Виктор Суворов (Резун) - РАССКАЗЫ ОСВОБОДИТЕЛЯ
Тут уже советские маршалы и генералы приуныли. Дело в том, что противоракетную оборону создать куда сложнее, чем сами ракеты. Ракета стоит в шахте, в нужный момент мы нажимаем на кнопочку, и она из пункта А полетела в пункт Б. Цель огромная, неподвижная. Попасть в нее легко. Населенный пункт Нью-Йорк раскинулся широко. Если не попадем в Манхэттен, то уж наверняка вмажем по Бронксу. Заряд мегатонного класса, поэтому небоскребы на Манхэттене все равно повалятся как кости домино.
Теперь представьте, что нам надо решить проблему уничтожения летящих на нас головных частей вражеских ракет.
Первое. Мы не знаем, когда они появятся в нашем небе — сейчас, через минуту или через десять лет. Готовность должна быть постоянной.
Второе. Головная часть — это конус. Высота — полтора метра, диаметр основания — 40-50 сантиметров, вес — 150-200 килограммов. Эта, в сравнении с размерами страны, пылинка внезапно прилетает к нам с космической скоростью — 5-7 километров в секунду. Как ее обнаружить? Это какими же радарами надо покрыть территорию страны, что уследить за внезапным появлением целого роя таких метеоритов!
Третье. Одна ракета может нести не одну, а три, а то и десять головных частей. Части эти могут разделяться, маневрировать и идти к своим целям по разным траекториям. Кроме того, каждая ракета кроме боевых частей может нести ложные цели и аппаратуру постановки помех нашим радарам.
Четвертое. Если вы обнаружили летящие на вас головные части, на их уничтожение у вас остались бы считанные секунды.
Пятое. Баллистическая ракета стартует как бы нехотя, стремительно набирая скорость. А чтобы перехватывать головные части, летящие с космической скоростью, вам нужны ракеты с принципиально иными характеристиками, мгновенно набирающие скорость и имеющие какую-то невероятную точность. Это уже не по Манхэттену садануть.
Шестое. Для расчета траекторий нужны невероятно мощные компьютеры. В те годы Советский Союз в этом вопросе, мягко говоря, отставал.
Седьмое. Влетающие боеголовки можно было в то время уничтожать только ядерными взрывами. Над своей территорией. Со всеми вытекающими последствиями.
Одним словом, создание противоракетной обороны было куда более сложным и разорительным делом, чем создание ракет. Развертывание противоракетной обороны было гигантским рывком в гонке вооружений и имело множество негативных последствий. Если у каждого из нас есть по револьверу, этого достаточно для поддержания мира между нами. Но как только у меня появился бронированный лимузин (или как только я по недомыслию об этом заявил), у вас возникает желание не только заиметь такой же, но еще и обзавестись противотанковым гранатометом, которым можно было бы угробить меня в моем бронированном убежище.
Короче говоря, развертывание систем противоракетной обороны одним из противников заставляло другого совершенствовать свое ракетное оружие, чтобы оно смогло преодолевать такую противоракетную оборону. А это в свою очередь приводило к разработке еще более совершенных противоракетных систем нового поколения. Круг замыкался.
5
И советские, и американские руководители понимали, что вступили на путь, который ведет в никуда, — вернее, ведет к разорению. Вот почему в Женеве шли беспрерывные переговоры по ограничению и сокращению ядерного оружия. В конце 1960-х и начале 1970-х годов вопрос о противоракетных системах был ключевым. Для обеих сторон желательно было вообще отказаться от развертывания систем ПРО, но и СССР, и США в разработке таких систем уже зашли довольно далеко. Жалко было сворачивать начатое дело. Договориться не удалось. Но удалось свести проблему к минимуму. Решили, что каждая из сторон может развернуть на своей территории противоракетную оборону для защиты только одного стратегического объекта, заранее оговорив, какого именно[17]. Ограничивалось и число противоракет у каждой стороны — не более ста.
Советское руководство не испытывало никаких сомнений в том, какой именно стратегический объект на территории СССР следует прикрыть. Ясное дело, это должна быть Москва. Это и мозг, и сердце великой державы, это важнейший транспортный узел страны, крупнейший железнодорожный центр всей планеты.
А вот американцы, к великому удивлению советских вождей и военачальников, решили прикрыть район авиабазы Гранд-Форкс в Северной Дакоте, где находились пусковые установки межконтинентальных баллистических ракет «Минитмен», несущих ядерные боеголовки.
Нам незачем было прикрывать свои межконтинентальные баллистические ракеты противоракетной обороной — начнется война, и все наши ракеты мигом улетят в Америку! А американцы решили оставить без защиты сердце и мозг страны — столицу, где работали президент и правительство США. Вместо этого они решили защитить свой «револьвер» и тем самым показали всему миру, что в случае конфликта они не собираются воспользоваться им первыми, но ожидают этого от вероятного противника. Это «откровение» с величайшим удовлетворением было воспринято в Кремле и Генеральном штабе Советской Армии.
Своим удивительным решением американцы подтвердили, что действительно верят в теорию эскалации и считают, что интенсивность и сила ядерных ударов в ходе будущей войны будут возрастать постепенно.
6
А у нас все было просто. Философия высшего политического руководства Советского Союза, Министерства обороны и Генерального штаба Советской Армии ничем не отличалась от философии ковбоев, которых я видел в американских фильмах. Эта философия так же понятна и логична, как действия семерых смелых парней, защищавших мексиканскую деревню от банды Калверы в фильме «Великолепная семерка»: если хочешь выжить, убей своего врага; чем быстрее ты покончишь с ним, тем меньше шансов останется у него для того, чтобы воспользоваться своим револьвером. В сущности, это и есть вся теоретическая база, которую советские генералы положили в основу разработки планов Третьей мировой войны. В Генеральном штабе эта теория неофициально называлась «теорией топора». Советские военачальники справедливо полагали, что глупо пытаться набить морду противнику, у которого есть нож. Так же глупо нападать с ножом на того, у кого есть топор. Чем более смертоносным оружием располагает противник, тем решительнее надо атаковать его и тем быстрее надо его прикончить. Любое промедление или нерешительность дают противнику еще одну возможность ударить вас топором. Короче, чтобы он не успел воспользоваться своим самым страшным оружием, надо без промедления использовать все самое мощное, что у вас есть.
«Теория топора» на самых простых примерах была объяснена всему командному составу Советской Армии, начиная с командиров полков и выше, а также офицерам управления, начиная с оперативных и разведывательных отделов штабов общевойсковых, танковых и воздушных армий. Основная идея: лучший и единственно возможный способ обороны — всесокрушающий упреждающий удар по врагу.
Самой лучшей демонстрацией приверженности этому принципу стал отказ советского руководства от защиты средствами ПРО мест дислокации своих стратегических ракет. Лучший способ защитить стратегические ракеты в случае войны — немедленно их использовать.
7
В дополнение к этой элементарной логике существовали веские политические и экономические причины, которые буквально вынуждали советское руководство первым использовать практически весь ядерный арсенал в первые минуты войны.
С политической точки зрения Советский Союз должен был добиться окончательного перелома в войне уже в первые несколько минут после ее начала. Советское руководство хорошо помнило горький опыт лета 1941 года. За все время войны в плен по советским данным попало 4,5 миллиона советских бойцов и командиров (по германским данным — более 5 миллионов), и большая часть из них оказалась в плену летом и осенью 1941 года. Такое невероятное, небывалое в мировой истории количество пленных можно объяснить в первую очередь нежеланием народа воевать за кремлевских вождей и политотделы, за стукачей и палачей НКВД, за массовый террор и голод, за концлагеря, колхозы и прочие «прелести» первого в мире социалистического государства. Летом 1941 года миллионам людей вдруг стало ясно, что дела на фронте пошли вовсе не так, как было показано в фильме «Если завтра война». Боевой дух армии не был сломлен, но резко ослаб.
Дабы не допустить повторения печального опыта 1941 года, советские генералы должны были добиться перелома в войне в самые первые ее минуты. Каждый советский солдат должен был четко понимать, что с самого начала войны он не найдет убежища на стороне противника, где будет лишь пустыня, покрытая радиоактивной пылью.
