За что и как убили Сталина и Берию - Юрий Игнатьевич Мухин
А вот как было организовано покушение на Гитлера. Он ежегодно выступал перед старыми членами партии в один и тот же день и в одно и то же время в пивной, из которой началось нацистское движение. Террорист во время очередного ремонта этой пивной заложил в одну из внутренних колонн мину с часовым устройством. Но в тот год Гитлер из-за дел провел традиционную встречу раньше и ушел из пивной за 20 минут до взрыва.
Если вы вдумаетесь и в первый, и во второй пример, то обратите внимание, что теракт даже задумать невозможно, если не знать, в каком месте появится глава государства вне службы и дома (где его достать очень трудно).
А Власик всем своим бабам давал билеты и водил их сам в правительственные ложи во всех театрах и на стадионах. Конечно, интеллигентным женщинам было чем похвастаться между собой, но Власик своим разгильдяйством выдавал объекты, о которых посторонним запрещалось знать. Его женщины, между тем, имели выход на иностранцев, т. е. не исключалось, что Власик являлся источником важной информации для террористов, сам того не подозревая. А это, между прочим, преступная халатность, и Власику грех жаловаться за те 10 лет даже не лагерей, а просто ссылки, что он получил от суда.
Однако мне интересно не это. Из воспоминаний Власика подспудно следует, что его все время хотели либо убрать от Сталина, либо заставить сделать что-то преступное. Причем сам Власик, похоже, этого не понимал. Вот он, к примеру, жалуется:
«В 1948 году был арестован комендант Ближней дачи Федосеев. Следствие вел Серов под руководством Берия. У Федосеева было взято показание на меня, что я будто бы хотел отравить Сталина. Сталин усомнился в этом и лично проверил это, вызвав Федосеева на допрос, где тот заявил, что это ложь, которую его заставили подписать побоями. Он пожаловался Сталину, что его избивали. После этого дело взяли из МВД от Берия и передали в МГБ лично Абакумову».
Ну, во-первых, здесь Власик, по обыкновению того времени, все валит на Берию, хотя Берия в то время к МВД не имел никакого отношения. Министром внутренних дел был Круглов, его первый заместитель Серов – старый дружок Хрущева. Наверняка то, что Федосеева били, это тоже ложь. Вряд ли кто-то бы осмелился сфабриковать дело против начальника охраны правительства. Просто Серов определенным образом извращал показания Федосеева, сгущая акценты на какой-то болтовне Власика или его неправильно истолкованных поступках. Зачем? Перебдел? Вряд ли, на Серова это не похоже.
Вспомним, что Серов, как вы помните, был одним из верных подручных Хрущева в деле Берии и главным грабителем Германии.
Однако то, что Серов переправлял в Москву и Ленинград ценности для подарков «связям», видимо, и определило, что его за организацию этого грабежа не тронули – «связи» защитили. До Сталина, как и в деле Тимашук, никакая информация о Серове не дошла – ни через МГБ, ни через МВД, ни через ЦК. Серов купил всех, было чем.
Серов, кстати, делал подарки и Власику, но тот подарки брал, а каких-то надежд Серова не оправдал. Вот Серов и надавил на Федосеева. По-другому этот случай понять трудно – Серову зачем-то нужно было иметь во главе охраны правительства не Власика.
В 1950 г. кто-то опять делает накат на Власика по поводу его баб, но Сталин опять не принимает мер, хотя, положа руку на сердце, Власика уже давно надо было заменить любым Человеком. Сталин Власику верит.
И, возможно, с учетом этого доверия у кого-то возникает мысль не убрать Власика, а подчинить его себе шантажом. Думаю, что сам Власик этого не понял, поскольку довольно наивно поведал суду следующее:
«В 1952 г., после приезда из командировки с Кавказа, меня к себе вызвал зам. министра госбезопасности Рясной и дал агентурное дело на Стенберга. При этом он сказал, что в этом деле есть материал и на меня, в частности, о моих служебных разговорах по телефону. Рясной сказал, чтобы я ознакомился с этим делом и изъял из него то, что считал бы необходимым. Я со всем делом не знакомился. Прочитал я только справку – представление в ЦК на арест Стенберга и его жены. После этого я пошел к министру Игнатьеву и потребовал, чтобы он принял решение в отношении меня. Игнатьев мне сказал, чтобы я вызвал к себе Стенберга и предупредил его о необходимости прекращения всяких встреч с неподобающими людьми. Дело он приказал сдать в архив и в случае возникновения какого-либо разговора об этом ссылаться на его указания. Я вызвал Стенберга и сказал ему, что на него заведено дело. Потом показал ему фотографию одной женщины, имевшуюся в этом деле, и спросил, знает ли он ее. После этого я задал ему несколько вопросов, интересуясь его встречами с разными лицами, в том числе и встречей с одним иностранным корреспондентом. Стенберг ответил, что он с ним случайно встретился на Днепрогэсе и больше никогда не видел. Когда же я заявил ему, что в деле имеются материалы, свидетельствующие о том, что он с этим корреспондентом встречался в Москве, уже будучи со мной знакомым, Стенберг заплакал. Я спросил его то же самое и о Николаевой. Стенберг опять заплакал. После этого я повез Стенберга к себе на дачу. Там, чтобы успокоить его, я предложил ему выпить коньяку. Он согласился. Мы с ним выпили по одной-две рюмки и стали играть в бильярд.
Об этом деле я никогда никому не рассказывал. Когда же меня сняли с должности, я запечатал дело Стенберга в пакет и вернул Рясному, не изъяв из него ни одной бумажки».
Итак, вдумаемся в то, что произошло. Оказывается, к началу 1952 г. на друга Власика, а следовательно, и на самого Власика как источника информации было заведено агентурное дело, по которому не представляло труда возбудить уголовное дело на Власика, и он был бы осужден, или тут бы уж и Сталин выкинул его со службы.
Но посмотрите, что делают Игнатьев и Рясной. Они отдают Власику агентурное дело на него! Поясню, на суде Власик был обвинен в преступном злоупотреблении властью – он показал Стенбергу из этого дела фамилии трех женщин – агентов МГБ, т. е. Власик выдал их Стенбергу. Но ведь и Игнатьев их выдал! Он выдал Власику агентов МГБ, которые следили именно за Власиком! Игнатьев совершил преступление. Зачем?
О нежной и верной мужской дружбе в данном деле забудем – не тот случай. Игнатьев совершил это
