Сергей Сергеев-Ценский - Обреченные на гибель (Преображение России - 1)
- Идемте же, Наталья Львовна! - в третий раз сказал Ваня, просунув пальцы к локтю ее руки.
Он покраснел, он даже чуть потянул кверху этот локоть, но она сказала тихо:
- Вы идите, а я еще посижу.
- Здесь больница, а не театр!.. - поднял голову Илья. - Уведи ее, Ваня, ради бога!
Обхватив Наталью Львовну за прижатые локти сзади, Ваня решительно поднял ее с табурета, как подымают маленьких детей, а Илья укрылся с головою одеялом.
Был момент, когда совершенно потемнело в глазах Натальи Львовны, и она упала бы, если бы не держал ее под руку Ваня, а когда момент этот прошел и она вышла рядом с Ваней из палаты, то в коридоре ей пришлось сесть от слабости и перебоев сердца на белый диван.
- Экая вещь! - тихо басил над нею Ваня. - Может быть, воды?
Минуты две очень нехорошо билось сердце, но, оправившись, сказала Наталья Львовна то, чего не понял Ваня:
- Мой вам совет: никогда не бейте розовых лампадок.
Лицо ее было очень какое-то серое, даже глаза из черных стали сизыми, так что испугался Ваня, но она сама пошла к выходной двери и потом на лестнице и на дворе по желтым ракушкам уверенно ставила ноги.
На извозчике она спросила Ваню:
- Зачем ему пятьдесят тысяч... вашему другу?
- Его дело... не знаю, - ответил Ваня, а подумав, сказал: - На мелкие расходы, должно быть.
- Конечно... Куда же еще такую мелочь, если... большие планы!.. А что такое его большие планы?
- Ну почему же я знаю!
- Он вам говорил ведь?
- Неопределенное все очень...
- Вы не хотите сказать!
- Неопределенно все... Боюсь напутать...
- Ну, хорошо... Демидов, Крупп - это все пушки... Нелепо и странно... И скучно... И мне не нужно совсем...
Ваня пожал плечом, и успели проехать два-три квартала, пока снова заговорила Наталья Львовна:
- Не понимаю, что это!.. Илья и пушки!.. Что он - артиллерист, что ли?
- И Демидов артиллеристом не был, - отозвался Ваня. - Но вы только представьте: идет вперед человечество, и что впереди его? - Пушка... Однако нужно же идти вперед, а не назад... Приятнее идти вперед... Вот почему, если большие планы...
- То в них завернута пушка?.. Большие планы!.. Илья и... пушки!..
И она вдруг засмеялась неудержимо, чем очень обеспокоила Ваню.
Однако, пересилив себя, она зажалась в угол фаэтона под поднятый верх, и так сидела остальную дорогу молча.
Когда же доехали до гостиницы "Бристоль", подавая на прощанье руку Ване, сказала Наталья Львовна:
- Ему большие планы, - я не хочу их знать, - что-то скучное и... длинное, наверно... А вот сцену он бросил по причине... по причине мне более понятной... Не было у него настоящего большого таланта, у вашего друга, - не было, и все он хотел, чтобы вот так сразу ни с того ни с сего появился талант, но тут хотеть мало... Это - не пушки!.. До свиданья, мой дорогой!
Она не заметила даже, как сказала по-актерски "мой дорогой", но Ваня отметил это.
И когда Алексей Иваныч, случайно стоявший у окна, когда он вернулся домой, бросился к нему на двор узнать, как здоровье Ильи, Ваня сказал ему, приглядевшись:
- Да он-то ничего... бодр... А вот ваша знакомая, - та мне показалась гораздо хуже...
- Как хуже?.. Что это вы сказали?.. Почему хуже? - растерялся Алексей Иваныч.
- Ничего, ничего... Вот какой вы беспокойный!.. Рикошет, просто, от ваших выстрелов... только и всего...
- Вы меня осуждаете? Скажите!.. - вспомнил Алексей Иваныч, что этот дюжий художник дружен с Ильей.
- Ну, какой же я вам судья! Что вы! - улыбнулся Ваня. - Дело ваше.
И поднялся к себе наверх.
А в гостинице "Бристоль", в своем номере, Наталья Львовна так же, как и Илья, легла в постель и натянула на себя одеяло.
Так она пролежала до вечера, пока не услышала за стеною шагов пришедшего Макухина.
На ее стук в стену он пришел, как всегда, встревожился, что она больна, сел около, и долго было так:
За окнами номера внизу на улице визжал и звенел трамвай, мерно били о камни лошадиные подковы, стоял предночной гул городского центра, а перед Натальей Львовной торчала чужая ей рыжеволосая, тугая, простонародного склада, плотная, освещенная снаружи электричеством, а изнутри парой сметливых серых глаз голова Макухина.
- Федор Петрович, - сказала, наконец, с видным усилием Наталья Львовна. - А что, пятьдесят тысяч - это большая для нас с вами сумма или не очень?
Макухин покачал золотой головой:
- Цены деньгам не знаете, - э-эх!.. Пятьдесят тысяч - это капитал, а не сумма!
- Значит, у нас его нет, этого капитала?
- Пока что - нет!
- Надо, чтобы был!
Тут Наталья Львовна сбросила одеяло и встала.
- Человеку ведь не позвонишь, чтобы принес, - попробовал улыбнуться Макухин.
- Мы будем работать, и чтобы он был!
Очень значительно это было сказано, и очень серьезно было у нее лицо, так что даже Макухин повеселел.
- Неужто?.. - И глаза у него зарозовели. - Я говорил ведь, что большие дела будем делать с вами!.. Поэтому, значит, я угадал!
- Ну уж, - пятьдесят тысяч, разве это большие дела? - вздернула она головой презрительно, и вдруг совсем иным, деловым тоном: - Камень ваш это, собственно, что такое?.. Как, куда и зачем?.. Бойкое дело?
- Какая же может быть в камню бойкость?.. Дело, известно, тихое... Камень - не ситец... Износу ему нет, камню... Ходу с ним мало, с камнем... И надоел он уж мне, признаться сказать, этот камень: очень уж в нем вес большой!
- Хорошо, бросим камень, - быстро решила она. - И что же мы будем делать?
- Завод какой в аренду взять можем... или имение... Эх!.. Мне главное, чтобы я знал, зачем это... а один я не знаю, вот где беда!.. Одному много ли нужно?.. Я не то чтобы ленив, ну, а все ж таки... кнут и мне не мешает... напоминание...
- Значит, я буду кнут?
- Напоминание, а не то что кнут!.. Вдвоем дело делать или же одному? - большая разница!.. Сам себе кто может поверить?.. Нет такого человека, кроме как сумасшедший какой... А другой скажет тебе, ты и веришь.
- Име-ние... что ж... Это ничего... Поля летом, - это красиво...
Наталья Львовна просто думала вслух, глядя в угол по-за спиной Макухина, но он, услышав это, встал со стула, надавил кнопку звонка - два раза, коридорному - и сказал радостно:
- Ну вот, - я вам на выбор представил: имение или завод?.. А вы мне со своей стороны: имение... Об заводе совсем молчок... Значит, и я уж теперь должен думать: имение! Мне ведь все равно, в какую сторону думать, - лишь бы дело... И вышло на проверку, что и мне, мужику, имение больше, конечно, под масть... Имение для меня гораздо лестней... Лошадей заведем хороших... выезд...
- Верховых!.. Иноходцев! - оживилась Наталья Львовна.
- Ну вот!.. Значит, есть у меня теперь линия, куда гнуть!.. Вот я о чем говорю.
- А пятьдесят тысяч?
- Пятьдесят не пятьдесят, - найдем!.. Для такого дела деньги добудем.
- И это не какие-то "большие планы"?.. Это просто "так"?
- Большого ума не потребуется... Спокойным манером сделаем... Только - свой во всем глаз нужен... Конечно, ежели управляющему довериться, - в трубу пустит!
- Кто же отдаст доходное имение в аренду?
- Вот на!.. Мало таких, что землю имеют, а она им ни к чему?.. Им бы только пользу какую с нее взять, а не убыток... Недалеко ходить Гречулевич...
- Что, - Таш-Бурун у него возьмем?
- Зайцев на нем гонять?.. Ничего нет на Таш-Буруне этом, кроме все того же камню... А с камнем решили кончать.
- Да, раз камень - дело тихое... А завод?.. Вы знаете Круппа?
- Это орудия? - Макухин улыбнулся. - Орудия на частных заводах не делают... Частным людям они ни к чему: это не ситец.
- А как же... мне говорили сегодня... один человек хочет непременно, как Крупп... и Демидов... Ружья и пушки... Главное - пушки... Но это же глупость, конечно!.. Разумеется, это не ситец... Значит, имение... Решено!.. Чем же плохо имение?.. Отлично!.. Возьмем имение.
- Папашу туда захватим... Он - человек военный, - полковник... Таких хозяйство любит.
- И Алексея Иваныча!.. Алексей Иваныча непременно!..
- Да уж этому, убогому, теперь, конечно, куда же еще?.. Неминуемо, к нам. Он уж нам в порядочную копейку вскочил, и еще вскочит... Однако, человек безобманный... Я к родному брату веры не имею, а за Алексеем Иванычем этим только смотреть, чтобы не напутал чего, а верить можно.
Вошел коридорный. Макухин заказал ужин и самовар, и только тут вспомнила Наталья Львовна, что она с утра ничего не ела, и почувствовала голод, и когда коридорный сказал свое: "Сию минуту" - и ушел, она подошла очень близко к Макухину, положила руки ему на плечи, очень долго разглядывала его, точно увидела впервые и точно не был даже он человеком, - и сказала вдруг:
- А акции?.. Частных пушечных заводов у нас нет, конечно, но зато должны быть акции... ведь так?
- И что же с этими акциями? - улыбнулся Макухин. - Купил их и смотри на них?.. Какая же тут от денег польза?
- Ну да... в самом деле... Дело тихое, - не снимала она рук с его плеч и все разглядывала его, как сквозь невидную лупу. - Сколько-нибудь там процентов в год...
- А может, и никаких! - улыбнулся Макухин, очень неподвижно держа все тело, точно боясь пошевельнуться. - Куда же лучше из своих рук глядеть!
