Андрей Буровский - Расправа над СССР – предумышленное убийство

Среди «диссидентов»-правозащитников, и особенно среди «непризнанных гениев», был высок процент людей, вообще не способных к нормальной жизни в обществе. Политический строй тут ни при чем, они при любом строе не были бы ни на что способны, разве что бегать, орать, махать руками и возмущаться всем на свете. Примерно этим они и занимались, и если смогли сыграть роль – то только в уникальных, совершенно исключительных условиях Советского Союза 1960–1980 годов.

Только в СССР этих полувменяемых вообще могли заметить – и все по той же причине: из-за приверженности правительства СССР к идеологическим догмам. Движение «диссидентов» объединяло не врагов социализма, а его сторонников. Они хотели не прекратить эксперимент, а поставить другой эксперимент, по своей собственной программе. Так что власти и «диссиденты» говорили на одном языке и прекрасно понимали друг друга.

«Диссидент» замахивается на догму, правительство начинает с ним «бороться», и решайте сами, кто тут безумнее… А если бы никто не реагировал? Написал человек идиотскую книжку про «День убийств», а всем наплевать, никто ее просто не читает. Написал «Прогулки с Пушкиным» – получил по морде, но от самых что ни на есть частных лиц, а власти тут, опять же, ни при чем. Глядишь, так весь пафос общественной борьбы и сошел бы на нет.

Уже в пору «перестройки» большая часть «диссидентов» не стала строить в России другого общества, а выехала за границу. В их числе и вдова Сахарова, Елена Боннэр, с тремя детьми от прежних браков.

Остальные бывшие «диссиденты», кроме эмигрировавших знаменитостей, и сейчас бегают по Москве, расставив руки и выпучив глаза. Они мутят воду в Интернете и докучают людям, требуя их поддерживать, но никому уже неинтересны и неопасны. Хотя, с другой стороны, Навальный и прочая публика с Болотной площади – тоже «диссиденты» нового времени.

Если бы «диссиденты» были способны, они устроили бы самую настоящую революцию. Но, к счастью, они были разобщены, каждый тянул в свою сторону. Не возникло ничего похожего на «партию нового типа» Ленина.

Среди «диссидентов» было много потомков коммунистов 1920–1930 годов, репрессированных Сталиным. Эти люди занимали особое, привилегированное положение, жили в особых поселках и регулярно получали очень неплохие пайки.

Во всем Красноярске жило всего три «диссидента». Все трое выехали в США. Один из них вернулся, разочаровавшись теперь уже и в своем новом Отечестве. Теперь он опять «борется», но уже под другим знаменем. Теперь он рьяный и «убежденный» сталинист и «борется» за возведение в Красноярске памятника Сталину.

Можно ли принимать всерьез и его самого, и других «диссидентов» – пусть судит сам читатель.

Глава 8

Мины под Советский Союз

Он тяжело болел сорок лет, после чего совершенно неожиданно умер.

Хронические заболевания СССР

Нет ничего нового в том, что невозможно развалить страну и государство, если они сами не расколются внутри самих себя. А Советский Союз сам под себя заложил мины, которые просто не могли не рвануть: идеологию и свое странное государственное устройство, со сплошными национальными автономиями внутри границ.

Эти заболевания были заложены изначально, при формировании государства. Так рождается человек с пороком сердца и склонностью к диабету… Мальчик может вырасти и проживет довольно долго, но болезни будут лежать в его организме, как мины. Они проявятся к тридцати, будут мучить его к сорока, превратят в калеку в пятьдесят, а к шестидесяти убьют. Можно, конечно, их лечить, и тогда перспектива уже другая…

Но в СССР никто и не думал избавляться от идеологического отягощения. И им, и полугосударствами внутри государства даже гордились… Так малограмотная бабка, которой больше нечем заняться, делает «лечение» и хождение по клиникам основным смыслом своей жизни.

Идеология

Идеология сковывала правительство СССР по рукам и по ногам, не давая делать главное: рационально использовать биосферные ресурсы СССР. В сущности, что ждет население (если угодно – народ) от своего правительства? В первую очередь налаживания разумного использования биосферных ресурсов, справедливого распределения, четких правил допуска к использованию богатств биосферы.

Одну важную задачу СССР решал, даже блестяще: организацию инфраструктуры. В этом, кстати, правительство пользовалось полной поддержкой и пониманием народа. Освоение Сибири, Казахстана, Дальнего Востока, Средней Азии, Севера всегда воспринималось романтически, приподнято. Люди гордились и личным участием, и участием своего народа в грандиозных проектах.

К тому же участие в освоении и строительстве неплохо оплачивалось. Строитель городка в тайге получал в нем квартиру и садовый участок неподалеку. Геолог, геодезист, геоморфолог, строитель трассы зарабатывал в 2–3 раза больше среднего жителя СССР.

А вот серьезной задачей управления и распределения биосферного ресурса правительство СССР не было озадачено никак, и это создавало колоссальное количество неиспользованных возможностей.

Начнем с очень скверного использования едва ли не главного биосферного ресурса всякого государства и общества: человеческого ресурса – ума, квалификации, образования, трудоспособности людей. Троцкий и Ленин вообще просто расточали этот ресурс России для мифической Мировой революции.

Истребление целых сословий – причем сословий, уже раскрывших свой генофонд в квалифицированной работе, – было не только страшным преступлением с точки зрения и морали и любого Уголовного кодекса. Это было чудовищное преступление против своей страны, ее будущего. Тысячу раз прав Владимир Солоухин: этих людей и их потомков долго еще будет не хватать современной России[134].

Чудовищно расточительный способ ведения войны привел к гибели огромного множества людей, которые вполне могли бы жить, трудиться, выращивать детей и внуков. На полях Сталинграда и под Москвой, под Прохоровкой и на Висле лежат не просто мертвые мальчики… Там, как и в расстрельных рвах 1918–1922 годов, лежат миллионы километров не пройденных дорог, невероятное количество не сделанной работы: не сделанной и руками, и головой. Лежат целые банки денег, которые некому заработать. Лежат непостроенные предприятия, незасеянные поля, непроизведенная продукция. Лежат несозданные философские и научные концепции, неразработанные приборы и механизмы, ненаписанные книги.

Сегодня частенько доводится слышать о Сталине, и особенно о Берии, как об «эффективном менеджере». Вероятно, Берия и правда лучше других использовал талант и трудоспособность лагерного контингента. Но что он использовал? Талант и образование людей, получивших образование и научившихся чему-то явно не в лагерях. «Шарашки», созданные Берией, эффективнее использования тех же людей на лесоповале, но и то и другое – и лесоповал, и «шарашка» – чистейшей воды забивание гвоздей микроскопом. Расточительность и неэффективность – фантастические.

ГУЛАГ после смерти Сталина не исчез, но по крайней мере сократился в несколько раз – уже хорошо. А ресурсы интеллигентной части общества стали использовать все же менее варварски.

Но на всех этапах существования СССР не было налажено эффективной системы использования богатств биосферы. Тем более вообще не ставился вопрос о допуске частного человека к использованию, приумножению, охране, совершенствованию этого ресурса.

Не было нормального распоряжения даже созданной инфраструктурой.

«В плане биоресурсного управления самой яркой страницей стали грандиозные авантюры, якобы способные мгновенно решить все экономические проблемы СССР. Причем экологическая составляющая таких проектов игнорировалась – даже если общественность или ученые обращали внимание на экологическую цену очередного «чуда».

Индустриализация СССР проводилась путем создания почти на пустом месте громадных производств и городов, по существу, целых промышленных районов.

Уже к концу правления и жизни Сталина начали строиться первые громадные ГЭС, а сталинский план преобразования природы означал коренное изменение всей природной среды русского Юга.

В дальнейшем освоение целины погубило целые ландшафтные системы Сибири и Казахстана, размеры ГЭС только росли, реализация программы строительства топливно-энергетических комплексов могла сделать непригодными для жизни города и регионы, Байкал до сих пор находится под угрозой ЦБК.

А завершается история советской власти планом переброски в Среднюю Азию значительной части пресных вод сибирских рек.

Приходится сделать вывод, что политика коммунистов состояла в полном отказе от рационального биоресурсного управления в собственной стране, особенно долгосрочного.

Биоресурсная дипломатия СССР всегда впадала в одну из двух крайностей: