Наполеон - Нечаев Сергей Юрьевич
Именно он дал Груши ложное направление движения на Намюр.
Это его генеральный штаб вместо того, чтобы 17-го вечером отправить инструкции Груши (хоть десятью посыльными, если бы это потребовалось), оставил его в полном неведении относительно передвижений и намерений императора и прислал приказ о соединении только после того, как выполнение этого приказа стало невыполнимым.
Это именно Наполеон не позаботился о том, чтобы четко информировать командующих корпусами о том, что отныне они должны подчиняться приказам Груши. В результате, генерал Жерар потратил три часа 17 июня на принятие боевого порядка, а потом вяло двигался 18-го, словно он не признавал распоряжений маршала. А генерал Вандам подошел к Вавру и своим неподчинением парализовал там весь 3-й корпус, лишив его возможности идти на Сен-Ламбер.
Теперь, когда мы лучше понимаем то, что произошло на самом деле, вернемся к выводу, который делает Эдит Саундерс: «Пропаганда с острова Святой Елены сделала из Груши козла отпущения: некомпетентного, апатичного маршала, который мог бы спасти положение <…> Наполеон, как всегда, вел себя безукоризненно; он дал своему маршалу точнейшие указания; он рассчитывал на его приход и участие в сражении. Нас даже пытаются уверить в том, что ночью Груши сообщили о готовящейся битве и проинструктировали на предмет координации усилий <…> На самом деле ситуация была гораздо более сложной, чем представлено в легенде. Поле боя находилось очень далеко; войска не могли маршировать туда напрямую, им пришлось бы идти в обход по извилистым дорогам, которые были в ужасном состоянии после невиданного ливня накануне <…> Необходимо также помнить, что пруссаки следили за каждым его движением, и маловероятно, что они позволили бы ему легко воссоединиться с Наполеоном»[221].
Глава двадцать третья
Наполеон, который разорил Францию
Поль-Пьер Прюдон. Портрет Шарля-Мориса де Талйерана-Перигора. 1809
Жан-Батист Изабе. Участники Венского конгресса. XIX век
Томас Лоуренс. Портрет Клеменса фон Меттерниха. 1818
Как известно, Наполеон мечтал о величии. И он, без сомнения, вошел в историю. Но как? Как великий полководец, как завоеватель, как вершитель судеб других народов, как решительный перекраиватель карты Европы. Да что там Европы… Всего мира! Но вот внутренние дела Франции его, похоже, интересовали мало.
С приходом Наполеона к власти (а он совершил государственный переворот в 1799 году) проблема огромного государственного долга, накопленного Францией со времен Старого Режима и Директории, достигла своего апогея. В 1793 году государственный долг превысил 3 миллиарда ливров[222]. Все налоги были потрачены на три-четыре года вперед, и королю пришлось брать частные кредиты у евреев-ростовщиков. Поскольку вернуть разом такую сумму было невозможно, предлагалось пожизненно выплачивать кредиторам годовые 5 %, не возвращая основной вложенный капитал. Директория пошла еще дальше, убрав часть долга при помощи пресловутого «банкротства на две трети», в результате чего пропали 2/3 задолженности кредиторам. Последние, однако, получили пожизненное начисление 5 % от оставшейся трети.
Следует признать, что наследство от Директории Наполеон получил самое плачевное: экономика в стране не развивалась, а инфляция была просто чудовищной.
Встав во главе страны, Наполеон старался не увеличивать государственный долг. Один из его принципов заключался в том, чтобы не делать государственных заимствований, но ему явно не хватало налоговых поступлений, и он пользовался краткосрочными частными займами. Так он ежегодно получал от 400 до 500 миллионов франков.
Банк Франции был учрежден в 1800 году. Безусловно, Наполеон понимал опасность, связанную с появлением в стране центрального банка. Он говорил: «Рука дающая выше руки берущей. У денег нет родины, у финансистов нет патриотизма и нет порядочности: их единственная цель – это прибыль»[223]. Правильно, кстати, говорил…
Банкир Майер Амшель Ротшильд предложил Наполеону стать его кредитором, но тот отказался. Чтобы быть независимым от Ротшильдов, он все-таки принял решение создать национальный банк, но находящийся под его жесточайшим контролем. Естественно, он ввел в правление банка своих родственников, а с 1806 года стал лично назначать управляющего и его заместителей.
А еще 16 июля 1806 года Наполеон инициировал создание так называемой «Кассы обслуживания» (Caisse de service), в которой клиенты могли возмещать вложенные средства за счет военных контрибуций. Понятно, что только по мере их поступления. Плюс с 1806 года начали выпускаться облигации: это были краткосрочные займы (капитал возвращался через два года) на общую сумму в 444 миллиона франков.
Вот только вопрос: а горели ли держатели капитала желанием одалживать деньги наполеоновскому режиму? Особенно с того момента, когда войны резко изменили свой характер? Всем же было очевидно уже в 1807 году, что Наполеон не остановится на мире, подписанном с русским императором Александром I. И все понимали, что война вредна для бизнеса, что она выгодна только торговцам оружием и военным снаряжением.
Вопреки уверениям Наполеона, война и в самом деле дорого обходилась государственным финансам, принося ничтожную экономическую выгоду. Безусловно, часть функционирования армий обеспечивалась за счет оккупированных стран, но первоначальные инвестиции (рекрутский набор, снаряжение, вооружение сотен тысяч человек) практически никогда не окупались завоеванием. В общей сложности, лишь примерно 40 % расходов на войны компенсировались контрибуциями, а остальные 60 % (а это около 1,8 миллиарда франков) ложились тяжелым бременем на государственную казну. В 1814 году Империя имела почти 500 миллионов франков неоплаченных военных долгов, что было эквивалентно половине госбюджета, который вырос до 1 миллиарда франков.
Будущее для деловых людей Франции всегда казалось неопределенным. Доказательством тому служит провал выпуска облигаций в 1812 году: из запланированных 100 миллионов франков было размещено только 12 миллионов. Для сравнения: доверие к Англии направило сотни миллионов франков в Лондон. По оценкам, Альбион в период с 1792 по 1814 гг. смог занять 29 миллиардов франков, что в пять-шесть раз превышало мировую денежную массу.
* * *Государственные расходы при Наполеоне постоянно повышались: с примерно 700 миллионов франков в 1805 году до почти 1 миллиарда франков, начиная с 1811 года. За весь период военные расходы составили 67 % от общих расходов. Для сравнения: военный бюджет до 1789 года составлял 40 % всех расходов и 65 % – к концу Директории.
Для обеспечения доходов Наполеон сохранил введенные во время Революции прямые налоги и создал большое количество косвенных налогов (на въезд в города, на алкогольные напитки, на соль и табак, таможенные пошлины и т. д.). Психолог и социолог Гюстав Лебон отмечает: «Изменение налоговой системы при Наполеоне не было радикальным: тот, по сути, воссоздал систему косвенных налогов, которая была отменена Великой французской революцией как унижающая гражданина <…> но они теперь назывались “сборами”, “акцизами” или как-то еще»[224].
Налоговое бремя при Директории почти вернулось к уровню до 1789 года. С 1807 года оно выросло на 50 %, а с 1811 по 1813 гг. – стало вдвое больше, чем было до Революции.
* * *
