М. Воробьев - Русская история. Часть II
Наконец, было еще общее положение о местных учреждениях по крестьянским делам. Здесь говорилось о тех учреждениях, которые должны быть устроены в губерниях и уездах для того, чтобы привести жизнь на местах в какую-то форму, рассмотреть вопрос о земле, о наделах, о выкупах и т. д. Где-то это должны были быть мировые посредники, где-то — губернские съезды. Закладывалось будущее наших земских учреждений, но это были пока только общие положения.
А дальше шли положения, которые регулировали отдельные проблемы, применительно к местностям, территориям, или частям империи, а также в отношении определенных социальных слоев. Ряд {85} землепользовании Великороссии, Малороссии, Белоруссии или, например, Ставропольской губернии был разным. В Великороссии и Белоруссии было общинное землепользование и везде имелся общинный быт. Специальное местное положение касалось как раз Великороссии и Белоруссии, поскольку у них был одинаковый общинный быт и одинаковое общинное землепользование.
Другое местное положение касалось Малороссии, поскольку у них было подворное землепользование, туда же относились и литовцы. Малороссийские губернии относились к первому положению. Для Полтавской, Харьковской, Черниговской губерний было особое местное положение, поскольку там была своя специфика землепользования.
Еще одно местное положение касалось юго-западных губерний, которые раньше принадлежали Польше, где сложились специфические условия землепользования. Такое же отдельное положение получили литовские губернии, другое касалось мелкопоместных владельцев. Еще одно — для крестьян, которые отбывали повинность на помещичьих усадьбах. Еще одно положение было для крестьян горных и соляных промыслов. Наконец, особое положение было для казаков войска Донского. Еще одно было для крестьян Ставропольской губернии, для Бессарабской области и, наконец, для Западной Сибири (поскольку в Восточной крепостного права не было).
Итак, эти 17 общих и частных положений составили как раз то законодательство, которое и вводилось манифестом 19 февраля. Мы не будем детально рассматривать эти положения, а перейдем просто к положению о земельных наделах, поскольку это главный вопрос: сколько крестьяне могли получить земли. Вся территория России, где имело место крепостное право, была распределена по трем полосам: нечерноземная полоса, черноземная и степная. Для каждой полосы устанавливались свои нормы земельных наделов — минимальные, максимальные и, естественно, промежуточные. Так, для нечерноземной полосы устанавливалась минимальная норма 3 и 1/4 десятины, а максимальная — 8 десятин. Промежуточные нормы — 5, 6, 7 десятин.
В черноземной полосе было пять норм всего, и они были совершенно иные. Минимальная — 3 десятины, а максимальная — 4 и 1/2, т. е. максимальная норма в черноземье была в два раза меньше, чем в Нечерноземье.
Для степной полосы было четыре нормы с минимальной — 6,5 десятины, а максимальная — 12. Почему в Нечерноземье можно было получить довольно много земли по максимуму? Во-первых, земля эта неурожайная и чтобы что-то с нее получить, надо больше земли, а во-вторых, на эту землю не было особого спроса. Коль скоро она была неурожайная, то помещики были не прочь ее продать и на этом заработать. Кроме того, в нечерноземной полосе плотность населения была различной: где пусто, где густо. Одно дело — Владимирская или Ярославская губерния, и совсем другое — Вологодская.
На черноземной полосе все было наоборот: земля самая лучшая, и высокая плотность населения. Поэтому здесь все шло в счет. Что касается степной полосы, то земля там была прекрасная, но плотность населения настолько низка, что практически можно было очень сильно увеличить надел.
Как распределялись наделы? Учреждения, которые создавались, одним из общих положений должны были рассматривать ситуацию конкретно в каждом уезде, в каждом хозяйстве, в каждом поместье, и любая часть уезда могла быть рассчитана по той или иной норме, т. е. никакой уравниловки здесь быть не могло, и это очень важный момент.
Поскольку предстояли выкупные платежи, то нужно было установить и размер подати. Ну а раз подати, то вы должны четко понять следующую мысль: реформа освобождения крестьян от крепостной зависимости делала их лично свободными, но не давала им дворянских привилегий. И если дворянство оставалось сословием, которое не платило подати, то здесь подати платились — следовательно, налоговое обложение на крестьян распространялось, и, учитывая, что надо было еще платить выкуп, вопрос о том, какой должна быть подать, решался опять-таки отдельно.
Для этого всю страну разделили на четыре полосы: нечерноземную промышленную (иначе говоря, оброчную, где земледелия практически не было); нечерноземную барщинную (самую тяжелую, потому что здесь было земледелие и была барщина); черноземную (где была только барщина) и степную. В самых невыгодных условиях оказалась нечерноземная барщинная полоса. Наконец, сумма колебалась от восьми до десяти рублей с мужчины, везде по-разному. Но это было еще не все. В нечерноземной полосе помещики были готовы продать очень много земли и получить за это деньги, потому что эта земля не приносила дохода, а таким образом они могли его получить. Крестьяне же часто были не заинтересованы в том, чтобы получить так много земли, потому что не могли ее выкупить — они будут всю жизнь в долгу (и дети их, и внуки), потому что эта земля плохо родила хлеб.
В черноземной полосе, наоборот, барщина оказалась для мужиков выгодным делом. Коль скоро теперь они были лично свободны и должны были только отбывать барщину, то их наказать за плохую работу было нельзя. Естественно, они стали сразу халтурить на барщине, помещичье хозяйство сразу стало приходить в упадок, а мужики были этим довольны, потому что они себя не обременяли. Поэтому помещики черноземной полосы были инициаторами полного и скорейшего освобождения крестьян и от барщины.
Здесь были свои тонкости. Все это кончилось тем, что было предложено в конце концов отойти до известной степени от тех предложений, которые дали Редакционные комиссии. Они как исходные пункты сохранялись, но при этом, если крестьянин получал полный надел, то он и должен был платить по полной программе. Но если он получал часть надела, то оплата должна была быть совершенно иной. Надел оценивался по-разному: а именно, скажем, та часть надела, где стоит дом и другие постройки, стоила {86} половину всего надела, вторая часть могла быть поделена еще на две, и они стоили меньше, а последняя вообще ничего не стоила.
Крестьянам предлагали взять либо все, либо часть, либо нищенский, т. е. минимальный, надел, но практически ничего не платить. Когда говорят, что вспыхнули бунты, волнения, это правда. Но дело все в том, что многие крестьяне, особенно в нечерноземной полосе, раздумывая над тем, что им предлагали, приходили к следующему: выплатить за надел невозможно. Вести какое-то серьезное земледелие в этой полосе вообще нельзя. Выгодно получить небольшой кусок земли, чтобы там можно было построиться, на огород и прочее хватит, и заняться промыслами, где-то работать, а за землю ничего не платить. Отсюда возникло понятие отрубов, нищенских наделов, которыми так любили спекулировать большевики. Действительно, очень во многих местах крестьяне получили меньше земли, чем у них было до реформы, но здесь нужно понять следующую вещь: отнимать земли у помещиков было нельзя, они должны были быть компенсированы какими-то деньгами. Эти деньги им нужно было получить от государства, которое, в свою очередь, должно было получить их когда-нибудь от крестьян. Выкуп земель затянулся до 1905 года, и, между прочим, революция 1905 года, которая была крестьянской революцией, отчасти была спровоцирована именно тем, что выкупные платежи так затянулись, что они висели мертвым грузом на шее крестьян, которые далеко не все могли их осуществить.
Такую реформу экономически страна потянуть сразу не могла, настолько она была обременительна. И в этой связи уместно говорить не о том, что реформа была неудачно проведена, а о том, что она все-таки была проведена, несмотря на то, что провести ее казалось невозможно. Вспомните, что Николай 1, который желал этой реформы и как-то работал над ней, говорил, что, видимо, не сможет ее провести, т. к. она способна сотрясти государство настолько, что оно может погибнуть, и выражал свою мысль так: «Я, конечно, государь самодержавный и самовластный, но на такую меру никогда не решусь».
Александр II решился и сумел с минимальными потерями провести страну через эту реформу, которая все перевернула вверх дном. И коль скоро крестьяне были освобождены и стали полноправными гражданами государства, то совершенно очевидно, что надо было проводить еще две реформы. В первую очередь — земскую, т. е. создать учреждения на местах, которые будут регулировать новые отношения между самими крестьянами, между крестьянами и помещиками, между крестьянами, помещиками и купечеством и т. д. Нужны были кадры людей, которые будут работать в земских комиссиях.
