Андрей Савельев - 1612. Минин и Пожарский. Преодоление смуты
В резолюции кронштадцев не было лозунга «свободы торговли» и «за Советы без коммунистов». Но именно так была интерпретирована их позиция большевистской пропагандой. Среди кронштадтцев не было эсеров и меньшевиков. Но именно их влиянию большевики приписывали кронштадтское восстание. «Петроградская правда» 4 марта 1921 г. писала: «Из-за спины эсеров и меньшевиков уже выглянули оскаленные зубы бывших царских генералов».
Восставших убеждали, что советская власть повсюду крепка. Им угрожали от имени Комитета обороны Петрограда: «Вы окружены со всех сторон. Пройдет еще несколько часов, и вы вынуждены будете сдаваться. У Кронштадта нет хлеба, нет топлива. Если вы будете упорствовать, вас перестреляют, как куропаток». 5 марта председатель Реввоенсовета Советской Республики Лев Троцкий предъявил Кронштадту ультиматум, переданный по радио.
В подтверждение своих слов 6 марта большевики стянули к Кронштадту войска. В фортах Сестрорецк, Лисий Нос и Красная Горка и соседних укреплениях сосредоточились вызванные с фронта дивизии, полки курсантов, отряды ЧК и коммунистические загранотряды. Командовать штурмом был назначен Тухачевский. 7 марта начались артобстрелы города и бомбардировка с воздуха. Кронштадт ответил залпами своих орудий. Последующие дни отмечены плохо организованными попытками взять Кронштадт. Все попытки штурма были отбиты. Ледяное пространство вокруг Кронштадта было усеяно трупами. Помощи, на которую рассчитывал, Кронштадт не получал, и с каждым днем его сопротивление слабело. К вечеру 16 марта большевики взяли несколько фортов.
Кронштадтское восстание произошло накануне X съезда РКП(б). Почти 300 делегатов были мобилизованы для штурма крепости и брошены на лед под орудийные выстрелы и пулеметные очереди. Это демонстрирует статус делегатов, которых большевики в грош не ставили, – пушечное мясо гражданской войны. Участие делегатов в штурме также свидетельствует об оценке большевиками опасности восстания – его могли поддержать другие военные гарнизоны и войска. Именно поэтому в штурме участвовали либо недавно призванные молодые матросы и солдаты, едва умевшие стрелять, либо верные большевики – участники съезда. Один из батальонов новобранцев чуть было не устроил собственного восстания, не желая участвовать в штурме. Его с трудом удалось разоружить, арестовав при этом 120 человек «ненадежного элемента». В некоторых частях отказались получать ручные гранаты, потому что красноармейцы не знали, как ими пользоваться. Многие впервые взяли в руки винтовки. В войсках порой не было обуви, даже лаптей. Но накануне штурма они были снабжены не только вооружениями и обмундированием, но даже маскхалатами. Исполнение приказов поощрялось выдачей по банке консервов на человека. Неповиновение грозило выстрелом в упор от делегата X съезда РКП(б), командира или комиссара.
Ночной штурм 17 марта застопорился из-за слухов о том, что лед изрезан трещинами и залит водой. Красноармейцы говорили: «Не пойдем тонуть!» Но угроза быть убитым тут же на месте была страшнее угрозы утонуть. Сказались чистки, проведенные накануне. Красноармейцам сообщили, что об отступлении или о переговорах с мятежниками не может быть и речи. Эта установка была подкреплена загранотрядами.
Ярость последнего штурма и упорство сопротивления сильно преувеличено историками и пропагандистами. Не раз цепи наступающих залегали или откатывались назад. И это притом что лед оказался достаточно прочным, а артиллерийский огонь из крепости и с двух восставших линкоров практически не наносил ущерба. Оборона Кронштадта была организована слабо. Одна из батарей, лишенная прикрытия, была захвачена, успев сделать не более 10 выстрелов. Мощь крепости вообще не сказалась на боевых действиях, поскольку ее тыловая часть была открыта – форты предназначались для защиты Петрограда с моря. Команды линкоров не проявляли особой активности, так и не предприняв вылазку в тыл цепям, которые они вполне могли разгромить и обратить в бегство. С наступлением темноты линкоры прекратили обстрел, так и не сыграв в сражении существенной роли. Вероятно, экипажи уже не видели возможности сопротивляться, когда Кронштадт фактически пал, и готовились взорвать линкоры, но по какой-то причине не смогли этого сделать.
Уже ранним утром штурмующим удалось ворваться в Кронштадт, освободив арестованных коммунистов, которые тут же устроили расправу над своими обидчиками. В течение дня бои велись на улицах города, сведясь в основном к пулеметным перестрелкам и беспорядочной стрельбе из окон и подвалов. Тех, кто оказывал сопротивление, по приказу Троцкого в плен не брали.
К ночи восставшие линкоры перестали вести огонь, после полуночи они сдались, а уцелевшие отряды восставших бежали в Финляндию. Утром 18 марта Кронштадт полностью был взят под контроль большевиков, оставшиеся в живых участники восстания сдались. В течение последующих дней под руководством коменданта Кронштадта Дыбенко большинство из них было расстреляно.
Победа большевиков в этом эпизоде гражданской войны объясняет также и их последующие победы над всеми внутренними силами оппозиции. Страна и народ устали воевать, население готово было к миру любой ценой. Самыми неуемными были именно большевики. Они победили, продолжив гражданскую войну, в которой им мало кто хотел оказывать сопротивление, связанное с опасностью для жизни.
Большевики бились за власть до конца и добились власти, невзирая ни на какие потери – ни для самих себя, ни для России. Организаторы подавления Кронштадтского восстания впоследствии были объявлены «врагами народа», участниками разного рода заговоров. Тогдашний председатель Комитета труда и обороны Петрограда Зиновьев, страстно выступавший в Петросовете против Кронштадта, был расстрелян в 1934. Подписавший ультиматум главком Каменев умер в 1936, но после смерти был обвинен в участии в «военно-фашистском заговоре». Тухачевский расстрелян в 1937 как участник того же заговора. Палач Кронштадта Дыбенко расстрелян в 1938. Троцкий, объявивший Кронштадту ультиматум, погиб в эмиграции от удара ледорубом в 1940. Расстреляны участники штурма, видные большевистские военачальники Якир, Бубнов, Федько, Путна, Седякин, Затонский, Казанский и другие. Революция пожрала своих детей.
Кронштадтский эпизод показывает, что подавление сил, выступающих против партийного диктата («Власть Советам, а не партиям!») привела большевистских лидеров к самоуничтожению. Сегодня «партия Смуты» не желает помнить подобных уроков истории, навлекая беду не только на страну, но и на свою голову.
Философский пароход: высылка интеллекта
Конец гражданской войны был связан с тем, что лояльная к большевикам настроенная по-социалистически интеллигенция решила, что наступила обещанная свобода, и принялась заниматься тем, чем занималась между февралем и октябрем 1917 – беспрерывными съездами и дискуссиями. Со всей страны съезжались врачи, агрономы, геологи, сельхозкооператоры. И все на свой лад размышляли о перспективах социалистического строительства. В большевицкой партии возникла тревога: она утрачивает руководящую роль в области идей! Надо было показать, кто в стране хозяин. Прежде всего – показать недобитой интеллигенции.
В феврале 1922 Ленину донесли, что профессура МВТУ ведет себя «неправильно». Он предложил Каменеву и Сталину «уволить», «ударить сильно» 20–40 профессоров. За что? За то, что «они нас дурачат». То есть, прикидываются лояльными новой власти, но в действительности являются ее идейными противниками. Паранойя, которая позднее будет разрушать мозг Сталина, тогда в очередной раз поразила Ленина. Ему, находящемуся в зыбком состоянии между психической нормой и сумасшествием, мнилось, что внешне лояльная профессура что-то замышляет или просто настраивает студентов против Советской власти.
Троцкий сожалел, что не было повода расстрелять этих людей. Ленин же считал, что все это контрреволюционеры, пособники Антанты, и к ним надо относиться как к военным шпионам. В воспаленном и уже увядающем мозгу большевицкого лидера обнаружилось понимание, что все эти люди не имеют отношения к его государству, а потому их уничтожение, привычное в условиях войны, теперь будет выглядеть не как самооборона, а как уголовное преступление. Пора было налаживать хозяйство, а без капризного Запада это было невозможно. Массовые расстрелы в условиях наступившей после войны тишины, могли бы отозваться в далеко не дружелюбных правительствах государств, на торговлю с которыми большевики рассчитывали.
Теоретическую базу под высылку Ленин подвел в статье «О значении воинствующего материализма», где изобрел новые определения в адрес тех, кто не собирался с ним полемизировать, но кого он сам избрал в качестве оппонентов – «дипломированные лакеи поповщины» и «современные крепостники под мантией научности». Затронув публикацию в журнале «Экономист» Питирима Сорокина (после высылки он станет всемирно известным социологом), Ленин предложил всех подобных интеллектуалов, не признающих марксистский материализм, «вежливенько препроводить в страны буржуазной “демократии”». После чего подобные мысли получили широкое хождение вместе с призывами «философию – за борт!».
