Юрий Победоносцев - Гибель империи. Тайные страницы большой геополитики (1830–1918)
Отсюда логически следовал тезис о неизбежности борьбы за новые земли и требования приобретения необходимого для нормального развития нации жизненного пространства. Кстати, именно так — «Жизненное пространство» — называлась одна из книг Ратцеля, опубликованная им еще в 1901 г.
Поэтому трудно согласиться с Переслегиным, что до Первой мировой войны якобы не существовало теории жизненного пространства. К этому времени были широко известны не только идеи завоевания жизненного пространства, но и многовековая практика покорения и германизации народов, живших по соседству с немцами. Именно таким образом были полностью ассимилированы полабские славяне, лужицкие сербы, пруссы и ряд других народов, некогда населявших территорию Пруссии.
Надо сказать, что это многовековое устремление немцев на Восток вовсе не исчезло со временем. В этой связи достаточно вспомнить, что когда в 1811 г. Наполеон заставил Австрию и Пруссию подписать с ним военные договоры, по которым обе страны обязывались выставить контингенты своих войск в помощь французской армии, то в ответ на это Берлин и Вена заявили, что в таком случае они рассчитывают получить за свои услуги, которые будут ими оказаны Франции, территориальные приобретения за счет России. Австрия желала урвать Волынь, а прусский король Фридрих Вильгельм — весь Прибалтийский край.
Извечное немецкое стремление: Drang nach Osten — имело место и во времена Бисмарка, когда в феврале 1887 г. были приняты законы по онемечиванию польских земель и высылке из Пруссии подданных польского происхождения, а также по выкупу земель, принадлежавших польскому дворянству, для последующей ее продажи немцам. Одновременно была предпринята, правда, безуспешная попытка запретить немцам заключать смешанные с поляками браки.
Так что корни нацистских идей завоевания жизненного пространства были заложены задолго до прихода Гитлера к власти. Хотя к 1914 г. идеи национального превосходства немецкой расы, конечно, еще не достигли своего апогея в их нацистском обличии.
Далее Переслегин утверждает:
«С геополитической точки зрения пространство Империи и без того было избыточным. Что же касается требования о переделе колоний, то сомнительно, чтобы оно вообще когда-либо выдвигалось».
Сейчас можно сколько угодно рассуждать об избыточности или недостаточности территории Второго рейха с современной геополитической точки зрения, но к сути обсуждаемой проблемы это не имеет никакого отношения, поскольку в начале XX в. немецкая элита была убеждена в том, что их империя была обижена территориально и в метрополии, и в колониях.
Ведь Германия стала единым государством только в 1871 г. По мировым меркам это было слишком поздно, поскольку к тому времени мир был уже практически поделен между великими державами. В результате немцы оказались опоздавшей нацией, и у ее правителей, генералов, промышленников, банкиров и купцов выработалось стойкое убеждение, что все они были незаслуженно обделены.
Именно поэтому, став статс-секретарем германского ведомства иностранных дел, будущий рейхсканцлер фон Бюлов во время своего первого выступления в рейхстаге заявил 6 декабря 1897 г.:
«Времена, когда немец уступал одному соседу сушу, другому — море, оставляя себе одно лишь небо, где царит чистая теория, — эти времена миновали… мы требуем и для себя места под солнцем».
Ведь население Германии выросло с 41 млн чел. в 1871 г. до 68 млн в 1914 г. В стране произошла промышленная революция, и Германия стала занимать ведущее место не только по производству сырьевых товаров, но и в машиностроении, электротехнической и в химической промышленности, намного опередив своих европейских соперников.
В результате Германия была весьма стеснена в своих границах, зажатая между Францией на западе и огромной массой славян на востоке. Идея ее уязвимости, нехватки земли, ресурсов и рынков сбыта стала для немцев навязчивой национальной идеей, во многом определившей зарождение двух мировых войн. Это видно, например, из резолюции Пангерманского союза, принятой в 1912 г. в Галле:
«Мы не можем переносить больше положения, при котором весь мир становится владением англичан, французов, русских и японцев. Мы не можем также верить, что только мы одни должны довольствоваться той скромной долей, которую уделила нам судьба 40 лет назад.
Времена изменились, и мы не остались теми же, и только приобретением собственных колоний мы можем обеспечить себя в будущем».
Здесь нужно отметить, что существует весьма распространенная точка зрения, согласно которой Первая мировая война была вызвана непримиримыми противоречиями, возникшими в начале XX в. между Великобританией и Германией. Однако факты упорно свидетельствуют, что в процессе зарождения военного конфликта противоречия между двумя этими державами не сыграли какой-либо значительной роли. Достаточно вспомнить, в Берлине были убеждены, что Лондон останется нейтральным во время войны Германии с Россией и Францией. Да и когда 27 июля 1914 г. британский кабинет в первый раз стал обсуждать вопрос о возможности участия Англии в назревающей мировой войне, то победу одержали сторонники прогерманской позиции. Одиннадцать министров высказались за соблюдение Великобританией нейтралитета и лишь четверо — за ее участие в предстоящей войне.
С другой стороны, в Германии еще в конце XIX в. среди ее военной и правящей элиты сформировалось два направления. Первое — морское, его представители считали, что будущее связано с флотом, завоеванием новых колоний и, следовательно, с борьбой за мировое лидерство с Англией, которая рассматривалась ими как основной вероятный противник немцев в борьбе за мировое лидерство. Наиболее ярким представителем идей, связанных с морской экспансией Германии, был адмирал Тирпиц.
Второе направление полагало, что Германия прежде всего должна развиваться в виде мощной срединной европейской империи, что обеспечивало бы ей как экономическую и политическую гегемонию на континенте, так и получение за счет поверженной Франции большей части ее колоний. Ярыми сторонниками европейского направления экспансии был немецкий Генштаб и канцлер Бетман-Гольвег, которые считали, что при таком раскладе Германии удастся избежать войны с Англией. Этой же позиции придерживался и кайзер Вильгельм II.
В этой связи чрезвычайно важно, что еще до начала войны в германском правительстве был составлен меморандум, в котором отражены идеи создания серединной империи как цели предстоящей войны, высказанные сторонниками европейской экспансии, одержавшими верх в споре. Позднее текст этого меморандума был опубликован в мемуарах Тирпица:
«Мы должны выбирать между Англией и Россией, чтобы и после заключения мира иметь опору против одного из этих главных врагов. Этот выбор надо сделать в пользу Англии и против России, ибо русская программа несовместима с нашей позицией форпоста западноевропейской культуры и с нашими отношениями к Австро-Венгрии, балканским странам и Турции. Напротив, разграничение интересов между Англией и Германией вполне возможно.
Поэтому нам не нужно флота как условия существования Германии, а следует добиваться максимального ослабления России. Мы должны сделать всю работу в одном месте, вместо того чтобы делать ее по частям в разных местах. Интересы Англии позволяют нам направить всю работу против России.
Решительная антирусская позиция возвращает нашему положению в мировой войне ту нравственную основу, которая состоит в заступничестве за Австро-Венгрию, а не в борьбе за свободу морей. Негодование германской общественности против Англии необходимо, следовательно, обратить на Россию».
Уже после начала войны 19 августа в штаб-квартире в Кобленце Тирпиц вновь попытался отстоять свою точку зрения, однако на этом совещании линия канцлера окончательно возобладала. Германскому военно-морскому флоту было отказано в активных действиях против Британии, поскольку Бетман-Гольвег хотел сберечь его в качестве одного из своих козырей на послевоенных переговорах с Британией.
Это была окончательная победа сил, давно уже стремившихся направить немецкую экспансию на соседние с Германией страны. Здесь уместно вспомнить, что еще в 1887 г. фон Бюлов, в то время первый секретарь посольства в Петербурге, писал в министерство иностранных дел:
«Мы должны пустить кровь русскому, чтобы тот 25 лет был не в состоянии стоять на ногах. Нам следовало бы надолго перекрыть экономические ресурсы России путем опустошения ее черноморских губерний, бомбардировки ее приморских городов, возможно большим разрушением ее промышленности и торговли. Наконец, мы должны были бы оттеснить ее от тех двух морей, Балтийского и Черного, на которых основывается ее положение в мире.
Однако я могу себе представить Россию действительно и надолго ослабленной только после отторжения тех частей ее территории, которые расположены западнее линии Онежская губа — Валдайская возвышенность и Днепр».
