Мой Календарь - Борис Акунин

Дело в том, что 9 августа 1173 года было начато строительство колокольной башни собора Санта-Мария-Ассунта в городе Пиза — печально знаменитой Пизанской Башни.

Имя шлимазла-зодчего, спроектировавшего слишком узкий для такой жирафы фундамент, сохранилось в веках. Когда в семье архитекторов рождается детеныш, папа с мамой пугают его: «Будешь плохо кушать и мало учиться — вырастешь таким, как Бонанно Пизано».

А что же сегодня делать? — спросите вы.

Обниматься — вот что.

В Японии сегодня отмечают Хагу-но хи, День Обнимашек. Потому что «ха-гу» (английское hug, «обниматься») по-японски означает «восемь-девять», то есть восьмой месяц и девятый день.

Обнимайте всех, кто против этого не возражает. Кто возражает — сначала объясните, что это не харассмент, а просто день такой.

Только архитекторам и строителям обнимать себя не позволяйте. Держитесь от них сегодня подальше.

Таких дней, благоприятных для больших начинаний, в году всего два. И десятое августа идеально подходит не просто для большого, а для Очень Большого Плавания. Такого, когда нужно десять раз подумать, стоит ли в него ввязываться, ибо хоть цель велика, велики и риски.

Если у вас есть подобные планы, то лучше всего приступить к их осуществлению в день, когда стартовало самое грандиозное плавание в истории человечества: 10 августа 1519 года Фернан Магальянш освятил знамена и отбыл из Севильи по реке Гвадалквивир в сторону океана.

Плавание докажет, что Земля действительно круглая, и экспедиция вернется с драгоценным грузом пряностей три года спустя. Путь завершит только один корабль из пяти, из 250 человек обратно в Севилью прибудут восемнадцать и Магальянша среди них не будет — он сложит голову на далеких Филиппинах. Слава первого «сиркумнавигатора», «кругосветника», досталась португальцу незаслуженно — вообще-то эта честь принадлежит капитану Элькано, приведшему остатки экспедиции домой. На гербе, который король пожаловал счастливцу, изображен глобус и начертано: «Ты первый обогнул меня», но в историю почему-то вошло имя несчастливого Магеллана.

Если отважились на Очень Большое Плавание — освящайте знамена и вперед. Удачи вам. Желаю оказаться не Фернаном Магелланом, а Хуаном Элькано.

Сегодня лучше не шутить. Можете попасть в неловкую и даже скандальную ситуацию — как это произошло с президентом Рейганом 11 августа 1984 года.

Рональд Рейган был большой шутник, обладавший весьма своеобразным чувством юмора. Иногда шутки получались удачными и всем нравились. Пресса и публика пришли в восторг, когда во время одной пресс-конференции раздался громкий хлопок, очень похожий на выстрел (лопнул воздушный шарик). Президент сорвал аплодисменты, обронив «Missed me» («Мимо!»). Для человека, которого в свое время тяжело ранил псих, это действительно было замечательное присутствие духа.

Вот этот симпатичный эпизод.

Но в 1984 году рейгановская реприза получилась мягко говоря неудачной. Перед вполне рядовым радиовыступлением, думая, что микрофон еще отключен, юморист торжественно объявил, развлекая тех, кто находился рядом: «Дорогие американцы, рад сообщить вам, что сегодня я подписал указ, навсегда объявляющий Россию вне закона. Через пять минут мы начинаем бомбардировку». Эпоха была крайне нервная, очередное обострение «холодной войны».

Те, кто не видел рейгановской ухмылки, а только услышал это заявление, шутку не оценили, а фраза «We begin bombing in 5 minutes» вошла в анналы как образец идиотского факапа (Шишков, прости, не знаю, как перевести).

Посерьезней сегодня, пожалуйста.

Истинно красивое всегда печально, а истинно печальное всегда красиво, говорят японцы, а они знают толк в красоте. Моно-но-аварэ, «печальное очарование вещей», — один из канонов японской эстетики.

Я всякий раз испытываю это щемящее чувство, когда прохожу через кладбище Банхилл, расположенное рядом с моим лондонским домом. Это старинный погост, там давно никого не хоронят. Я такие кладбища очень люблю и даже написал об этих островках застывшего времени целую книгу.

Моно-но-аварэ я ощущаю, останавливаясь около вот этой могилы, которую почти всегда украшают детские игрушки.

Умер он очень красиво.

В этот день Блейк, больной, много работал, иллюстрировал Дантов «Ад». Потом вдруг сказал жене Кэйт: «Я хочу тебя нарисовать, потому что ты мой ангел».

И нарисовал. Через несколько часов тихо скончался. Перед смертью еще и напевал что-то, а напоследок сказал: «Я отправляюсь в Страну, о которой всю жизнь мечтал».

Он был странный, Блейк. Как его стихи и картины.

А щемящее чувство меня охватывает, потому что последний, предсмертный рисунок Блейка, с женой-ангелом, не сохранился. Это очень печально и очень красиво.

Это она, но рисунок не тот, не Блейка. Зато Кэйт лежит рядом, в той же могиле.  

Сегодня очень красивый японский праздник О-Бон, день поминовения дорогих людей — родственников и друзей, которые ушли, оставив по себе добрую память.

Поздно вечером японцы выходят на берег и пускают по воде кораблик со свечой. Кораблик медленно плывет, близкие идут по берегу и вспоминают ушедшего.

Река памяти с плывущими по ней огоньками памяти и любви — это не душераздирающее, а душеумиротворяющее зрелище. Красота печали — один из главных канонов японской эстетики, а горевать полагается без рыданий, чтобы не травмировать своими страданиями посторонних.

Про праздник поминовения в Японии написано бессчетное множество стихотворений, но лучше всего дух этой ночи, на мой вкус, передает четверостишье Жуковского, который про О-Бон, да и про