Виталий Полупуднев - У Понта Эвксинского (Том 2)
- Не ведаю, за что я должен прощать вас обоих! - усмехнулся Перисад, не спуская глаз с раскрасневшегося лица девушки.- Она спасла меня от волка, ударила его копьем. Жаль, что я оказался безоружным, иначе я не уступил бы ей удовольствия убить зверя. Но как это я не знал, что у тебя такая большая племянница?
Саклей рассмеялся своим хихикающим смехом. Все рассматривали девушку и переговаривались. Олтак не спускал с нее взора, словно пораженный этой встречей. Гликерия, разгоряченная конной скачкой, выглядела красавицей.
- Однако чего мы здесь стоим? - прервал эту сцену царь.- Зверь сумел укусить меня в бедро, и мне надо приложить к ране целящие травы... или мазью смазать.
- Ты ранен, государь?
Все ужаснулись, встревожились. Начали спешиваться я предлагать донести царя до города на руках.
- Глупости,- покраснел царь, оглядываясь на Гликерию, которая уже поняла, с кем имеет дело, но не могла сообразить, как ей держаться дальше.Чепуха,- продолжал он,- я чувствую себя хорошо и поеду на коне.
Саклей предложил ехать не в город, а к нему в имение и там сделать осмотр раны и перевязку.
- В имении сейчас лекарь Эвмен,- сообщил Алцим,- он лечил меня от раны головы и теперь помогает матери от смешения мыслей, выгоняет из нее духа безумия.
Вся многоконная кавалькада тронулась шагом в сторону, указанную Саклеем. Старик ехал рядом с царем и делал вид, что готов подхватить его, если потребуется. Сзади цокали копытами сотни коней. Всадники притихли в переговаривались шепотом и знаками.
- Я думаю, что ранка-то пустяковая,- вдруг провозгласила девушка,волк не мог глубоко вонзить зубы - пола кафтана мешала, он мог лишь нанести ссадину.
- Дай бог, дай бог! - поспешил подтвердить Саклей, делая девушке знак молчать.- Крови нет, но всякое бывает. Рана и малая иногда начинает гореть. А ну, Алцим, и ты, Гликерия, поспешите-ка вперед да подготовьте дома все, что надо для дорогого гостя. И Эвмен пусть свои зелья приготовит. Да захватите с собою козла, убитого государем. Помню, говорил Эвмен, что мясо животного, убитого одним ударом, полезно. Изжарить его на вертеле для государя!
6
Саклею не хотелось раньше времени показывать дарю свою гостью. Его тайные посыльные уже уехали за пролив, где собирали сведения об обстоятельствах смерти Пасиона и о величине наследства, оставленного им дочери, о темной роли Карзоаза во всей этой истории.
Он ждал возвращения своих лазутчиков со дня на день, рассчитывая нанести удар Карзоазу и Алкмене наверняка.
И вдруг эта встреча на охоте так неожиданно спутала его планы. Старик гневался и уже решил, что накажет Алцима за недосмотр, а своевольную девчонку ушлет в самое дальнее селение, где она будет ждать решения своего дела вдали от города.
- Позор! Какой позор! - шептал он раздраженно Алциму, пока слуги накрывали столы, а лекарь с важным видом рассматривал царапину на бедре царя.
- А что я мог сделать? - оправдывался Алцим.- Она каждый день требовала верховых поездок в степь. Любит охотиться и не слушает никаких уговоров. Поеду, и все! А не поеду в степь, так пойду пешком в Пантикапей. Мне, говорит, надоело ждать. Я не пленница твоего отца... Вот и выехали. Все шло хорошо. Но она заметила волка и погналась за ним. Хотела заполевать волка, а наскочила на царя.
- То-то и оно! Нагнала на царя зверя! Хорошо, если волк не бешеный.
- Но она и спасла царя! Убила волка, сам царь признал это перед всеми.
- Верно. Зато теперь Алкмена быстро пронюхает все и примет свои меры.
- Надо было предупредить меня об охоте царской.
Саклей скрепя сердце согласился с сыном. Решил, что нужно спешить. Следуя ходу своих мыслей, приказал Алциму нарядить девушку в одежды своей жены, сшитые более двадцати лет назад, когда Афродисия была еще молода и хороша собою.
- И пусть ожидает своей очереди в соседней комнате.
Царь уже успокоился по поводу своего ранения. Эвмен перевязал ему ногу красной тканью с наговорами и сказал, что все будет хорошо. Царь заявил, что теперь он не прочь отведать хозяйских хлеба-соли. Давно уже он не ощущал такого волчьего аппетита.
- Больше года я не гостил у тебя, - с необычайной приветливостью обратился Перисад к Саклею,- А у тебя здесь так хорошо! Вдали от всех надоевших дел, послов разных стран, разговоров о деньгах, о войне. Право, я устал от суеты, от городской жизни, от всего. Как я хотел бы пробыть у тебя целый месяц, спать на открытом воздухе по-сарматски и всегда, вот как сейчас, испытывать острое желание поесть. Что там у тебя изготовлено?
- Государь! - развел руками Саклей, как бы в избытке чувств,- Да если такое случится, то это мне, старику, послужит для душевной радости в счастья! Я помолодел бы около тебя! А что приготовлено - сам посмотри. Прошу к столу!
Вся охотничья ватага с большим удовольствием расселась вокруг огромных столов в той же зале, где Алцим принимал Гликерию в памятную ночь. Царю принесли отдельный стол, уставленный золоченой редкостной посудой. Служить царю стал сам хозяин. Саклей брад у слуг блюда и вина и переставлял на стол царя, предварительно пробуя их - как вкусны, нет ли отравы?
Обед начался довольно шумно, вино из подвалов запасливого хозяина полилось обильной рекой. Языки развязались. Царь вел себя непринужденно, громко смеялся и шутил, вспоминая подробности охоты.
Подали козла, что заполевал сам царь, о тем торжественно заявил Саклей. Перисад еще больше оживился. Тушка козла, разделенная на много частей, быстро исчезла в желудках гостей, все находили, что это самое вкусное блюдо из всех поданных к столу.
- Жаль, что волчье мясо не употребляется в пищу,- заявил Перисад, смеясь,- а то мы отведали бы, как вкусен тот волк, что сам хватил царской крови, а погиб от руки золотоволосой Артемиды. Той, что прячется от нас.
Все зашумели одобрительно. Царь продолжал, лукаво поглядывая на Саклея:
- Может, твоя Артемида сама хотела затравить меня волками, как небесная богиня затравила Актеона? Только та напустила на бедного парня собак. А потом - я же не видел твою племянницу купающейся, за что же такая кара?
- Дело случая, государь,- развел руками старик,- на охоте с твоими предками и не такие дела бывали. Туры нападали. Даже многие на землю падали, когда, бывало, копь ногой угодит в лисью нору. И все-таки страшно, что твоя жизнь в опасности пребывала!
- Что ж! Благодаря смелой наезднице жизнь наша вне опасности! И я хотел бы с чашей в руках поблагодарить ее. Как?.. Или ты отправил племянницу в ту башню, что стоят выше всех?! И запер семью замками? И ключи спрятал? Открой, прошу тебя!
Пирующие криками поддержали царя. Олтак хмурился, обдумывая странное происшествие.
- Воля твоя - закон! Хотя девчонка заслуживает наказания за то, что вольно говорила с тобою и смотрела на лицо твое в упор. Прости ее, не узнала она тебя, ибо никогда ранее не видела.
- Уже простил,- продолжал шутить и смеяться царь,- покажи свою племянницу, дай мне возможность поблагодарить ее. Адонис был смертельно ранен кабаном и воскрешен Афродитой. Если я умру от волчьего зуба - меня воскресит твоя племянница!
Девушка, наряженная в залежалые одежды, и драгоценности больной хозяйки дома, стояла наготове за дверьми. Рядом с нею Алцим, раздраженный, недовольный всем происшедшим. Он знал, насколько падок царь на женскую красоту, и ревновал свою гостью, к которой успел привыкнуть.
- Для чего меня нарядили в эти ризы? Я же не жрица! - с неудовольствием шептала девушка. - Неужели обязательно нацепить на лоб эти камни, подвески золотые, чтобы моя просьба дошла до царева сердца?
- Слушай, Гликерия, ты сейчас при всех не говори царю о своем деле. Сейчас царь устал и ранен...
- Ранен? - перебила девушка.- Разве это рана?.. Мой отец дрался со стрелой в боку! Вот это рана!
- Но Перисад - не твой отец, а царь Боспора!
Вошел поспешно Саклей и сделал знак рукой. Девушка, а за нею Алцим тронулись в зал, навстречу пиршественным крикам и звону посуды.
- Запомни,- прошептал Саклей,- ты племянница моя. И не говори ничего о том деле, ради которого приехала. Царь не сейчас должен узнать о том, что случилось о Пасионом. Не время.
Девушка вошла в зал с подносом, на котором стояла золотая чаша лучшего вина. Она смело подошла к цареву столу и, склонив голову, протянула поднос.
Всех поразили стройность и красота девушки, скромность и достоинство, с которыми она держалась. Они не знали, что неудобные наряды сковали движения Гликерии и она охотно заменила бы тяжеловесные украшения и ткани на удобный замшевый кафтан всадника.
Перисад с откровенным любопытством вгляделся в чистые черты ее лица и, протянув руку к чаше, произнес!
- Саклей не сказал мне имени твоего. Как зовут тебя?
Девушка подняла на царя глаза и громко, без страха ответила на вопрос его. Слова, произнесенные ею, поразили всех:
- Я Гликерия, дочь лохага Пасиона из Фанагорни, твоего бывшего верного слуги я полководца. Он всю жизнь боролся с врагами твоими. А теперь убит по тайному приказу Карзоаза, все его достояние захвачено этим злодеем. А я бежала тайком, чтобы не стать добычей того же Карзоаза. И молю тебя о справедливости! Помоги отомстить за смерть отца моего и возвратить то, что отнято у меня противно законам!
