История Израиля. Том 3 : От зарождениения сионизма до наших дней : 1978-2005 - Говард Морли Сакер
В марте 1988 г., в последний год нахождения у власти администрации Рейгана, сенатор Карл Левин (демократ, избранный от штата Мичиган) направил послание государственному секретарю Шульцу. Заверив адресата в своей безусловной поддержке ближневосточной мирной инициативы, выдвинутой Госсекретарем, автор выражал свою “обеспокоенность” по поводу того, что премьер-министр Израиля Шамир категорически отвергает эту инициативу. В числе 29 политических деятелей, подписавших это письмо, были видные произраильские представители обеих партий, и в их числе шесть сенаторов-евреев, включая самого Левина. Два года спустя, в феврале 1990 г., сенатор Роберт Доул (республиканец, штат Канзас) пошел еще дальше. Отметив, что текущий бюджетный законопроект на 1991 г. содержит традиционные ассигнования Израилю в размере 3 млрд долларов в виде экономической и военной помощи, сенатор Доул в своем письме в редакцию “Нью-Йорк таймс” предложил, чтобы по меньшей мере 5 % от этой суммы было предоставлено новой демократической России и другим странам бывшего советского блока. Предложение Доула свидетельствовало о чем-то большем, нежели просто переоценке американских дипломатических приоритетов. В своих последующих интервью этот видный деятель Республиканской партии не скрывал, насколько в Сенате возмущены “избиениями и убийствами арабских женщин и детей”. Сенатор, разумеется, настаивал на том, чтобы Соединенные Штаты прекратили “поощрять” такую политику.
Бюджетные предложения сенатора Доула не были приняты — да он, собственно, и не рассчитывал на это. Все, что он хотел сделать, так это высказать предостережение в адрес Израиля: терпение американцев исчерпано. И этот сигнал был более чем обоснованным. Еще в 1987 г. опросы общественного мнения показывали, что Израиль, по мнению 64 % респондентов, является “надежным союзником” Соединенных Штатов, и это было вполне хорошим показателем. Однако опросы, проведенные в период между 1988 и 1990 гг., продемонстрировали, что величина этого показателя упала в значительной степени: до 44 % в опросе, проведенном газетой “Вашингтон пост” в 1989 г., и до 28 % в опросе Люис Харрис в 1990 г. Конечно же, результаты такого рода опросов сами по себе вряд ли в состоянии определять позицию страны по вопросам, имеющим судьбоносное значение. Тем более в случае Израиля не следует смешивать борьбу за выживание с конкурсом на популярность в зарубежных странах. И все-таки к концу 1980-х — началу 1990-х гг. в высшей степени уместно было задаться вопросом: в состоянии ли Израиль справиться со своими внутренними и международными проблемами, обостряющимися на фоне постоянно растущего недовольства жителей страны, явно выраженной критики со стороны американских властей и зловещего молчания диаспоры.
Глава XXXIV.
Нелегкая дорога к миру
Огненный ветер с Персидского залива
Президент Ирака Саддам Хусейн был жестоким диктатором, но при этом вряд ли его можно было назвать человеком невежественным. На протяжении 1970-х гг. он в полной мере использовалпостоянно растущие прибыли от нефтедобычи, чтобы превратить свою нищую захолустную страну в квазииндустриальную державу регионального значения. Никогда раньше у граждан Ирака не было такого высокого жизненного уровня, да к тому же в стране существовало всеобщее бесплатное образование и развитая система медицинского обслуживания и социального обеспечения. При всей своей жестокости Саддам Хусейн был для населения страны лидером не менее харизматическим, чем президент Гамаль Абдель Насер для египтян. К тому же он, подобно покойному египетскому президенту, стремился прослыть самым ревностным поборником арабского национализма. Чтобы достигнуть этой цели, Саддаму надо было получить для своей почти не имеющей выхода к морю страны более свободный доступ к мировым нефтяным рынкам. В этом и состояла причина его восьмилетней (1980–1988 гг.) войны с соседним Ираном. Эта война, целью которой было стратегическое господство в Персидском заливе и в которой не было победителя, унесла жизни сотен тысяч и иракцев, и иранцев. Помимо людских потерь, война стоила Ираку порядка 500 млрд долларов и обременила его экономику иностранными долгами на общую сумму более 80 млрд долларов.
После войны Саддам был вне себя от негодования — и не только потому, что ему не удалось добиться военных успехов, которые можно было бы назвать бесспорными. Президент Ирака был уверен в том, что его войска “спасли” арабов Ближнего Востока от орд аятоллы Хомейни. Разве тем самым он не заслужил финансовой компенсации от других арабских стран — путем списания внешнего долга? Этого мнения, однако, не разделял один из самых богатых кредиторов Ирака, Кувейт, — и власти этого эмирата требовали возврата долгов. Но что еще хуже, Кувейт никак не хотел соглашаться со старыми претензиями Ирака на два острова — Варба и Бубиян, находящихся непосредственно напротив устья реки Шатт-Эль-Араб, служащей для Ирака выходом из порта Басра в Персидский залив. Будь эти острова во владении Саддама, это в значительной степени облегчило бы ему доступ в Персидский залив и, возможно, отчасти компенсировало бы неопределенность исхода войны с Ираном. Для человека с характером Саддама существовал лишь один путь к достижению цели. Он решил разобраться и с территориальными, и с финансовыми проблемами единым ударом — захватив Кувейт. На протяжении весны и начала лета 1990 г. иракский диктатор начал во все более резком тоне угрожать Кувейту — причем мало кто из сторонних наблюдателей воспринимал его выходки всерьез. Однако 1 августа, вопреки всем предположениям, Саддам отдал приказ стотысячной армии начать наступление. На рассвете была захвачена столица эмирата, Кувейт-Сити, а эмир бежал в Саудовскую Аравию.
Эта агрессия, чреватая еще более глубоким проникновением иракских войск в южном направлении, на территории других нефтедобывающих стран Персидского залива, была неприемлема как для Западной Европы, так и для арабских стран. Разумеется, она была недопустима и с точки зрения Соединенных Штатов. Президент Джордж Буш в полной мере оценил ту угрозу, которую несли действия Саддама безопасности всего региона Персидского залива, крупнейшего мирового источника нефти, и потому он немедленно приступил к формированию коалиции стран Европы и Ближнего Востока, включив в нее даже таких, казалось бы, невероятных союзников, как СССР, Египет и Сирия. Разумеется,
