тому же ее дочь Изабелла, оставленная во Франции, теперь оказалась под присмотром мужчин, что ей очень не по душе.
Даже после смерти своей врагини она не нашла добрых слов, чтобы отдать ей должное и простить обиды!
Вернувшись во Францию, король еще долго пребывал в унынии из-за краха Крестового похода и глубоко тосковал по своей милой матушке. Человек хотя и странный, но достаточно проницательный, он не мог не заметить, что супруга не только не разделяет его скорбь, но откровенно демонстрирует свое торжество. Это еще более отдалило его от Маргариты. Однако до разрыва было далеко.
В 1256 г. родился их сын Робер[21], затем дочь Агнесса, впоследствии герцогиня Бургундская, и еще сын, Филипп, который умер младенцем. Король стал уделять своим детям больше внимания. Регулярно он собирал их в своей опочивальне и наставлял добру, милосердию и вере в Бога. Возможно, он хотел направить их по верному пути до того, как уйти в монастырь. По утверждениям современников, больше всех своих детей он любил дочь Изабеллу. Для нее он видел будущее непорочной и целомудренной невесты Христовой, которую не тревожит меняющееся состояние души, не пугает время, не тяготит утрата. Она не оправдала ожиданий и пожелала выйти замуж за Тибо, короля Наваррского. Однако Тибо умер в следующем Крестовом походе ее отца, и бездетная Изабелла через год все-таки закончила жизнь монахиней.
Супруги становились все более чуждыми друг другу. Средиземноморская энергия Маргариты требовала выхода. Королева обрела смысл жизни в деятельности по искоренению пороков. Известна ее борьба с развратом, вылившаяся в уничтожение борделей, количество которых на окраинах Парижа превысило «всякую разумную необходимость». Своими благочестивыми трудами по искоренению публичных домов, а еще прекрасными волосами, эта королева и осталась в памяти французов.
Маргарита отнюдь не отказалась от идеи оказать возможную помощь своей сестре, английской королеве.
Генрих III и Элеонора Прованская терпели поражения от графа Симона де Монфора, чужеземца, который стал «мозгом английской аристократии» и возглавил оппозицию слабому и расточительному правлению короля. Вокруг него сплотились самые крупные феодальные вожди, вся мощь Лондона, все низшее духовенство. Симон стал во всех отношениях подлинным хозяином Англии. Если бы он уничтожил короля и принцев, оказавшихся в его власти после проигранной битвы при Льюисе, он мог бы надолго закрепить свое положение. Вместо этого Великий граф решил прибегнуть к третейскому суду человека, прославившегося своей проницательностью и справедливостью — Людовика IX Французского. Генри с женой прибыли в Париж и сразу же бросились к Маргарите, умоляя ее повлиять на супруга в их пользу. Но она вынуждена была признать, что не имеет на короля никакого влияния: Сестра-просительница, конечно, открыто не высказала своего разочарования, но не могла скрыть легкого презрения к неудачливой Маргарите. Впрочем, Людовик принял сторону английского монарха — по-видимому, из корпоративной солидарности.
В Париже собрались все четыре провансальские сестры и их мать Беатриса Савойская. Ведь до сих пор не были окончательно урегулированы наследственные споры и дело об ее вдовьем наследстве. Людовик, памятуя, что Беатриса теща не только Шарля, но и его собственная, выдал ей за счет спорных владений круглую сумму и обязался каждый год выплачивать крупный пенсион.
Людовик теперь думал только о Боге, справедливости и о подготовке к реваншу в Святой земле — новому Крестовому походу. Египтяне захватили Палестину, снесли церкви и монастыри; от христианских владений осталась только Акра. Людовик «горел желанием после взятия креста (отправиться туда), старался убедить к тому же вельмож богатыми подарками, нетерпеливо ускорял сборы к походу, изготовлял корабли», — повествует его духовник Жофруа де Болье.
Однако смерть наследного принца и интриги королевы Маргариты помешали этим благочестивым замыслам. В 1261 г. Людовик создал два ордонанса, в которых ограничил и упорядочил расходы королевы и запретил ей принимать участие в какой-либо государственной или административной деятельности. Брак ее любимого сына Филиппа с Изабеллой Арагонской, заключенный в следующем году, стал для нее весьма болезненным ударом. Арагонская принцесса, будучи старше мужа на 2 года, что в юности представляется почти эпохой, полностью подчинила себе ребячливого принца. Филиппу не хватало ума и такта его отца, чтобы лавировать между двумя любимыми женщинами, и Маргарита скоро почувствовала, что значит сыновнее небрежение. На долю еще крепкой и энергичной 45-летней женщины остались только мелкие дрязги по поводу провансальского наследства и незначительное интриганство в пользу Англии — гражданская война на острове все более разгоралась. Мы не знаем причин, по которым всю свою любовь королева перенесла на племянника, принца Эдуарда. Известно только, что Филипп был горько обижен предпочтением, оказываемым матерью его кузену; она же искусно играла на его чувствах и всегда добивалась своего.
На короля оказывал сильное давление младший брат Шарль, у которого были свои далеко простирающиеся планы на будущее. «Этот черный человек, мало спавший, был для Людовик демоном-искусителем», — писал Д. Виллани. Даже французские историки свидетельствуют о его «жестокой и алчной душе». Он жаждал с помощью крестоносного войска покорить Тунис, который не платил ему дань, предоставил убежище его сицилийским врагам — уцелевшим сторонникам Манфреда и Конрадина Гогенпнауфенов, — и даже оказывал помощь мятежникам на Сицилии. С этой целью Шарль искусно привлек внимание брата к возможности обратить эмира Туниса в христианство.
Как странно распорядилась судьба! Вовсе не самый любимый и духовно близкий Бланке сын Людовика, а Шарль Анжуйский, всегда находившийся в небрежении и не получивший той материнской нежности, которая формирует многосторонность натуры, стал истинным преобразователем Средневековья, создателем огромной империи. Он вошел в историю как один из величайших политиков своего времени. Его личные достижения многочисленны. Он был отважен, деятелен, хладнокровен и требователен к себе, способен планировать грандиозные проекты и не упускать ни малейшей подробности. Он был опытным военачальником и правителем. Его благочестие было искренним. Но всего этого оказалось недостаточно для той роли, которую он для себя выбрал. В конечном итоге неудачу потерпел не король, а человек: в нем не было ни доброты, ни способности к сопереживанию, ни даже мнимого сочувствия; его личные устремления были слишком грубы и прямолинейны. Его действия вызывали протест в людских сердцах; его погубило отсутствие человеческого тепла и такта. Может быть, получи он немного больше заботы и ласки в раннем детстве, он стал бы более человечным, более отзывчивым и смог бы рассчитывать не только на страх, но и на преданность своих подданных и соратников.
Можно считать, что цели и амбиции младшего брата привели к гибели Людовика IX в его последнем Крестовом походе. Неясно, действительно ли Шарль Анжуйский верил в возможности обращения тунисского эмира, но он стремился завоевать Тунис и присоединить это государство к своей империи.
Людовик, на свою погибель, позволил себя убедить.
Весной 1266 г. он второй раз принял крест. То же сделали три его сына, прелаты и представители знати. Ко многим из них присоединились жены. Но королева Маргарита, много претерпевшая в прошлом походе, идти не отважилась. Кроме того, между нею и королем воцарились холодность и отчуждение. Вольная жизнь вдали от мужа казалась предпочтительнее аскезы, которой требовал король, уже почти достигший святости. Напоследок Людовик еще раз глубоко разочаровал и оскорбил свою верную супругу — регентство он доверил не ей, а Матье Вандомскому, аббату Сен-Дени, и Симону де Нелю. Маргарита подозревала, что так и будет, но все-таки не переставала надеяться: ей так хотелось оказаться полновластной хозяйкой государства. Ведь пример блестящего регентства королевы Бланки был еще свеж и памятен… Обиду не успокоил и дар мужа: Людовик завещал ей 4 тыс. ливров в случае своей смерти — ничтожная сумма, по сравнению с той, которую оставил Людовик VIII Бланке Кастильской.
