А. Фурсов - De Aenigmate / О Тайне
О пути франков из «киммерийских земель» Сигаберт из Жамблу рассказывает: «Другие же говорят, что они были названы франками по имени их короля Франтиона, храбрейшего на войне, который, сразившись со многими племенами, направил свой путь в Европу и обосновался между Дунаем и Рейном; там его народ разросся и не желал сносить ничье иго вплоть до указанного времени. По прошествии десяти лет, когда чиновники вновь потребовали у франков дань, те, возгордившись из-за указанной выше победы и целиком полагаясь на свои силы, не только отказали им в дани, но даже дерзнули восстать против римлян. Собрав войско, римляне напали на франков и давили побежденных до полного уничтожения».
Далее, «Хроника Фредегара»:
«Затем они поставили на царствие Хлодиона — самого деятельного человека своего племени, который жил в крепости Диспарг в пределах Тюрингии. А в Цизальпинской [Галлии] обитали бургунды, придерживавшиеся арианской ереси.
Хлодион послал лазутчиков в город Камбре, а когда они разузнали всё, он сам последовал за ними, разбил римлян, взял города и занял [территорию] вплоть до реки Соммы. В эти времена в ходу было язычество. Утверждают, что, когда Хлодион летней порой остановился на берегу моря, в полдень его супругой, отправившейся на море купаться, овладел зверь Нептуна, похожий на квинотавра. Впоследствии, забеременев то ли от зверя, то ли от человека, она родила сына по имени Меровей, и по нему затем франкские короли стали прозываться Меровингами».
«Хроника Фредегара» и другие средневековые памятники однозначно относят Царский род франков к генеалогии троянских Царей. То же самое относится к Римским Императорам, а затем — к Рюриковичам.
В уже упоминавшейся работе Александра Иванова «троянской теме» (как и в предыдущих наших работах) уделено много места и времени. Он особо указывает на очень важное обстоятельство, «снимающее» мнимые противоречия между «языческим» и «христианским» обоснованием царской власти: «Само предание о жизни царя-язычника становится в один ряд, и обладает равнозначной ценностью, с событиями, изложенными в Священном писании. И эта его ценность для христианского сознания напрямую связана с той мерой, в которой связанная с этим преданием знаковая символика повторяет изначальную иероглифику Полярной прародины»[408].
Далее Александр Иванов указывает, что особое внимание в христианстве уделяется роду троянских царей. Святой равный апостолам Константин Великий перенёс столицу империи на земли древних троянцев отнюдь не случайно. Основание «Нового», «Второго Рима» выглядит как его возвращение на те земли, где он уже некогда существовал: ведь согласно римскому преданию, изложенному Вергилием, именно с восточного побережья Эгейского моря прибыл на Апеннинский полуостров прародитель римских правителей Эней. Таким образом, сам «старый», италийский Рим было бы справедливо называть «Новой Троей» или «Второй Троей». Добавим также, что государство Меровингов также называлось «Австразия» («иная», или «западная», Азия, точнее — Асия) или «Малая Троя» (Troya Minor).
А. Иванов обращает внимание на мистическую тождественность Трои и Иеросалима (в древлеправославном написании имени, сам он употребляет новое). «Эта тождественность имеет прямое историческое объяснение: Иерусалим, как уже указывалось выше (см. гл. 18), получил своё название от Салима — "города /народа/ солимов", царём которых во времена Авраама был упомянутый в Писании Мелхиседек. И если Салим — это крайний южный полюс культурно-географического круга, где пришельцы с севера столкнулись с потомками более древних волн кроманьонских переселенцев, то Троя — это его центр и метрополия. Другими словами, и Троя, и Иерусалим первоначально принадлежали к одной и той же цивилизации, созданной в эпоху культуры мегалитов. Подобно тому, как в "Повести о белом клобуке" и в "Послании Филофея" речь идёт об одной и той же реальности "Третьего Рима", хотя повествование непосредственно касается средневековых Новгорода и Москвы; мы можем говорить о тождественности Трои и Салима, как одинаково принадлежащих к одной и той же реальности "пра-Рима", т. е. эоническому прообразу Священной христианской империи — Царства катехона»[409]. В русской (и скандинавской) исторической традиции троянское происхождение вменяется Рюриковичам.
В главе «Руси Мiровеевой» под названием «Как ныне сбирается "Вечный Олег"» мы, вслед за В.В. Кожиновым, разбирали вопрос о «пралегитимности» Дома Рюрика в сопоставлении его с княжением Аскольда и Дира в Киеве. А. Иванов идёт ещё дальше: «Аргументация Олега, осадившего после смерти Рюрика Киев, известная по "Повести временных лет", показывает нелегитимность властных полномочий Аскольда с точки зрения языческой традиции: "Не князья вы и не княжеского рода, но я княжеского рода, и показал Игоря: А это сын Рюрика"; и при этом выглядит вполне достаточным основанием для того, чтобы Иларион никак не выделил в позитивном свете даже факт принадлежности Аскольда к христианской традиции, в отличие от язычников — Олега и Игоря»[410].
Русь, которую представляет Рюрик, — «Велесовы внуци», о чём помнил ещё автор «Слова о полку Игореве». Они же — Вельсунги, они же — Меровинги, они же — в Риме — Юлии, от которых происходит Август. «Троянцы, — пишет А. Иванов — это центр всего индоевропейского континуума, и именно к ним возводятся все правящие роды Европы (до каролингской узурпации. — В.К.), как раз по той причине, что правящий род царей, продолжающий в своем бытии осевую ветвь первородства, в наибольшей степени сохраняет связь со своим прошлым. Так, и при окончательном распаде континуума в Трое остается изначальная царская ветвь, тогда как у других народов её боковые ответвления; и таким образом троянцы уже после распада этнокультурного единства все ещё могут рассматриваться как представители праиндоевропейского племени. Можно представить эту схему распада в виде древа, от которого отходят многие ветви, но ствол которого продолжается дальше, всё более и более истончаясь, и постепенно превращается в такую же ветвь, как и все остальные, с той лишь разницей, что она продолжает главный, некогда могучий ствол; или, говоря иначе, продолжает осевую линию всего рода потомков Иафета»[411].
А. Иванов настойчиво повторяет очевидный, но столь же настойчиво игнорируемый факт: первым православным государем (хотя и не императором), являвшимся потомком троянских царей и одновременно происходившим из «варваров» Северной Европы, стал Хлодвиг I Меровинг. Примерно через десять лет после своего крещения в 508 г. он получил титул Августа от византийского императора Анастасия I. Государство этой франкской династии, включающее их исконные территории — земли Вольсунгов (на юге современных Нидерландов), с 511 г. носило название «Австразия». В древних франкских летописях происхождение их правителей связывается с последним царём Трои — Приамом (греческое Πρίαμος, от праиндоевропейского «первый», «лучший»). Древняя «Страна богов», люди которой исповедовали изначальный северный монотеизм, возвращается снова как христианское царство православных франкских правителей. И под этими «богами» понимаются уже не божества языческого пантеона, а те, о ком говорит св. парь Давид в своем 81-м псалме: «Азъ рекох: вы бози есте…»; т. е. те, по словам св. Григория Богослова, «сотворенные боги», которых мы почитаем под именами святых человеков. После Хлодвига держава «длинноволосых правителей» (лат. reges criniti) просуществовала около 250 лет, пока в 752 г. в сговоре с папой Захарией I трон не захватил узурпатор Пипин Короткий. С него начинается история совсем иной, католической Европы.
«Мы далеки от мысли, чтобы считать Рюриковичей потомками легендарного Пруса, родного брата "единоначальствующего на земли римскаго кесаря Августа", как указывается в знаменитой "Степенной книге Царского родословия", — пишет А. Иванов, — но то, что эта одна из древнейших правящих династий Европы была генетически связана с основателями Трои — закономерно вытекает из теории индоевропейской общности и рассмотренных нами этапов её распада. Для того чтобы понять это, достаточно отбросить тривиальные понятия "нация" и "народ", сложившиеся в эпоху торжества позитивистского мышления, как некоей искусственной людской формации, возникающей на стыке случайных исторических событий, приводящих к формированию территориально-языковой или относительно однородной расово-биологической общности; и обратиться к тому понятию, которое зафиксировано в древнейших преданиях практически на всех континентах, где народ — это совокупность потомков одного предка. Тогда становится ясно, что в силу универсальной идеи о первородстве властителей этот прародитель наделяется чертами царственности, которая непосредственно связана с предыдущим этапом существования племени, который применительно к потомкам Иафета мы сегодня именуем праиндоевропейским. То есть все боковые младшие ветви прародителя формируют народ, тогда как царственная ветвь каждого племени если и является боковой, то только на наиболее древнем этапе своего существования; и, как зафиксировано практически во всех европейских легендах, восходит к царям Трои. При этом потомки праиндоевропейского племени в своих генеологических мифах никогда не оспаривали права первородства троянцев, а, напротив, всегда подчеркивали его. И если мы возьмём на себя риск сопоставить это утверждение с теми данными, которые были получены в исследовании родословной Христа по Его Пречистой Матери, то сможем утверждать наибольшую близость "длинноволосых правителей" православной Европы, а также и Рюриковичей к единственной нетленной ветви человеческого племени, история которой уводит нас к началу Троянского царства»[412].
