Коллектив авторов История - Всемирная история: в 6 томах. Том 2: Средневековые цивилизации Запада и Востока
Особенно сильное впечатление произвел на современников разгром Карлом Великим Аварского каганата. Об аварах сохранился минимум информации. Даже гунны, при всей мимолетности их господства, оставили большой отзвук в европейской культуре: от германских сказаний до фресок Ватикана. Авары так и не смогли, в отличие от других кочевников, например болгар или венгров, создать христианское государство и навсегда остались в исторической памяти «плохими европейцами», «варварами», так и не перешагнувшими порог «цивилизации».
Общество Европы каролингского периода
Наши источники не дают возможности с одинаковой точностью судить обо всех сторонах истории Европы около 800 года. Очевидно, мы неплохо знаем основные факты политической и церковной истории. Об обществе и экономике мы осведомлены на порядок хуже. Здесь риск неточности и ошибки намного выше.
Плотность населения в Европе каролингского времени местами кажется весьма значительной. Мы получаем такие сведения из монастырских описей, называемых «полиптиками». По данным Сен-Жерменского полиптика, составленного незадолго до 829 г., к югу от Парижа плотность населения достигала 39 человек на 1 кв. км. Похожие цифры есть для ряда других мест. Однако подобные густонаселенные старопахотные земли соседствовали с обширными пространствами девственных лесов и пустошей. Они исчезли позднее в результате масштабного расширения посевных площадей на протяжении Средних веков. В каролингское время этот процесс только начался. Мы знаем о таких расчистках нови в VIII и IX вв. из картуляриев (сборников грамот) немецких монастырей Фульда и Лорш. С ростом обрабатываемых площадей также возрастает население.
Земледелие является главной отраслью материального производства. Большинство населения занято сельским трудом и поглощено заботами деревенской жизни. Основной единицей производства выступает крестьянское хозяйство. Быт власть имущих зависит от налаженных каналов эксплуатации крестьянского труда. На вопрос о том, что отличает материальную культуру раннего Средневековья, историки отвечают: «Бедность!». В материальном смысле это бедное общество оказалось неспособным оставить после себя наследие, сравнимое с громадами римских амфитеатров или средневековых готических соборов. Речь при этом идет не о некоей абстрактной бедности, внезапно поразившей страны Запада. Бедность не коснулась подавляющего большинства населения — крестьян. Напротив, дело в том, что крестьяне в большой мере ускользают от тех, кто может их эксплуатировать. За бедностью материальной культуры и свертыванием хозяйственных обменов встают изменения в экономическом положении социальных элит.
Свобода крестьян от власти аристократий, очевидно, возрастает «в среднем». Локальные отличия при этом очень велики. Источники каролингского времени позволяют наметить типологию крестьянских обществ. Они разные — одни из них находятся под контролем аристократий, другие живут своей отдельной жизнью и мало в ком нуждаются. По документам, сохранившимся в картулярии Редонского монастыря на юго-востоке Бретани, мы знаем о том, как общины деревенских жителей сами вершат суд. Любая сделка об отчуждении недвижимости в пределах деревенской территории подлежит формальному утверждению деревенского схода. Аристократия существует в другом социальном измерении — где-то в окружении правителей Бретани — и в жизни деревенских мирков никак не участвует. Другой впечатляющий пример деревенской самостоятельности можно найти в Восточных Пиренеях. Основание церквей мирянами всегда было в Средние века личным и семейным делом, но в Восточных Пиренеях в IX в. многие церкви основываются сельскими сходами.
После создания теории Карла Маркса меру эксплуатации часто описывали в терминах «необходимого» и «прибавочного» продукта. То, что мы знаем о крестьянской экономике сегодня, в особенности благодаря исследованиям российского экономиста А.В. Чаянова, заставляет оставить эти термины как не вполне адекватные. Принципом крестьянской экономики является не максимальная прибыль, а представление о своих потребностях. Возможности крестьянского хозяйства никогда или почти никогда не используются полностью. Если власть имущие получают сравнительно меньшую долю общественного продукта, то это не означает, что больше остается самим производителям — это значит, что крестьяне меньше работают. Если мы примем этот взгляд, то сможем объяснить некоторые поразительные факты экономической истории раннего Средневековья. В частности, есть свидетельства упадка агротехники и даже перехода от пахотного земледелия к мотыжному и от земледелия к охоте и собирательству. Действительно, чем сложнее агротехника, тем больших вложений труда она требует. Если мера эксплуатации падает, крестьянская экономика тоже меняется. Она возвращается к более простым формам хозяйственной деятельности, а после рубежа X–XI вв. установление сеньориального строя приведет к новому подъему европейской экономики.
Со своей стороны те, кого можно назвать социальной элитой каролингского государства, непохожи на власть имущих развитого Средневековья. Около 1100 г. власть и активность аристократии привязаны к конкретной территории. Функциональным и символическим центром сеньориальной власти выступает замок. Высшую аристократию при Каролингах исследователи неслучайно называют «имперской аристократией». Речь идет о лицах, имеющих владения и интересы и действующих одновременно во многих регионах Франкского государства. Другое заметное отличие состоит в принципах устройства аристократических семей к 800 и к 1100 гг. Переход к сеньориальному строю середины Средневековья как в Германии, так и во Франции сопровождался выделением из рыхлых связей родства больших консолидированных кланов, спаянных общей дисциплиной и действующих сообща. В Каролингской империи ничего подобного таким семейным кланам не встречается, как отсутствуют и семейные имена. Высокое положение элиты каролингского мира зависит не от частной власти и семейной солидарности, а обусловлено отношением к власти правителя, местом в системе каролингской государственности.
Что мы знаем о «крупном поместье» каролингского времени? Свидетельством их существования в науке с XIX в. считались монастырские описи-полиптики. Беда в том, что этот тип документа труден для интерпретации. Историки XIX в. думали, что такие огромные владения возникают вследствие массового разорения крестьян, что якобы заставляло их передавать свои земельные участки крупному собственнику и оставаться держателями его земли с условием уплаты оброка и барщины. Так же понимались отношения сеньоров и крестьян в следующие столетия Средневековья. Сеньоры мыслились «верховными собственниками» земли, крестьяне — «зависимыми держателями». Поэтому монастырские полиптики Каролинского времени рассматривались как первые наглядные сведения о «средневековом поместье».
Сегодня это объяснение представляется ошибочным. Начать с того, что сеньориальный строй, к примеру, около 1100 г. историки больше не рассматривают в виде системы поземельных отношений. Сеньоры существуют за счет крестьян не потому, что в каком-то серьезном смысле выступают «верховными собственниками» их земли, а потому что являются их сеньорами, поставленными над ними властью. Это сеньория, основанная на политическом лидерстве — одни работают и подчиняются, другие воюют и руководят. Крестьянско-сеньориальные отношения приобретают поземельную подоплеку впоследствии, когда на политическую арену возвращается королевская власть и кладет конец сеньориальной вольнице. Права монархов и бойкое перо юристов, действующих в интересах королевской власти, охотно интерпретируют прерогативы сеньоров и обязанности крестьян как права собственников и держателей земли. В начале Нового времени, когда складывались первые представления о средневековом обществе, примерно так и обстояло дело. Но переносить эту картину в начало Средних веков и изображать в таком виде монастырские владения каролингского времени было бы заведомой ошибкой.
Также не выдерживает критики мнение о массовом разорении крестьян. Оно основано на предубеждениях ученых XIX в. Крестьянское хозяйство считали тогда безнадежно отсталой формой производства. В «Манифесте Коммунистической партии» Маркс заклеймил «идиотизм сельской жизни». Мысль о разорении крестьянства в раннее Средневековье зиждилась тогда на вере в экономические преимущества крупного хозяйства. В наши дни мы лучше знаем, что представляет собой крестьянская экономика. Как уже сказано, она никогда не использует всех своих экономических возможностей и потому обладает большим потенциалом выживания. До эпохи промышленного переворота в земледелии, т. е. до XIX в., крестьянское хозяйство всегда имело наибольшую рентабельность. В экономическом соревновании крестьяне должны выигрывать. Обратное было бы удивительно.
