Людмила Черная - Повседневная жизнь московских государей в XVII веке
Прослушав после молебна поучение на данный день года, читаемое крестовым дьяком, Алексей Михайлович посылал кого-то из слуг в царицыны хоромы — узнать, как она почивала. Это был сигнал для царицы: пора ей прийти к мужу в переднюю или столовую. После встречи венценосная чета направлялась в одну из верховых церквей к заутрене или ранней обедне.
Затем наступал черед аудиенции для придворных, толпившихся на Постельном крыльце либо ожидавших в приемной, если их туда допускал «боярин у крюка». Кратко обсудив дела, государь в сопровождении собравшихся бояр, думных чинов и ближних людей шествовал в одну из придворных церквей к поздней обедне, продолжавшейся два часа. Но если на этот день приходился церковный праздник, то следовал торжественный выход царя в соборы или монастыри. Алексей Михайлович, как известно, не пропускал ни одного церковного торжества…
Примерно с десяти до двенадцати часов государь в своем кабинете вместе с боярами слушал доклады и челобитные, обсуждал различные дела. Когда наступал час обеда, бояре, попрощавшись, разъезжались по домам, а царь трапезничал в одиночестве или с несколькими приглашенными к столу ближними людьми. Послеобеденный сон был обязательной составляющей царского обихода, длился он часа три, до вечерни. К этому времени во дворец снова съезжались придворные, вместе с которыми государь стоял вечерню в одной из верховых церквей. По окончании церковной службы иногда снова обсуждались дела, могло даже проходить заседание Боярской думы; но чаще царь отдыхал в кругу семьи, родственников и друзей. Любимым времяпрепровождением Алексея Михайловича было чтение, слушание рассказов «верховых старцев», игра в шахматы и т. п. День завершался вечерним угощением и пятнадцатиминутной молитвой в Крестовой палате, после чего царь отходил ко сну.
Естественно, что в этот распорядок ежедневно вносились коррективы, в особенности если царь был вне дома — в паломнической поездке или на охоте. Но всё же утренние и вечерние молитвы совершались неукоснительно, причем с большим количеством (порой до полутора тысяч) земных поклонов. Думается, ни отец, ни наследник Алексея Михайловича не были столь же строги к себе в смысле соблюдения церковных обрядов, но и их распорядок дня немногим отличался от вышеописанного.
Царевичи до 12–13 лет проводили день по-детски, а по достижении совершеннолетия — по-взрослому. После объявления царского сына наследником престола его режим дня намеренно выстраивался по царской схеме. Правда, он еще не посещал заседаний Боярской думы, но уже сопровождал отца на многих официальных мероприятиях, выездах, охоте и пр.
У современников сложилось устойчивое представление о времяпрепровождении цариц, переданное Яковом Рейтенфельсом: «Русские царицы проводят жизнь в своих покоях, в кругу благородных девиц и дам, так уединенно, что ни один мужчина, кроме слуг, не может ни видеть их, ни говорить с ними; даже и почетнейшие дамы не всегда имеют к ним доступ. С царем садятся за стол редко. Все занятия и развлечения их состоят в вышивании и уборах. Нынешняя царица Наталья, хотя отечественные обычаи сохраняет ненарушимо, однако ж, будучи одарена сильным умом и характером возвышенным, не стесняет себя мелочами и ведет жизнь несколько свободнее и веселее». В этом описании допущена только одна неточность: совместные трапезы супругов бывали довольно часто: если обедал царь один либо с придворными чинами, то ужинал обычно с женой.
Иностранный наблюдатель упустил из виду и такую важную составляющую каждодневного распорядка дня царицы, как молитвы в своей Крестовой палате, названные И. Е. Забелиным «стихией царицыной жизни». По церковным праздникам либо она посещала храм, либо служился молебен «у крестов» (в Крестовой палате), после чего царица окроплялась святой водой, привезенной из монастырей и церквей. Каждый день после молебна читалось поучение из «Златоуста». Дни постов и кануны праздников царица проводила в особенно длительных молитвах и битье поклонов. Чтение житийной литературы было обязательным везде и всегда. Часто к обедне царица ходила в дворцовую церковь Великомученицы Екатерины, заступницы и вспомоществовательницы при родах.
Остальное время было посвящено посещению Мастерской палаты — «светлицы», где шилась одежда для царской семьи, слушанию докладов дворецкого или дьяка о делах в Постельном приказе, о хозяйственных нуждах или устройстве царицына обихода. Царица занималась также делами своих придворных и слуг, в том числе и матримониальными. И. Е. Забелин отметил: «В расходных записках ее Постельного приказа нередко встречаются свидетельства или о постройке свадебного наряда для “верховых девок”, или о выдаче им на свадьбу денег. Есть указание, что царица сама делала смотрины невесте для кого-либо из дворовых женихов, а стало быть, уже непременно сама же смотрела и женихов для дворовых девиц, разумеется, при соблюдении необходимых условий своего замкнутого быта, т. е. всегда потаенно и скрытно».
После обеда следовал обязательный сон, а вечером — общение с детьми, поздний ужин с мужем и молитва. День царицы, на наш взгляд, бледной тенью отражал день царя — в том смысле, что она не участвовала в решении государственных дел, но часто незримо присутствовала на приемах иностранных послов и других торжествах, находясь в потайных комнатках при Грановитой и Посольской палатах или укрывшись за особой завесой в Успенском соборе (как это было, например, при церемонии отправки государева полка на войну в 1654 году). Царица весь день должна была быть готовой отозваться на приглашение супруга к совместной молитве или трапезе, а ночью — к исполнению супружеского долга…
Царских дочерей сызмальства приучали к чинному времяпрепровождению. Только в раннем детстве их день заполняли игры, тряпичные куклы, сшитые из лоскутков в царицыной «светлице», «потешные» книжки, забавы с карлицами, коих у каждой царевны было несколько. Становясь старше, они проводили время в молитвах, учебе, за рукоделием, в общении с родными, а порой имели и неожиданные «хобби» (выше уже шла речь об увлечении царевны Екатерины Алексеевны кладоискательством).
В целом же особого разнообразия в жизни царской семьи не было, каждый день для всех обитателей дворца был похож на предыдущий.
«Наш чин не любит овчин…»
К XVII веку сложилась устойчивая традиция подчеркивать социальный статус при помощи одежды. Царю полагалось носить только платье из самых дорогих тканей с украшениями из золота, драгоценных камней, жемчуга. Праздничная одежда государя подробно описывалась в рассказах о венчаниях на царство и царских свадьбах. Каждодневное, «простое» платье было менее дорогим, с меньшим числом украшений.
Придворная знать, стремившаяся во всём подражать монарху, тратила на костюмы целое состояние. Иностранцев поражало, что обстановка в домах русских аристократов была очень простая, даже, на их взгляд, бедная, отсутствовали (или не выставлялись напоказ, как было принято в Европе) серебряная посуда и предметы роскоши, но наряды и украшения ценой порой превосходили стоимость большого дома.
Все одежды (кроме нижней нательной рубахи) были долгополыми, с длинными рукавами. Обычно мужской костюм знати состоял из суконного зипуна, поверх которого надевался уже упоминавшийся нами опашень, следующим слоем одежды шли ферязь или охабень зимой и однорядка летом.
Охабень представлял собой неширокую распашную верхнюю одежду, доходившую до щиколоток Эта древняя одежда имела разрезы от подола до рукавов, завязывавшихся узлом на спине, в то время как руки продевались в разрезы. Однорядки также были очень длинными, отличаясь от охабней только отсутствием подкладки (имели один слой — «ряд») и воротника. Они шились в основном из шерстяных тканей и заменяли плащ. В качестве украшений однорядок фигурируют пояса, кружева, нашивки, золотное шитье и др. Охабни и однорядки, сшитые из дорогих сукон, богато украшенные, должны были подтверждать состоятельность и значимость их владельцев. Главными украшениями мужской одежды были частые серебряные пуговицы и пристегивавшиеся воротники — лежавшие на плечах «ожерелья» (так, четырехугольные отложные воротники охабней могли спускаться сзади до середины спины) или стоячие «козыри».
Мужской костюм дополнялся головными уборами: поверх тафьи[22], не снимаемой даже в храме, надевались клобук из тонкого сукна или бархата, высокая мурмолка с плоской расширявшейся тульей из парчи или бархата, горлатная шапка высотой в локоть, обшитая мехом с горла куниц или соболей. Обувались обитатели дворца и другие знатные люди в основном в кожаные сапоги самых разных расцветок на высоких каблуках.
Еще в XVI столетии митрополит Даниил упрекал русских вельмож-щеголей в чрезмерном внимании к своей внешности, к богатству одежды, в особенности к дорогим серебряным пуговицам: «Кая же тебе есть нужа паче меры умыватися и натрыватися? И почто не точию власы твоа, но и плоть свою с власы твоими остригаеши от брады и ланит твоих многажды и главу твоя, повешаеши под брадою пуговици сияющиа красны зело?..»
