Игорь Муромов - 100 великих кораблекрушений
Два спасательных круга полетели в воду. А «Граф де Найер», гонимый по воле ветра и волн, уходил все дальше — он давно перестал слушаться руля.
Шлюпку правого борта спустили благополучно, однако третья, самая большая, затонула: она сорвалась с талей, ее тотчас подхватило волной и с силой ударило о борт корабля. А к шлюпкам в носовой части барка вообще невозможно было подступиться: по верхней палубе уже катились волны. Таким образом, на судне осталось всего две шлюпки, причем одну уже залило водой. Только на них и могли спастись пятьдесят человек, не успевшие покинуть гибнущее судно. Однако путь к шлюпкам лежал через затопленную палубу, и оставшимся на барке пришлось прыгать за борт, затем плыть к шлюпкам, которые уже отнесло далеко в сторону.
Первыми покинули судно матросы. Кто-то из офицеров, видя полную растерянность и беспомощность курсантов, с отчаянием в голосе уговаривал юношей последовать их примеру.
Фурко не собирался покидать судно, хотя понимал, что с минуты на минуту барк опрокинется и утащит за собой под воду всех, кто еще остался на палубе.
«Я остаюсь с вами, капитан, — заявил аббат. — У меня здесь дел хватит».
И всякий раз, когда кто-то из оставшихся моряков прыгал за борт, аббат Кюйперс благословлял его крестным знамением.
Вскоре совсем рассвело. Утренний свет придал смелости оставшимся на барке, и курсанты наконец решились прыгать за борт. Фурко с мостика кричал им, чтобы они сразу отплывали от гибнущего судна.
На борту оставалось еще человек двадцать, когда на палубу рухнула бизань-мачта. И затем корма барка раскололась пополам примерно на треть длины. Послышались душераздирающие крики, но их тут же поглотил рев волн и свист вырвавшегося из кормовых отсеков воздуха. «Граф де Найер» раскололся пополам, и обе его части — нос и корма — встали почти вертикально…
Через несколько секунд в том месте, где только что был корабль, теперь плавали его обломки…
Спасший 26 человек «Дюнкерк» бросил якорь на рейде Дувра. Вскоре к нему подошел буксир «Гранвиль», на котором находился капитан Дуврского порта Айрон. Он предложил командиру французского парусника переправить людей с «Графа де Найера» на берег. Но пострадавшие заявили, что не вправе оглашать какие-либо подробности, до того как закончится расследование этого дела, и решили идти с «Дюнкерком» до Гамбурга. Тем же вечером «Дюнкерк» снялся с якоря и покинул рейд Дувра.
Некоторые надеялись, что, быть может, объявится еще кто-нибудь из уцелевших с «Графа де Найера». И надежды эти не были лишены оснований: вскоре после того, как «Дюнкерк» покинул рейд Дувра, в Плимут зашло итальянское судно «Лючия», и его капитан заявил, что якобы видел шлюпку с затонувшего бельгийского парусника — милях в двухстах от английских берегов. Сначала итальянцам показалось, что в шлюпке есть люди, но они обознались. В самом деле, это была шлюпка с «Графа де Найера» — № 4, та самая, которую спустили на воду первой и которая тут же перевернулась…
В Бельгии катастрофа «Графа де Найера» обернулась национальной трагедией, сопровождавшейся грандиозным скандалом. Все тут же вспомнили, что барк был обречен с самого начала — по причине его плохой мореходности. Многие уверяли, что на постройку судна пошли совершенно непригодные материалы. В Бельгийскую арбитражную палату посыпались настойчивые требования безотлагательно начать разбирательство по делу о крушении учебного парусника и гибели находившихся на его борту людей.
Прошло несколько дней, а списки уцелевших так и не были опубликованы. Распространились слухи, будто и «Дюнкерк» потерпел крушение в Северном море.
Наконец 28 апреля французский барк бросил якорь на рейде немецкого порта Куксхафен. Однако бельгийские моряки и в этот раз отказались встретиться с журналистами. Они высадились на берег под охраной офицеров германских ВМС и были препровождены на железнодорожный вокзал. А во избежание протестов со стороны соотечественников их на германо-бельгийской границе предусмотрительно разделили на группы и отправили на родину в разных поездах.
Некоторое время спустя офицеры «Графа де Найера» представили в арбитражную комиссию подробный отчет о происшедшем. Следователи допросили каждого из уцелевших в отдельности, рассчитывая таким образом в конце концов докопаться до истинной причины трагедии.
1 мая 1906 года в Бельгийской арбитражной палате происходили жаркие споры, а спустя неделю они разгорелись с еще большей силой. Депутаты в один голос утверждали, что конструкция и технические характеристики судна были рассчитаны плохо, не говоря уже о спасательных шлюпках: спустить их на воду можно было лишь ценой неимоверных усилий. Кто-то из курсантов, вызванных на слушания, даже заявил, что на паруснике никто и понятия не имел, как это делается. К тому же спусковые механизмы на шлюпбалках то и дело заклинивало, а некоторые вообще отказали. Корпус парусника был построен с недостаточным запасом прочности, что выявилось во время первого же рейса судна.
Однако оппоненты с не меньшей настойчивостью возражали: тогда с какой стати, спрашивали они, инспекторы «Ллойда» после испытаний на прочность и мореходность присвоили судну первую категорию?
Арбитражная палата постановила начать судебное разбирательство по делу о кораблекрушении учебно-парусного судна «Граф де Смет де Найер»… После продолжительных дебатов Брюссельский апелляционный суд постановил снять с капитана Фурко обвинение в неспособности управлять вверенным его командованию судном и считать, что кораблекрушение произошло в результате того, что судно по неизвестным пока причинам дало течь.
Все продолжали считать, что следователи решили скрыть большую часть правды о случившейся трагедии.
Тайна кораблекрушения бельгийского барка «Граф де Смет де Найер» до сих пор будоражит воображение, тем более что эта катастрофа стала первой в ряду тех, что в дальнейшем постигли другие учебные парусники.
«БЕРЛИН»
21 февраля 1907 года
Английский пассажирский пароход разломился пополам, ударившись о пирс при входе в гавань Хук-ван-Холланд. Погибло 129 человек.
«Берлин» был построен в Англии фирмой «Эрл» в 1894 году по заказу британской компании «Грейт истерн рэйлуэй» для перевозки железнодорожных пассажиров, совершавших поездки из Англии на континент и обратно. Судно имело регистровую вместимость 1775 тонн, длину 91,5 метра, ширину 11 метров и осадку чуть более 4,8 метра. «Берлин» мог развивать скорость до 18 узлов. Судно имело отличные мореходные качества, его быстрый ход и шикарная отделка кают и салонов привлекали пассажиров.
Корабль выходил в плавание практически в любую погоду. Капитан «Берлина» прекрасно знал маршрут и мог войти в любой порт с закрытыми глазами. Определенную опасность, конечно, представляла угроза столкновения с другими судами во время тумана. Но аварий и тем более катастроф, вызванных столкновением судов, компания «Грейт истерн» не знала.
Роковой рейс «Берлина» начался в 10 часов вечера в среду 20 февраля 1907 года. На борту парохода находилось 53 члена экипажа и 91 пассажир, включая несколько детей. Пассажирами «Берлина» были в основном члены труппы Берлинской оперы, которые возвращались в Германию после гастролей в Лондоне.
В день отплытия «Берлина» из Гарвича над Юго-Восточной Англией бушевал шторм. Тем не менее ровно в 22 часа капитан корабля Прешпоус отдал команду выбирать швартовы.
Выйдя в открытое море, «Берлин» сразу же ощутил сильное волнение и жестокий норд-вест. Почти никто из пассажиров не ложился спать, многих мучили приступы морской болезни. Из-за непогоды судно вынуждено было сбавить обороты машины и поэтому подошло к берегам Голландии не к трем часам ночи, а к половине шестого.
Внешнюю гавань Хук-ван-Холланда ограждали два каменных мола, выступавшие далеко в открытое море. На краю каждого из этих молов-пирсов стояли маяки, указывавшие вход в гавань. Во время отлива молы, сложенные из больших камней и бетонных кубов, высились на два метра над уровнем моря. В прилив они были почти вровень с поверхностью воды, а если море штормило, то валы беспрепятственно перекатывались через проезжую часть молов.
Капитан «Берлина» среди снежных хлопьев сумел заметить огни обоих маяков и начал вводить судно на внутренний рейд. Именно в эту минуту произошла трагедия, причиной которой стали «непреодолимые силы морской стихии и непредвиденные на море случайности».
В ту минуту, когда судно огибало северную оконечность мола, чтобы по фарватеру пройти в порт, налетел жесточайший шквал. Огромная волна приподняла пароход, снесла его с курса и швырнула левым бортом на угол мола. Раздался грохот и треск.
Позже на суде в Роттердаме, во время разбирательства катастрофы оставшиеся в живых очевидцы показали, что судно находилось на верном курсе и ошибки в управлении им не было. Смотритель маяка на конце мола заявил суду, что судно, входя в гавань, следовало правильным курсом, но неожиданно было брошено огромной волной на край мола, у самого маяка. Один из спасшихся матросов «Берлина» Фишер, находившийся в трагическую минуту на мостике, сообщил, что пароход гигантской волной «подняло и ударило левой кормовой раковиной о край мола». Он сказал судьям, что слышал, как после первого удара о мол капитан Прешпоус крикнул в переговорную трубу в машинное отделение: «Стоп, правая машина! Правая машина, полный назад! Левая, полный вперед!» Фишер сообщил, что нос парохода стал уже было отходить на прежний курс, как очередная, не менее сильная волна обрушилась на судно, еще раз подхватила его и снова ударила бортом о камни мола.
