ЕВА. История эволюции женского тела. История человечества - Кэт Бохэннон
У гомининов не было преимущества в этой области. К тому времени, когда появилась Прямоходящая, плаценты уже были жадными, родовые пути представляли собой сложный рукав, а дети, благополучно родившиеся, в течение многих лет были сильно зависимы от матери. Возможно, именно поэтому всего лишь 50 % человеческих беременностей на самом деле приводят к рождению ребенка. Возможно, именно поэтому у здоровой женщины, занимающейся сексом в день овуляции, вероятность забеременеть составляет всего 9 %. Если беременность, роды и воспитание детей являются биологически дорогостоящими, то можно ожидать, что ответственные за это органы разработают способы, гарантирующие продолжение беременности только с самыми высокими шансами на успех.
Если такие жалкие показатели успеха были справедливы и для наших Ев, понятно, почему лишь немногим видам гомининов удалось выбраться из Африки. Можно также предположить, что во многом именно это стало причиной вымирания всех видов, кроме одного.
Возьмем, к примеру, броненосца: одна из причин, по которой это странное полубронированное маленькое млекопитающее так хорошо себя чувствует в сложных условиях, заключается в том простом факте, что оно способно контролировать свою беременность. В брюхе девятипоясного броненосца зародыш может чудесным образом остановиться в развитии. После оплодотворения он плавает и ждет, иногда до восьми месяцев, не имплантируясь в матку. Так что, если самка броненосца пересекает большую, негостеприимную пустыню, ее эмбрион просто… зависает. Когда она попадает в место, где больше еды и воды, и счастливо устраивается, эмбрион снова начинает развиваться.
Броненосец, в отличие от ранних человекообразных Ев, хорошо мигрирует именно по этой причине. Она может быстро изменить «интервал между родами» (когда и как часто она рожает) в соответствии с проблемами любой конкретной среды[163]. Все, что есть у человеческой женщины, – возможный выкидыш (рискованный сам по себе: прерывание беременности во втором или третьем триместре может легко убить женщину или сделать ее бесплодной). Таким образом, единственный способ, которым мы могли манипулировать интервалом между родами хоть сколько-нибудь надежно, – это делать то, что снижает или увеличивает женскую фертильность (в зависимости от того, что принесет больше пользы). И когда древние гоминины попытались переместить свои тела, давно адаптированные к определенным условиям Африки, аж до древнего Леванта, им пришлось задействовать все имеющиеся гинекологические знания.
Никто не знает, почему Прямоходящая вообще покинула дом. Существует сценарий «притяжения»: из-за повышения влажности на север открылись «зеленые коридоры» – небольшие карманы новых доступных и пригодных для гомининов территорий, куда с радостью переселились Прямоходящие. Мы почти уверены, что именно это произошло с некоторыми из поздних видов Homo sapiens, мигрировавших из Южной Африки. Группа гомининов неплохо жила у большого озера в течение около 70 000 лет, когда (примерно 100 000–130 000 лет назад) оно превратилось в обширные водно-болотные угодья, простирающиеся на северо-восток и юго-запад[164]. Но вскоре на этих территориях произошло изменение климата, что заставило вид снова адаптировать свои стратегии. А если имел место «вынуждающий» сценарий – когда среда меняется настолько, что у группы не остается иного выбора, кроме как мигрировать[165], – способность быстро адаптироваться приобрела бы еще большую важность.
Для Прямоходящей и мигрирующих гоминидов после нее было бы лучше, если бы рождения совпадали со сбором фруктов и орехов или с волной мигрирующих из-за меняющихся условий животных. Некоторые среды будут бесплодными и сложными – и тогда лучше всего увеличить интервал между рождаемостью, чтобы уменьшить бремя группы. Некоторые среды обитания окажутся достаточно богатыми, чтобы поддерживать интенсивное воспроизводство, и гинекология понадобится уже для того, чтобы пережить множественные беременности и кормление детей.
Если бы она мигрировала медленно, эволюционные процессы могли бы позаботиться о такой адаптации. Но получение прямого контроля над своим воспроизводством полностью меняет игру. Вместо того чтобы ждать миллионы лет, пока ее глючная матка наверстает упущенное, Прямоходящая могла напрямую влиять на свои репродуктивные результаты в течение собственной жизни. Что она и делала, учитывая, что ее виду удалось распространиться в головокружительном калейдоскопе различных экосистем: не только на весь Африканский континент[166], но и за пределы Ближнего Востока, через Европу, в Центральную и Южную Азию и вплоть до Азиатско-Тихоокеанского региона. Она захватила мир.
Тем временем, еще в Африке, другая популяция Прямоходящих изобрела ашельские каменные орудия. С помощью окаменелостей мы можем проследить эту эволюцию на карте: первая волна Прямоходящих, вышедших из Африки, использовала олдувайские орудия. Останки были найдены на юге России, в Индии, в Китае, на Яве, и часто рядом с костями находились каменные орудия. Но поздние останки Прямоходящих в Африке стали ассоциировать с более совершенными ашельскими орудиями. Свою новую технологию они пронесли через Левант и за его пределы.
Это первая известная нам история успеха гоминидов: наши Евы смогли адаптироваться к широкому спектру новых условий. Они сделали это с умом. С помощью каменных орудий. Улучшив свои инструменты, они забрали знания с собой. В конце концов, то же самое они сделали с огнем и приготовлением пищи.
Но все это было бы невозможно без гинекологии. В каждом новом месте мы, наверное, едва дотягивали до своего MVP, и, чтобы не вымереть, нам непременно требовалась примитивная гинекология. По недавним расчетам, MVP для репродуктивной группы людей, изолированных на 150 лет, составит четырнадцать тысяч, причем сорок тысяч – гораздо более безопасная ставка. Из этих сорока тысяч только около двадцати трех будут «эффективной популяцией», то есть самцами и самками, размножающимися друг с другом. Остальные – особи не репродуктивного возраста. А какова последняя, наиболее точная оценка первого набега Homo Sapiens на Левант? От одной до двух с половиной тысяч особей. И все. Пара тысяч, едва успевающих размножаться.
Другими словами, такие события происходили последовательно: время от времени слишком маленькая группа древних гомининов мигрировала, прекращала скрещиваться с другими группами и делала все возможное, чтобы выжить, процветать и иметь (еще более генетически схожее) потомство. Вот почему мы с вами так тесно связаны друг с другом, где бы мы ни жили.
Нетрудно догадаться, почему так случилось. Около 60 000–100 000 лет назад популяция древних Homo sapiens на юге Африки наконец достигла критической массы. Затем небольшая группа мигрировала в Восточную Африку. Примерно 10 000 лет спустя они наконец достигли процветания и смогли отправить другую группу мигрировать на древний Ближний Восток. Оттуда последующим группам потребовалось всего около 5000 лет, чтобы переместиться в Европу, в Центральную и Северную Азию и, наконец, всего 15 000 лет назад,
