Дмитрий Урушев - Русское старообрядчество
Бывшие в доме староверы решили спасти Иннокентия. Его переодели в мирскую одежду и удачно вывели из здания. А Семен остался вместо него. Он надел архиерейскую мантию и сел в комнате епископа.
Коммунисты схватили его, думая, что поймали Иннокентия, и отвели в тюрьму. В каземате к Кузнецову обратился один старик:
— Ты вроде в архиерейской одежде, но не тянешь на архиерея. Ты как сюда попал?
Семен рассказал, что взят вместо епископа.
— Слушай, — зашептал старик, — нас всех здесь расстреляют. А ты притворись пьяным и лежи. А как начнут будить, говори, что ничего не знаешь.
Кузнецов так и поступил. Снял архиерейскую мантию и лег на лавку. Утром большевики стали выводить заключенных на расстрел. Стали поднимать Семена, а он не встает. Прибежал начальник, спрашивает:
— Ты что, мужик, пьяный?
— Я не знаю, — отвечает старовер. — Я солдат Семен Кузнецов, иду с войны. Вчера маленько в кабаке перебрал. А больше ничего не помню.
Над ним посмеялись и отпустили. Потом смерть не раз угрожала Кузнецову. Но он счастливо избегал ее.
Например, в 1929 году в Великий четверток, чтобы сорвать празднование Пасхи, коммунисты схватили всех священников, диаконов и уставщиков в Арзамасе и окрестностях. Согнали их в городскую тюрьму. Потом повели в Нижний Новгород пешком под прицелом ружей солдат.
Дошли до реки Сережи[170]. Тут верующим было объявлено:
— Кто хочет пройти через реку по мосту, пусть снимает кресты. Кто не хочет по мосту, Бог вам в помощь, идите через реку!
А лед на реке начал таять. Кое-где уже была видна вода. Верующие не знали, как быть. Многие упали на колени и стали просить солдат о пощаде. Кузнецов не выдержал, перекрестился, запел «Волною морскою»[171] и пошел по льду.
Люди подхватили пение, последовали за Семеном и благополучно перешли на другой берег.
Солдаты по льду кинулись догонять их. Но лед не выдержал, проломился и все оказались в полынье.
Верующие не стали ждать, пока солдаты выберутся из реки — разбежались кто куда. Старообрядцы из Чернухи пошли в Нижний Новгород. Оттуда Кузнецов отправился в Томск, а затем в Минусинск[172].
Опасаясь преследований большевиков, Семен с семьей бежал из Сибири в Туву. Потом вернулся в Минусинск, где все-таки попался в руки советской власти. В 1946 году Кузнецова схватили за то, что он жил по поддельному паспорту.
Осужденный на 25 лет, старовер оказался в лагере. Он не дал брить бороду, открыто молился и постился, по праздникам не выходил на работы. Об это узнал начальник лагеря, на Страстной седмице вызвал Кузнецова к себе и велел спеть пасхальные песнопения.
— Вот будет Пасха, приглашай, спою, — смело ответил старообрядец. — Да только помещение неподходящее для пения. Икон нет. Кому я буду петь? Слух твой услаждать?
— Как ты разговариваешь! — возмутился начальник. — Что ты за мужик, Кузнецов! Сколько лет советской власти, а ты все за свое.
— Я Симеон, а не хамелеон. Зимой и летом одним цветом, за что и здесь.
— Ладно, иди…
Под святой праздник старовера привели к начальнику. В его комнате иконы и свечи. Все руководство лагеря собралось, смеется:
— Вот, Кузнецов, обещался петь Пасху, пой!
Удивленный Семен начал праздничную службу. В конце обернулся к собравшимся:
— Христос воскресе!
И услышал в ответ дружное:
— Воистину воскресе!
Начальник лагеря вздохнул:
— Эх, Россия, не здесь тебе томиться!
И через три месяца Кузнецов был досрочно освобожден. Он вернулся в Минусинск. В этом городе стараниями Семена Илларионовича, его детей и внуков был построен храм во имя Покрова Пресвятой Богородицы.
Умер Кузнецов в 1981 году. За два месяца до кончины он молился в церкви. Вдруг упала икона Симеона Богоприимца. Уставщик поднял ее, поцеловал и улыбнулся:
— Вот и за мной пришли.
Вскоре почтенный старец слег. Люди приходили к нему прощаться. А он, умирая, спрашивал, кому на том свете передавать поклоны.
Глава 72. Илья Ближников
В 1888 году в селе Красный Яр близ Елисаветграда[173] в семье крестьян-староверов Игнатия и Парасковии Ближниковых родился сын Илья.
Как и родители, Илья трудился на земле. Освоил печное дело и мог сложить любую печь. При этом усердно посещал старообрядческие церкви — их в селе было две. При храмах служили старшие братья Ильи — священники Андрей и Илларион.
Достигнув совершеннолетия, Илья женился на девице Анисии Диевне — единственной дочери односельчан-староверов. В этом браке родилось трое детей: Мария, Иван и Феодор, погибший на войне.
В начале 1920-х годов Илья был рукоположен епископом Рафаилом (Воропаевым) сначала в диаконы, а затем в священники к сельской церкви, в которой служил Андрей Ближников.
Но в Красном Яру отец Илья прослужил недолго — до конца 1920-х годов. Начались гонения на веру. Большевики закрыли храмы в селе. Андрей был посажен в тюрьму, где и умер. А Илларион пропал без вести, наверное, его расстреляли.
У Ильи отобрали дом и скотину, несколько раз жестоко избивали, требуя, чтобы он отрекся от Бога. Однажды так избили, что иерей долго болел и никак не мог оправиться.
Наконец, коммунисты пригрозили:
— Повесим, если не откажешься от Церкви!
Тогда Ближников написал письмо архиепископу Мелетию с просьбой о переводе в Россию, в какой-нибудь удаленный приход. Письмо попало к епископу Геронтию. И владыка пригласил священника в псковскую деревню Сысоево[174].
Илья с женой переехал на новое место. Их дети остались в Красном Яру у родственников.
При храме в Сысоево не было жилья, поэтому супруги поселились на хуторе старообрядцев Федоровых. С того дня и до конца своей долгой жизни иерей служил в Сысоево.
На хуторе Федоровых Ближниковы прожили почти три года. Местные власти не трогали священника. Но в апреле 1932 года из Ленинграда пришла дурная весть: схвачен и заточен в тюрьму епископ Геронтий.
Илья переживал, что теперь его схватят и посадят. Чтобы не подвергать опасности многодетную семью Федоровых, Ближниковы покинули их гостеприимный дом.
Летом 1932 года прихожане построили своему пастырю маленькую избушку. А в 1937 году власти закрыли храм в Сысоево. Теперь христиане были вынуждены молиться по домам.
У иерея имелась походная церковь. И иногда он тайно совершал литургию в своей избушке или у кого-нибудь из прихожан.
В 1941 году началась Великая Отечественная война. Немецкая армия заняла Псковскую область. Захватчики зачем-то отправили Илью и Анисию в Эстонию. И там произошел такой случай.
Приближался день латинской Пасхи. Немцы, узнав, что среди русских есть священник, пытались заставить его совершить праздничное богослужение.
Захватчики собрали своих солдат и местных жителей и объявили:
— Вот ваш поп, сейчас мы его заставим Пасху служить.
Но Илья отказался:
— Я не могу служить, как вы хотите, я православный священник.
Немцы разозлились и отправили иерея с женой в концентрационный лагерь в Германию. Там Ближниковы томились около двух лет.
Пришли советские войска и освободили узников. В Россию супруги отправились пешком, взяв с собой двух девочек, осиротевших в лагере.
Протоиерей Илья Ближников. Фотография 1967 г.
Ближниковы вернулись в Сысоево. Храм по-прежнему был закрыт. И к Илье обратились верующие из псковской деревни Корьхово[175].
В этой деревне в 1908 году был построен деревянный храм во имя святителя Николы Чудотворца. В 1937 году коммунисты закрыли его. Церковный староста Петр Гречин был схвачен и отправлен в темницу.
Когда Гречина уводили, он обратился к дочери:
— Вот, Наташа, ключи от нашей церкви. Возьми их и храни, а Господь тебе поможет.
Он отдал дочери связку ключей, поцеловал в лоб и ушел вслед за солдатами, чтобы навсегда сгинуть без вести в советских тюрьмах и лагерях.
Так Наталья Петровна Гречина (1912–1996) стала хранительницей храма в Корьхово. Ей было всего лишь 25 лет. Но напрасно она пыталась отдать ключи кому-нибудь из старших прихожан. Все отказывались:
— Наташа, уж пусть ключи будут у тебя. Ведь если что, у тебя ведь деток-то нет, они сиротами не останутся. Уж ты нас пожалей. Пусть ключи остаются у тебя!
Наталья пожалела других и оставила ключи у себя.
Не раз чиновники требовали от девушки:
— Отдайте нам ключи от храма, мы его у вас забираем!
Ответ Натальи был неизменен:
— Ключи от храма мы вам не отдадим и надругаться над святыней не позволим. А вы, власть, делайте сами, что знаете.
Так Гречина отстояла церковь. После войны Наталья Петровна добилась ее открытия и пригласила Ближникова служить в Корьхово.
В 1947 году архиепископ Иринарх поручил Илье служить в Никольском храме. Новым прихожанам иерей понравился. Они стали упрашивать его остаться в их деревне. Даже дом для него присмотрели.
