Анатолий Корольченко - Битва за Кавказ
— Не приходилось. А как с заправкой?
— Полный бак, под завязку. И ещё две канистры в багажнике.
Выехав из города, они катили по шоссе, уходящему к горам. Сочнов уже был на этой дороге: в сентябре ездил в штаб Северной группы. Но и теперь он с интересом глядел на жёлто-серые голые склоны и небольшие грузинские селения, расположенные вблизи и поодаль дороги.
Проехав Мцхету со старинным храмом из отёсанного бурого камня, они увидели вытягивающуюся из лощины к шоссе солдатскую колонну. За стрелковыми ротами двигались приземистые пушки-сорокопятки. За ними тянулись повозки с установленными на них пулемётами «максим», со стволами и плитами миномётов.
«Батальон», — безошибочно определил Сочнов и стал высчитывать, сколько потребуется дней, чтобы выбраться на перевал. Несложный расчёт, и итог подведён: дня три до перевала и ещё два, прежде чем батальон достигнет Владикавказа. Эх, были бы автомобили!..
Потом они обогнали ещё одну колонну, тоже стрелковый батальон, направлявшийся к перевалу. А затем ещё один и ещё.
Красноармейцы шагали без равнения, строй растянулся, низкорослые гривастые «монголки» тащили повозки и пушки, и люди шли между ними. Это был долгий людской поток, упрямо взбиравшийся к перевалу, чтобы оттуда ринуться вниз и разлиться на плоской равнине предгорья, преградив путь противнику.
«Сколько людей! — подумал Сочнов, и внутренний голос возразил: — А остановить врага не можем».
Но он тут же успокоил себя словами народной пословицы: «Ничего, будет и на нашей улице праздник... Скоро ли?»
Он вспомнил, что главные наши резервы выдвигаются не здесь, а восточнее, у побережья Каспия. От Баку идут целые дивизии, которые образуют корпуса и армии.
Газик бежал бойко, весело, двигатель работал чётко.
— Машина хорош, — не отрывая взгляда от дороги, убедительно сказал Хамракулов. — Мало-мало подкрасить, перебрать мотор — совсем новая будет. Это дорога такая. Трудная дорога.
Сочнов смотрел на убегающую под колеса ленту дороги, а мысли его были там, за перевалом. За те три-четыре дня (этот срок определил генерал Рождественский) он должен побывать на различных боевых участках, встретиться с командирами, воочию узнать детали обстановки, чтобы по возвращении обо всём доложить командованию фронта. И не только доложить, но и высказать свои заключения и предложения.
Прежде всего ему надо выяснить в штабе группы общую обстановку, съездить в 37-ю армию, обязательно посмотреть участок обороны у занятого немцами плацдарма. И конечно же, он должен быть в штабе 9-й армии, которой выпала задача нанести главный удар в предстоящей наступательной операции. Ещё он знал, что непременно возникнут новые дела, новые задания, которые потребуют времени. А где его взять-то, это время? За Тереком ему вряд ли удастся побывать: на это нужно иметь ещё один день...
Так Сочнов планировал работу.
Повстречался обоз, который двигался от перевала. На повозках лежали и сидели красноармейцы, в бинтах, заросшие, с воспалёнными лицами.
Притормозив, Сочнов подозвал старшину-усача:
— Откуда путь держите?
— Из-под Малгобека.
— Ну как там?
— Да что говорить, товарищ майор. Он, гад, нас танками да самолётами жмёт. Душит прямо-таки...
От селения Млети дорога резко взяла вверх и поползла к перевалу затейливым серпантином. Далеко внизу серебряной ниточкой вилась Арагви, а домишки казались крошечными коробками. На крутых участках двигатель натужно ревел, и, казалось, в следующую секунду не выдержит, откажет, но шофёр вовремя успевал переключать скорости, и рёв умиротворённо стихал.
Недалеко от перевала двигатель заглох. Подложив под колеса камень, шофёр крутанул пробку радиатора, и из отверстия вырвалась струя кипятка, едва не обварив руки солдата.
Мощно ревя, их обогнал тяжёлый тягач с красным флажком на металлическом кузове.
— Подсобить? — высунулся из окна кабины офицер.
— Поезжай, поезжай! — махнул Сочнов.
Но тягач остановился.
— Что там у вас? — спросил майор воентехника. — Взрывчатка?
— Так точно! К замку царицы Тамары везём.
— Вот ей и везите!
На перевал автомобиль выбрался с трудом. Вокруг лежал снег, было ветрено и неуютно. Нависли облака, сыпал снег. Дорогу перекрыл полосатый шлагбаум.
— Документы! — потребовал старший лейтенант.
Он внимательно прочитал удостоверение, подписанное начальником штаба фронта Бодиным.
— Из штаба фронта, товарищ майор? А я из курсов младших лейтенантов. Мы здесь держим оборону.
Офицер стал объяснять, где расположились взвода, а заодно стал сетовать на холод, снег и каменистый грунт, в котором приходится оборудовать позиции.
— Где же крест? — спросил его Сочнов.
— A-а, тот, что царь Давид поставил? Вон там, на макушке Крестовой стоял, — указал лейтенант на ближайшую гору. — Теперь его нет...
С перевала автомобиль катил весело и быстро. Облака рассеялись, ветер стих, а у селения Казбеги перед ними открылся Казбек. Гора была видна от самого подножия со старинным, будто игрушечным храмом до сверкающей льдом сахарной макушки.
В продуваемом насквозь Дарьяльском ущелье муравьями копошились солдаты. В узкой теснине они устанавливали фугасы, минные поля, во многих местах над дорогой устраивались завалы. В пойме Терека лежал огромный, в три этажа, Ермоловский камень, — сорвавшийся сверху валун. С помощью отбойных молотков сапёры вгрызались в него, оборудуя орудийный дот.
И в других местах доты готовились прямо у дороги. Узкие щели-амбразуры хищно глядели в сторону Владикавказа.
— Неужели и здесь этот шайтан пройдёт? — покачал головой водитель.
В Северной группе
Командующего Северной группой на месте не оказалось, и Сочнова принял начальник штаба генерал-майор Забалуев.
— С чем приехал, майор? С добрыми вестями или грозными приказами? — Узнал его генерал.
— Всё при мне: и вести, и приказы. В пакете.
Только что закончилось совещание, и кабинет был полон офицеров. Все заговорили, задымили табаком.
— Секретчика ко мне! — распорядился генерал.
Старшина секретной службы молча вскрыл пакет, пересчитал листы документов, зарегистрировал их в толстом журнале.
— Ну-с, — по-академически произнёс генерал, — о чём говорит директива фронта? — и углубился в чтение.
Все разошлись, и в кабинете остались Забалуев и Сочнов. Начальник штаба читал, делая на полях документа пометки и подчёркивая отдельные строчки красным карандашом.
— Хорошо! — воскликнул он, дочитав бумаги до конца. — Наконец-то начнём наступать! Сейчас самый раз ударить по неприятелю. Он основательно выдохся, резервов не имеет, и есть все основания надеяться на успех. Главное — сосредоточить силы на решающем направлении. А это сложней. В пехоте и артиллерии добиться превосходства сумеем, а вот в танках и авиации — трудно. Танков у противника в четыре раза больше, чем у нас. Тут нужна помощь фронта. — Генерал начал перечислять имеющиеся в группе танковые бригады. Их было немного, и в них был большой некомплект техники. — Да и боевые машины в них американские да английские. Машины ненадёжные. Не любят их танкисты, называют бронированными гробами.
Сочнов знал, что через Персию поступала по договорным поставкам боевая техника союзников. Она шла на вооружение некоторых наших частей. Генерал подошёл к висевшей на стене карте.
— Если мы нанесём удар здесь, — указал он на карте направление от Малгобека к станице Майской на Тереке, — то захлопнем всю группировку неприятеля у Эльхотово.
— А ударом по Моздоку мы скуём северную, затерекскую группу войск, не допустим переброски соединений оттуда,— продолжил мысль Сочнов.
— Да, конечно, — согласился генерал. — На Моздок будут наступать два наших стрелковых корпуса, а с севера их прикроет кавалерийский корпус генерала Кириченко. А директиву эту мы давно ждали. Кое-что уже предприняли. В 37-й армии произвели перегруппировку, выдвинули к участку наступления 2-ю гвардейскую дивизию, как самую боеспособную. Так срок готовности...
— Второго ноября, — досказал Сочнов.
Генерал принялся по пальцам высчитывать, сколько дней осталось до начала наступления. Десять.
— Даже девять. Сегодняшний, 23 октября, можно не считать. Да-а... Не так уж много: операцию нужно спланировать, произвести перегруппировку, подвезти боезапасы, горючее. Работы непочатый край. И всё нужно делать, не прекращая боевых действий... Ну, к этому не привыкать. Уже сегодня штаб сядет за работу. Время терять нельзя... А второй что за документ?
Генерал стал разворачивать бумагу.
— Это частное указание командующего фронтом 37-й армии.
