Аполлон Кузьмин - Начало Руси

В «Повести временных лет» варяжская концепция происхождения Руси наслаивается на поляно-славянскую — дунайскую. Основной текст «Сказания о варягах», занимающий в летописи статьи 6367, 6370, 6387 и 6390 гг., легко из нее извлекается. В первоначальном виде эти статьи, видимо, составляли особое сказание, не разделенное годами. Если летописец, представивший основную часть этнографического введения, был убежден, что «Руская земля» «пошла», как и все славяне, из Иллирии, если он отождествлял Русь с полянами, а первое упоминание о ней находил в «летописании греческом» в эпоху Михаила (856–867), то какой-то позднейший автор стремился доказать, что «Русь» — это варяги, народ, пришедший из-за моря, и не в Киев, а в северо-западные земли. С этими «находниками» связывал автор и происхождение династии русских князей, на чем он особенно настаивал.

Варяжское сказание имеет, очевидно, северное происхождение. Оно отразилось и в новгородских летописях, и в ряде других новгородских произведений. Тем не менее связанные с ним тексты наиболее полно представлены в «Повести временных лет». Этнографическое введение «Повести» фиксирует положение, существовавшее на Руси в разные периоды с конца IX по середину XI в. В «Сказании» о варягах описывается особая ситуация: сосуществование на Руси двух союзов — северного и южного. В состав северного союза входят племена словен и кривичей, а также чудь, меря, весь. Все они платят дань варягам. В составе южного союза оказываются поляне, северяне и вятичи, и эти племена платили дань хазарам. В этнографическом введении упоминается легенда о дани мечами — меч «от дыма». Эта дань напугала хазар: обоюдоострый меч как бы символизировал превосходство над хазарской односторонне заостренной саблей и предвещал изменение в соотношении сил. Во времена Олега дань хазарам платили лишь северяне, радимичи и вятичи. Поляне были освобождены от этой дани еще Диром и Аскольдом в середине IX в., а Олег перевел на себя дань с радимичей и северян, облегчив ее по сравнению с хазарской. Поход же на Хазарию в 968 г. Святослава сокрушил и саму Хазарскую державу.

Летописец, включивший варяжское сказание в «Повесть временных лет», имел дело с уже записанным текстом. В упомянутых статьях этноним весь осмысливается как местоимение «все»: «Имяху дань Варязи из заморья на Чюди, и на Словенех, на Мери, и на всех Кривичех» (6367); «Реша Руси Чюдь, и Словени, и Кривичи вси» (6370); «Поиде Олег, поим воя многи, Варяги, Чюдь, Словени, Мерю и все Кривичи» (6390)[643]. Племя весь обитало около Белого озера. К концу XI в. оно, видимо, уже было ассимилировано славянами и летописец не понимал, о чем идет речь. Новгородские же летописи «весь» вообще не упоминают[644].

«Сказание о призвании Рюрика с братьями», датированное в летописи 6370 г. (862-м по константинопольской эре), является краеугольным камнем варяжской концепции, а также нормапизма. Статья продолжает рассказ о двух племенных объединениях, плативших дань варягам на северо-западе и хазарам на юге. «Изъгнаша Варяги за море, — повествуется в летописи, — и не даша им дани, и почаша сами в себе володети, и не бе в них правды, и въста род на род, и быша в них усобице, и воевати почаша сами на ся. И реша сами в себе: «поищем собе князя, иже бо володел нами и судил по праву». И идоша за море к Варягом».

В литературе обычно разделяют собственно сказание и комментарии позднейших летописцев. «Сказание о призвании» примерно одинаково дается в Новгородской 1-й летописи и «Повести временных лет», а комментарии как будто содержатся только в последней. По схеме Шахматова, первая отразила древнейший вариант сказания, во второй — развита идея «норманского» происхождения Руси. Б. А. Рыбаков полагал, что в XI в. сказание о призвании было местным новгородским преданием, не связанным с происхождением Руси. Таковой оно оставалось и в составе киевских сводов, пока близкий Мстиславу Владимировичу редактор Начальной летописи (ок. 1118 г.) не использовал предание для создания «норманской» версии, приписывающей варягам создание русского государства и отождествлявшей варягов и «русь»[645].

О содержании понятия «варяги» и его эволюции речь будет ниже. Пока ограничимся констатацией факта различного его осмысления. После цитированного выше отрывка ПВЛ следует разъяснение, о каких варягах идет разговор: посольство было отправлено не просто к варягам, а к «Руси, сице бо тии звахуся Варязи Русь, яко се друзии зовутся Свие, друзии же Урмане, Анъгляне, Друзии Гъте, тако и си». Еще A.A. Потебня предположил, что в летопись попала заметка, сделанная на полях[646]. Может быть вероятнее, что комментарий сознательно включался одним из редакторов в текст с целью придания ему определенной направленности или как отражение понимания существа дела этим летописцем. И самое существенное в этом комментарии то, что варяги-русь — это не варяги-свеи.

Новгородская 1-я летопись приведенного комментария не знает. Но для суждения о первоначальном виде сказания она также служить не может. Помимо пропуска в числе приглашающих племен веси (хотя Синеус прибыл именно на Белоозеро), летопись содержит и еще одну существенную неточность. В ней утверждается, будто Рюрик с братьями пришли в Новгород. Согласно же ПВЛ, Рюрик сначала пришел в Ладогу и лишь несколько лет спустя срубил Новгород: «пришед ко Илмерю и сруби городок над Волховом, и прозва и Новгород, и седе ту княжа»[647]. Как будет показано ниже, Рюрик явился в Ладогу, когда Новгорода еще не было.

Определенные противоречия имеются и внутри текстов обеих летописей. По Новгородской 1-й летописи, союзные племена, изгнав варягов, начали «города ставити», а затем «въсташе град на град». По логике же текста «Повести временных лет», строительная деятельность связывалась с варягами: Ладогу и Новгород «сруби» Рюрик, «Полотеск», Ростов, Белоозеро он дал «рубить» своим мужам. Поскольку с варягами связывалось создание государственности, логично было приписать им и строительство городов, хотя исторически это, видимо, не соответствовало действительности. Нарушением логики является и в ПВЛ, очевидно, позднейшее добавление: «И по тем городом суть находници Варязи, а первые насельници в Новегороде Словене, в Полотьсте Кривичи, в Ростове Меря, в Белеозере Весь, в Муроме Мурома; и теми всеми обладаша Рюрик». Здесь появляется еще «мурома», которой не было в числе приглашающих племен, и упомянута «весь», о существовании которой, видимо, не знал один из предшествовавших летописцев.

Рассказ о призвании в Новгородской 1-й летописи завершается фразой: «И от тех Варяг, находник тех, прозвашася Русь, и от тех словет Руская земля и суть новгородстии людие до дняшнего дни от рода варяжьска». В «Повести временных лет» к этому добавлено: «преже бо беша Словени», возможно, для примирения с версией «Сказания о славянской грамоте», где Новгород связывается именно со словенами. По сказанию получается, что «русь» приходит на северо-запад, а название закрепляется за Приднепровьем. Новгородцы выводятся «от рода варяжска» также как будто вопреки тому, что они являются словенами. Разъяснение ПВЛ мало что спасает: если новгородцы «от рода варяжьска», то как они могли быть прежде «словенами»? Тем не менее летописцы и в Киеве и в Новгороде переписывали сказание. Очевидно, какие-то его элементы казались современникам вполне истинными.

После сообщения об утверждении Рюрика на северо-западе в «Повести временных лет» перекидывается мост в Приднепровье: «И бяста у него два мужа, не племени его, но боярина, и та испростистася ко Царюгороду с родом своим. И поидоста по Днепру, и идуче мимо и узреста на горе градок, и упрошаста и реста: «чий се градок?» Они же реша: «была суть 3 братья, Кий, Щек, Хорив, иже сделаша грдкось, и изгибоша, и мы седим, платим дань родом их Козаром». Аскольд же и Дир остася в граде семь, и мнози Варяги съвкуписта и начаста владети Польскою землею».

Как можно видеть, варяжская легенда приспосабливалась к преданию о Кие, но лишала его княжеского достоинства. В версии польского хрониста Яна Длугоша, Дир и Аскольд были продолжателями рода Кия[648]. Здесь они — бояре Рюрика. Под 6387 г. летопись сообщает, что «умершу Рюрикови предасть кяженье свое Олгови, от рода ему суща, въдав ему сын свой на руце, Игоря, бе бо детеск вельми». Этот текст продолжает предшествующий, хотя и отделен от него хронологически и включениями из иных источников. Финал всего повествования дается под 6390 г., когда Олег захватывает Киев и убивает его «незаконных» обладателей Дира и Аскольда.

Сюжет «законности» династии особенно настойчиво проводится в Новгородской 1-й летописи, где и Олег лишается княжеского достоинства. В центре внимания здесь преемственность от Рюрика к Игорю: «И роди (Рюрик. — А.К.) сын, и нарече имя ему Игорь. И бысть у него воевода, именем Олег. Муж мудр и храбор». Даты овладения Киевом здесь пет. Но предполагается, что Игорь был уже вполне взрослым князем. Олег сопровождает Игоря всего лишь как воевода, что, конечно, не соответствует действительности. Имеется в Новгородской 1-й летописи и еще одно свидетельство вторичности ее варианта по сравнению с чтением «Повести временных лет»: фразу «приплу под Угорьское» (урочище под Киевом) новгородский летописец понял так, что Игорь и Олег выдают себя за «подугорских гостей».