Грегори Дуглас - Шеф гестапо Генрих Мюллер. Вербовочные беседы
Мы сидели бок о бок в его кабинете и работали над этим почти шесть часов, и в итоге он заявил, что удовлетворен, и удостоил меня нескольких комплиментов. Следующей персоной, которой следовало показать папку, был сам Гитлер, и Гейдрих сказал мне, что фюрер был сильно впечатлен, особенно когда Гейдрих указал, что большинство документов – оригиналы.
Теперь, заручившись согласием Гитлера, мне следовало подложить этот яд Сталину таким образом, чтобы он принял его без подозрений.
С. Насколько я понимаю, вы использовали для этого чехов.
М. Нет, но эта страна принимала участие. Во-первых, у меня был человек из СД, который действовал как связной Скоблина и должен был поехать в Париж, чтобы поговорить с ним о других вещах. По ходу разговора он должен был сказать, что существует значительная подшивка документов в штаб-квартире гестапо в Берлине о намечающемся внутреннем путче, направленном на ликвидацию товарища Сталина. Человеку из СД было приказано привлечь особое внимание к этому делу, но не рассматривать его в деталях, а просто случайно обмолвиться в разговоре и затем перейти к другим вопросам. Он сделал это и доложил мне, что генерал искренне заинтересовался в то время, но наш человек ушел от продолжительных дискуссий по этому поводу. Неплохо для начала.
Теперь вернемся к Чехословакии. У меня в гестапо был человек, работавший с антигитлеровски настроенными немцами, которые убежали туда после 1933 года. Люди Штрассера, к примеру. Этот человек выдавал себя за беженца, немецкого коммуниста и был очень ценным для нас. Не привлекая внимания наших врагов, он тем временем наблюдал за деятельностью чешских коммунистов.
Смысл был в том, что этот человек пользовался благосклонным вниманием советских агентов в Праге и я инструктировал его быть более точным, чем наш человек в Париже. Он сказал русским, что знает от своего друга, что эти документы существуют, и рассказал о малой толике содержащейся там информации.
После этого он стал ждать, когда большая рыба клюнет на наживку. Из-за бюрократической медлительности, особенно в России, потребовался целый месяц, чтобы понять, что рыба клюнула. Париж и Прага накинулись на наживку, как голодные рыбы, и следующий акт моей маленькой драмы начался. У нас была специальная комната в штаб-квартире гестапо, где мы хранили очень щекотливые материалы. Только несколько проверенных людей имели к ней доступ. Был один чиновник, за которым мы в то время наблюдали. Он был социалистом до 1933 года, и мы подозревали, что он связан с Советами. Мы усилили наше наблюдение за ним, его почтой и телефонными разговорами и по прошествии примерно двух недель были вознаграждены, узнав, когда состоялся контакт. Он встретился с польским коммунистом в пивном баре, где они говорили некоторое время. Я не удивился, когда узнал, что наш внушающий подозрение коллега вскоре захотел перейти в комнату с документами. Я устроил так, чтобы он свободно мог входить в специальное помещение, где получал доступ к материалам, но постоянное присутствие других сотрудников лишало его возможности скопировать хотя бы слово.
Он влез в фальшивые документы, прочитал все. Teперь ему было необходимо сообщить обо всем шпиону Павлу. Павел должен был поговорить со своим резидентом, которого мы обнаружили, следя за Павлом, и резидент собирался связаться с Москвой. Вскоре, а это заняло еще две недели, наш друг попросил разрешения работать по вечерам, так как в дневные часы он посещал школу – практика, которую я поощрял. Мы оставили его в комнате ночью в присутствии еще одного человека и поручили этому человеку сказать шпиону, что он хотел бы исчезать два раза в неделю, чтобы встречаться со своей возлюбленной.
Итак, за несколько недель этот старательный парень полностью переснял досье. У нас был ключ от его дома, и когда он был на работе, наши люди наблюдали, как продвигается дело.
Когда дело было сделано, он со всеми этими материалами, которые так хотел заполучить НКВД и Сталин, пришел на рандеву со своим польским другом и они договорились о сумме, которая окупит эту измену. У нас был соседний столик, и официант числился в нашей платежной ведомости, так что мы знали все.
Прошла еще одна неделя, и поляк явился с картонным чемоданчиком, наполненным чем? – настоящими банкнотами. Несколько сотен тысяч немецких марок.
С. Вы сказали, подлинные банкноты. Хёттль говорил нам, что это были фальшивые банкноты.
М. Хёттль – мошенник и жулик высшей пробы. Я говорю вам, это были две сотни тысяч марок и все банкноты были в полном порядке. Наш шпион в туалете при баре запихнул немного себе в карман, остальные унес в чемодане. Слава богу – у нас были в запасе два бедных чудака, которые ограбили его, когда он, пересекая парк, шел к остановке трамвая. Деньги оказались кстати, чтобы заплатить за некоторые дела, которые мы не хотели указывать в наших бухгалтерских книгах. Я уверен, что вы знаете о таких закулисных, но полезных вещах. Во всяком случае, наш шпион никогда не заявлял в полицию о краже его сокровищ и удовлетворился содержимым своего кармана и уверенностью в том, что рабоче-крестьянский рай был предупрежден о врагах народа, как называл их Сталин.
С. Что случилось со шпионом? Еще одна прогулка по лесу?
М. Ничего подобного. Он ведь был испытанным и полезным источником для НКВД, который мог захотеть вновь прибегнуть к его услугам. Должны ли мы были облегчить для них эту задачу, оставив его в покое, хотя и под строгим наблюдением, или убрать его, дав тем самым русским знать, что мы его раскрыли? Ответ очевиден. Мы просто повысили его в должности и отправили – туда, где он не мог приносить вред. До тех пор, конечно, пока русские не захотели бы задействовать его снова, в таком случае мы бы вновь переместили его в хранилище.
С. Если вы поскоблите циника, то обнаружите идеалиста, генерал.
М. Не всегда.
С. Судя по тому, что случилось в 1937 году и позднее, кажется, Сталин съел приманку.
М. Да. Я узнал много позднее, что игра произвела гораздо больший эффект, чем я мог даже предполагать. Когда НКВД пытал обвиняемых, все они не только признавались в приписываемых им и полностью вымышленных преступлениях, но и указывали на причастность к делу многих других людей: их жен, друзей, их врачей, дантистов, дворников и так далее. Сначала Сталин был взбешен, но когда он прочитал протоколы допросов, он ужаснулся степени и масштабу ненависти к нему и просто сделал то, на что я надеялся: он убил всех, даже жен и маленьких детей своих врагов.
С. Это совершенно ужасно.
М. Не будьте столь слабонервны. Гниды производят вшей, в конце концов. Если вы не можете посмотреть на это с такой стороны, давайте обсуждать другие вопросы. Сейчас я рад сказать, что верхушка советского высшего командования была полностью уничтожена.
Окончательный счет бойни включал приблизительно 90 процентов всех советских генералов и маршалов, почти всех командиров армий, больше половины командиров родов войск, почти всех командиров дивизий и около половины командиров полков. И, насколько вам известно, почти всех старых большевиков и уцелевших соратников Ленина. Все они, за редким исключением, были уничтожены, и сотни тысяч более радикальных коммунистов запихивались в вагоны для скота и переправлялись в концентрационные лагеря в Сибири, чтобы заработать себе скорую смерть. Говорят, берега рек были покрыты выбеленными костями мертвых. И причиной того, что это прекратилось или немного сбавило обороты, была война.
Теперь вы имеете представление о том, что происходит в России. Вскоре Иосиф начнет более масштабные чистки, он совершенно убежден, что должен сломать хребет громадному заговору против него. Да, чтобы вернуться к вашему недавнему утверждению, Сталин безумен, по крайней мере в одной области. Психиатры сказали бы, что он параноик, и он действительно стал им. Мои фальшивые документы вызвали признания жертв, а это абсолютно убедило великого грузина в том, что он и в самом деле на волосок от политического убийства.
С. Я полагаю, у вас есть копии некоторых ваших работ?
М. Конечно, но от этого вашему мистеру Визнеру лучше не станет. Они все мертвы и гниют сейчас в своих могилах, и только Сталин и следующая серия потенциальных жертв все еще живы, чтобы сбивать с толку мир их безумной религией. В конце концов, когда Бог прекратит развлекаться с ними, он убьет их всех и мы все будем жить в гораздо лучшем мире.
С. Кто-нибудь знает, как много людей погибло в этих чистках?
М. Никто. Миллионы, возможно, двадцать миллионов или более мертвых, и когда Иосиф опять поднимет ветер, миллионы снова умрут. Молитесь, чтобы кто-то не подсунул ему досье, доказывающее, что Соединенные Штаты планируют напасть на него, или вы в первую очередь узнаете, что такое сталинская ярость.
