Владимир Спириденков - Лесные солдаты. Партизанская война на Северо-Западе СССР. 1941-1944
В 6 часов утра прогремело два мощных взрыва на одном из его пролетов. Тяжелая металлическая ферма, разорванная на две части, одним концом упала в воду, а другим уперлась в гранитную опору. Многие партизаны решили, что задача выполнена, и начали отходить в сторону деревни Могильно. За ними потянулись и подрывники. Однако оставался не взорванным северный пролет моста. А.И. Штрахов приказал заместителю командира 3-й КПБ по разведке А.С. Кузнецову взять взвод бригадной разведки и взвод прикрытия, силами которых быстро поднести взрывчатку к оставшемуся мосту. Через некоторое время, на рассвете, новый мощный взрыв потряс округу. Многотонная изуродованная ферма упала в воду. Важнейшая магистраль, питавшая немецкие войска на Калининском фронте, была перерезана на 15 дней. Были истреблены гарнизоны в деревнях Савкино, Нащекино, Могильно, уничтожено шесть мостов на шоссе, захвачено много оружия и боеприпасов, 60 кавалерийских лошадей с седлами, продовольствие и пленные. После доклада связных о подрыве второго пролета моста А.И. Штраховым был дан приказ на отход. Были подобраны убитые и раненые, которых смогли найти, и уложены на подводы. По дорогам в южном направлении потянулись колонны пеших партизан, повозки с отбитым у врага продовольствием, трофейным оружием и боеприпасами. Группа автоматчиков конвоировала восемь пленных солдат. Партизаны возвращались на свои базы.
Когда рассвело, 13-летний мальчишка Том Савельевич Буров из деревни Савкино, дом которого стоял в 300 метрах от взорванного северного пролета моста, вылез из погреба, в котором он всю ночь просидел с матерью и бабушкой, спасаясь от пуль. Мальчик по огороду прошел к насыпи, где за проволокой нашел командира в красноармейской форме. Это был мертвый И.И. Веселов. Подросток позвал взрослых, которые подбирали убитых партизан. В это время к взорванным мостам подошел бронепоезд и открыл сильный огонь по деревне Савкино. Жители разбежались и попрятались по погребам. На вторую ночь после взрыва мостов трое разведчиков по заданию А.И. Штрахова пробрались в Савкино узнать о судьбе И.И. Веселова. Женщины рассказали им, где спрятали тело командира. Партизаны, несмотря на то что у мостов стояли два восстановительных поезда и работали солдаты, пробрались в лощину и вытащили тело майора. На обратном пути в лагерь они попали в засаду и все погибли. Через сутки Михаил Сергеенок из деревни Долгарево Красноармейского сельсовета привел семерых партизан к месту боя их товарищей с засадой. Ночью тела майора И.И. Веселова и трех партизан похоронили у деревни Исаково.
Оперативная сводка штаба партизанского движения от 3 апреля 1943 года сообщала: «В ночь на 31 марта 1943 года на железнодорожной линии Идрица — Пустошка, в районе Савкино, уничтожено 2 крупных железнодорожных моста через р. Неведрянка. Дорога выведена из строя. На шоссейных дорогах Идрица — Пустошка, в районе Могильно, разрушены оба моста через р. Неведрянка. Движение транспорта по обеим дорогам приостановлено. На шоссе Пустошки уничтожено 2 крупных моста, движение по дороге также прервано. На подступах к району основного удара Савкино по обеим сторонам разрушено железнодорожное полотно в 16 местах. Разгромлены охрана всех мостов и гарнизоны Савкино, Могильно и Нащекино. Разгромлены и сожжены 3 немецких склада с продовольствием и фуражом. Уничтожено немецкое скотоводческое подсобное хозяйство. Разгромлены 2 волостные управы. Обстреляны гарнизоны противника в Сутоках и Горах…» После операции «Савкинский мост» немцы заставили жителей вырубить весь лес вдоль железной дороги Резекне — Новосокольники по обе стороны от полотна. По нему начали постоянно курсировать патрули с собаками. У наиболее важных железнодорожных объектов были установлены спаренные крупнокалиберные зенитные пулеметы. Достаточно было крика с выстроенных наблюдательных вышек: «Партизанен!» — как они начинали вести интенсивный огонь по прилегающей местности и лесу.
Одним из главных направлений зафронтовой работы партизан были диверсии на транспортных коммуникациях, важнейшими из которых были железные дороги. Диверсии на них совершались партизанскими группами, отрядами, бригадами, бойцами оперативных групп НКВД и НКГБ, партизанскими агентами, работавшими на станциях крупных железнодорожных узлов, в депо, ремонтных мастерских и т. п. Чаще всего из строя выводились железнодорожное полотно и различные сооружения, обеспечивавшие бесперебойную работу железной дороги: мосты, депо, водокачки, линии связи. Наибольший эффект достигался при подрыве важных объектов. Подрыв железнодорожного полотна осуществлялся, как правило, в момент прохода по нему эшелона. Всякое крушение поезда приводило к долгому срыву графиков движения поездов. В основе диверсионной деятельности партизанских формирований и органов НКВД и НКГБ лежала боевая работа, как правило, небольших по численности групп подрывников партизанских отрядов и спецгрупп. В диверсионной деятельности чекистских подразделений широко использовались агентура органов НКГБ, которая получала задания от оперативных работников. Места проведения диверсий определялись штабами партизанских движений по рекомендации командования Красной армии. Непосредственным планированием диверсий и постановкой задач группам подрывников занимались заместители командиров партизанских формирований и спецгрупп по диверсионной работе.
Партизанские диверсии на железных дорогах были самым эффективным и дешевым видом нарушения работы тыла войск противника. Например, для того, чтобы прервать на 1 час движение на двухпутном участке, авиация расходовала в первые месяцы войны 1500 килограммов авиационных бомб, а в 1944 году до 7500 килограммов бомб. Опытные партизанские подрывники прерывали на 1 час железнодорожное движение с крушением поезда расходом минно-взрывных средств весом в 2–5 килограммов, то есть затрачивая на это в сотни и тысячи раз взрывчатки меньше.
С весны 1943 года, в связи с ростом численности партизанских диверсий на магистралях, немцы значительно увеличили число охранных и полицейских гарнизонов, расположенных вдоль железных и шоссейных дорог. Серьезнейшей опасностью для групп подрывников стали вражеские засады, устраиваемые на удобных путях подхода к железной дороге и путях отхода от нее к лесу. Их можно было встретить за пределами партизанской зоны на любом отрезке маршрута. Поэтому подрывникам приходилось проделывать немалый путь, иногда до 30–40 километров, по болотам, через чащобу и бурелом с большим грузом взрывчатки за плечами, чтобы обойти возможные места засад. Иногда им ставилась задача проведения целевой диверсии на отдаленной от базы магистрали. Тогда путь группы подрывников удлинялся еще на сто и более километров.
Как правило, группе назначался предельный срок возвращения в лагерь в течение недели. Перед выходом на задание каждой группе штабом уточнялось задание, в ходе которого подрывников знакомили с последними донесениями связных и разведчиков, обстановкой на маршруте движения и на самой магистрали. Так как точное место и способ совершения диверсии заранее предугадать было невозможно в связи с постоянным изменением обстановки, то на маршруте движения группа вела непрерывное наблюдение и разведку для ее уточнения. После обобщения собранных данных командир группы разрабатывал маршрут движения, определял место и способ совершения диверсии. В пути партизанам приходилось проявлять максимум осторожности, особенно в общении с жителями. Верить нельзя было никому. Кроме того, общение с жителями могло поставить последних под расстрел, если, конечно, они не сотрудничали с оккупантами.
Подойдя к месту проведения диверсии, подрывники залегали в пределах хорошей видимости объекта диверсии, изучали обстановку, вели наблюдение, выбирали места подхода и отхода. Иногда этот процесс растягивался на несколько суток. Установка каждой мины требовала мастерства, предельного напряжения нервов и внимания. Особую опасность для минеров представляла установка неизвлекаемых мин, способных сработать от любого неосторожного движения или колебания грунта. Обычно с ними работали подрывники разведывательно-диверсионных групп НКВД (ОМСБОН). Среди обычных партизан специалистов такого класса почти не было.
Большого умения требовала маскировка установленной мины. Не должно было оставаться никаких следов, в противном случае мины обнаруживались солдатами, охранявшими полотно методом патрулирования и внимательно осматривающими каждое подозрительное место. Иногда патрули сопровождались собаками, обученными обнаружению взрывчатых веществ по запаху. Подрывникам, устанавливающим мину, нельзя было перемешивать сырые нижние слои земли с сухими верхними, так как потом это место хорошо было заметно в течение довольно длительного времени и сразу вызывало подозрение охранников. Лишняя земля собиралась и уносилась с места минирования в плащ-палатках или вещевых мешках. Для того чтобы легко было обнаруживать мины, немецкие железнодорожные службы поливали щебенку насыпи известковым раствором. Поэтому после установки мины подрывникам приходилось укладывать побеленные известью камешки щебенки в таком порядке, как они лежали до момента минирования. Перед отходом подрывники должны были уничтожить все следы своего пребывания на полотне и у дороги. Все это требовало больших временных затрат.
