Невеста для царя. Смотры невест в контексте политической культуры Московии XVI–XVII веков - Расселл Э. Мартин
В соответствии со своей изменившейся идентичностью Мария/Анастасия Хлопова стала все больше и больше брать на себя роль царской супруги. В середине мая 1616 года царь с невестой совершили паломничество к Троице-Сергиеву монастырю помолиться перед мощами святого и испросить благословения на брак. 9 июня Хлопова сделала подарок своей будущей свекрови, инокине Марфе Ивановне, — «два сорока соболей, один не дешевле 30 р[ублей], другой за 25 р[ублей]». Эти дары были частью или предвосхищением обычного ритуала обмена дарами, который совершался до, во время и после бракосочетания московских царей в те века[601]. Прошения во время литургии, когда просят Господа благословить царя и его семью, были изменены так, чтобы включать имя Марии. Придворная элита поклялась в преданности ей как царице, поцеловав крест[602]. Во второй половине июня в дворцовых мастерских искусные работники изготовили наряды для различных моментов тех трех дней, когда будут свадебные торжества, другие мастера сделали сани для процессий, играющих столь важную роль в свадебном обряде. Забелин был совершенно прав, когда предположил, что свадьба была запланирована на самый конец июня — начало июля 1616 года[603].
Обхождение с Хлоповой в Тереме было и замечательным, и необычным. Не принято было давать невесте титул царицы (вместо царевны), а также поминать ее с царской семьей на ектеньях во время литургии, заставлять элиту целовать крест на верность царской невесте, не принято было применять к ней официальный царский этикет — все это полагалось, разумеется, супруге царя, но было преждевременно для невесты. Такое исключительное обхождение можно объяснить тем, что, как сказано по крайней мере в одном источнике, царь Михаил Федорович и Мария/Анастасия уже были обручены[604]. Православный обряд бракосочетания состоит из двух частей — из обручения и венчания, которые могут быть разделены во времени на месяцы или годы либо следовать одно за другим. Как пишет Ив Левин, «византийская традиция обычно предусматривала несколько месяцев или даже лет от обручения до свадьбы, но славянская традиция была более смешанной. Многие рукописи об обрядах обручения и бракосочетания показывают эти две церемонии как полностью разделенные: обручение заканчивается благословением и отпуском прихожан. Во многих других рукописях церемония обручения заканчивается распоряжением продолжать бракосочетание, если оно должно было последовать в тот же день»[605].
Для практики царских бракосочетаний в Московии XVI и XVII веков было характерно соединять эти два обряда. Из девяти бракосочетаний за период с 1526 по 1648 год, в описании которых упомянуто место обручения, только во время двух (женитьбы Василия III в 1526 году и Лжедмитрия I в 1606‐м) обручение и венчание разделили, и в обоих случаях обручение совершалось во дворце, а затем процессия следовала в церковь к таинству венчания[606]. В 1616 году обручение и венчание были разделены и во времени, и в пространстве: царь Михаил Федорович и Мария/Анастасия Хлопова обручились во время ее пребывания в Тереме, за чем последовали целование креста на верность ей, специальный этикет и титул царицы вместо царевны[607]. Это согласуется с православными представлениями, поскольку официально обрученная пара должна была рассматриваться как супружеская, вплоть до того, что — вновь процитирую Ив Левин, — «как только обручение было совершено в церкви, его почти так же трудно было расторгнуть, как и брак… По церковным канонам мужчина или женщина, которые, будучи обручены с одним человеком, вступали в брак с другим, были виновны в прелюбодеянии. Если паре удавалось разорвать обручение после церковной церемонии, то они считались состоявшими ранее в браке и подвергались всем ограничениям, связанным с этим положением»[608]. Обручение само по себе уже прочно, хотя и предварительно соединяло пару, чем и объясняется обращение с Марией/Анастасией как с царицей.
Недели превратились в месяцы между отбором и запланированной свадьбой. Нам не известно, почему пауза так затянулась, но это могло быть связано с женитьбами двух братьев, которые были ближайшими советниками молодого царя и родственниками его матери, — Бориса Михайловича и Михаила Михайловича Салтыковых. Борис Салтыков женился в начале ноября 1615 года — примерно в то время, когда собирали смотр невест, — а его брат Михаил женился в июле 1616-го, когда планировалось сыграть свадьбу царя и Хлоповой[609]. Кем была невеста Бориса, мы не знаем, известно только ее имя — Мария Ивановна, а вот женой Михаила стала Прасковья Ивановна Полева[610]. У Полевых была долгая история службы, эта семья включена во многие важные придворные списки XVI и XVII веков[611]. Дядя Прасковьи, Григорий Осипов сын Полев, вносил в склянице вино в церковь во время свадьбы царя Ивана IV и Марфы Собакиной в 1571 году[612], а троюродная сестра Прасковьи была замужем за боярином Василием Петровичем Шереметевым[613]. Таким образом, Полевы будут связаны со многими из самых важных боярских родов Московии в XVII веке и, как мы уже видели, выдвинут в 1680 году свою кандидатку на смотр невест для царя Федора Алексеевича. Как эти связи и послужной список могли повлиять на политику, которая сопровождала выбор царем Михаилом Федоровичем Хлоповой в 1616 году, неизвестно, потому что генеалогия Полевых не до конца ясна, но вряд ли это простое совпадение, что два близких советника и родственника царя женились в столь короткий промежуток времени. Итак, возможно, что царская свадьба была отложена из‐за поиска подходящей жены для Михаила Салтыкова, а не только из‐за факторов, связанных с самой Марией/Анастасией Хлоповой.
Выбор невесты для царя из рода Романовых, казалось, был сделан, но в действительности проблемы не были решены. Через шесть недель ее жизни в Тереме у Марии/Анастасии начались страшные конвульсии и приступы рвоты. Это заболевание тотчас вызвало сомнения в ее пригодности к выполнению главной обязанности царицы — к рождению здоровых детей. Призвали иностранных врачей. А царского родственника, кравчего Михаила Михайловича Салтыкова, назначили, по-видимому, ответственным за расследование ситуации с Марией/Анастасией и за ее выздоровление. Салтыков обсуждал ее состояние с доктором Валентином Бильсом, затем по его настоянию Бильс и лекарь по имени Балцер по очереди осмотрели юную девушку. В результате Салтыков доложил царю, что, по мнению обоих специалистов, Мария/Анастасия серьезно больна, скорее всего неизлечимо, и ее шансы на долгую жизнь и вынашивание детей невелики[614].
Эта болезнь поставила царя в очень трудное положение. Как он может жениться
