Евграф Савельев - Древняя история казачества
Все казачество Волги, Дона и Днепра в этот период времени сливается в один общий союз для борьбы с неверными. Дон становится центром казацкого рыцарства. В то время, как Донские казаки были под Астраханью, крымский хан не раз порывался напасть на русские украинские города, но всякий раз Иван Грозный, заранее предупреждаемый казаками, давал ему отпор. Несмотря на неудачи, Давлет-Гирей в 1556 г. снова ополчился на Москву. Русские войска ждали его на Оке. Едва он выступил в поход, как черниговский воевода Ржевский, стоявший с донскими казаками между Доном и Днепром, двинулся с своими отважными сподвижниками по Днепру в Тавриду, напал на Ислам-Кермень и Очаков, разогнал жителей и забрал их табуны. Татары и турки преследовали его, но хитрые казаки завлекли их под свою засаду и разбили наголову. В этих битвах принимали участие и днепровские черкасы с атаманами Млынским и Есновичем.
Ханский Калга вооружил весь Крым и спешил на помощь к Ислам-Кирменю, но, встретив там Ржевского, бился с ним шесть дней и, наконец отчаявшись победить, умолял хана спасти Тавриду. Девлет-Гирей, узнав о скоплении московских войск на Оке, повернул назад и готовился напасть на черкас, стоявших между Донцом и Миусом, но по призыву Калги поспешил в Крым.
В то же время князь Вишневецкий с своими казаками занял остров Хортицу, в нижней части Днепра, против Конских вод, и укрепился на нем и таким образом запер хана в Тавриде. Потом он двинулся вниз по Днепру, сжег Ислам-Кирмень, забрал из него все пушки и привез их в свое укрепление на о. Хортицу. Тщетно хан приступал к этому укреплению. Вишневецкий отразил все его нападения.
Зимою 1558 г. Девлет-Гирей снова поднял оружие на Россию, но едва он выступил из Тавриды во главе 100 тыс. войска, состоявшего из крымцев и ногайцев, частью перешедших на его сторону, как донские казаки, следившие за малейшими движениями татар, ворвались в Тавриду, напали близ Перекопа на улусы ногаев, разгромили их и угнали до 15 тыс. лошадей. Крымский хан, узнав от лазутчиков, что впереди его ждет русское войско, а сзади разоряют улусы казаки, бежал назад в великом страхе, бросая на пути и воинов и обозы. Но и в Крыму он не нашел покоя: с одной стороны с 8 тыс. войском вниз по Днепру двинулся Адашев, взял на море два неприятельских корабля, пристал к западным берегам Крыма и более двух недель громил ханские улусы, а потом с богатою добычей поплыл обратно; с другой — храбрый витязь Вишневецкий с донскими казаками и черкасами, разбив крымцев на р. Айдаре, впадающей в Донец, стал угрожать Крыму со стороны Азовского моря. В то же время черкесские, вернее, черкасские князья, от имени России, овладели двумя укрепленными городами Темрюком и Таманью со всею прилегающею местностью, входившею когда-то в состав русского Тмутараканского княжества.
Получая удары со всех сторон и ожидая еще большего, крымский хан в отчаянии писал турецкому султану, что все погибло, если он не спасет Крыма. К тому же жестокая зима 1557 г., истребившая много людей и скота у ногайцев, голод и мор, свирепствовавшие в Тавриде, поставили татар в самое отчаянное положение. «Никогда, — замечает современный историк, — не было для России удобнейшего случая истребить окончательно остатки монголов», но Иван Грозный, занятый войной с Ливонией, не решился на это; к тому же часть донских казаков, всего около 3 тыс., во главе с походным атаманом Михаилом Черкашениным, была на западной границе и сражалась с ливонскими немцами, показывая чудеса храбрости{206}.
Таким образом, донские казаки в течение десятилетнего своего существования (1550–1560) показали всему мусульманскому миру, сколь опасно для крымцев и турок их водворение на Дону. Их храбрость и неустрашимость, а главное уменье в совершенстве владеть огнестрельным оружием всегда им давали перевес над неприятелем как на суше, так и на море. Путь в Тавриду и к берегам Малой Азии им был знаком издревле, и вся деятельность их в последующие века главным образом на этом и была сосредоточена, как и их собратьев-запорожцев.
Слава о подвигах донцов разнеслась по всей России. На берега Дона стало стекаться казачество с Днепра и украинных городков Северской и Рязанской областей. Как по Дону, так и по Волге стали строиться новые городки, и таким образом донское казачество, год от года увеличиваясь, скоро стало представлять грозную силу и завладело всем югом и юго-востоком России, перекинувшись своими станами на Терек, Урал и даже в далекую Сибирь.
Из первых казачьих городков на Дону во второй половине XVI в. стали известны: 1) Раздоры Верхние или Донецкие, против устья р. Северного Донца, на острове, близ нынешней Раздорской станицы{207}; 2) Нижние Раздоры, где-то ниже первых; некоторые полагают, что этот городок стоял под Кобяковым городищем, близ нынешней Аксайской станицы; 3) на Манычи, на правой стороне Дона, на острове против устья р. Манычи и 4) в Черкасской, где был стан запорожских Черкасов{208}. Набеги на Россию крымских татар, как сказано выше, большею частью были неудачны, так как казаки, постоянно следя за их движением, своевременно давали знать о том Ивану Грозному. За эти и прежние заслуги, а также за удачный набег весною 1560 г., в союзе с нагайскими мурзами, оставшимися верными Москве, на Перекоп, Очаков и Белгород, московский царь щедро одарил казацких послов и послал их сподвижникам на Дон жалованье. Кроме того, дозволил казакам свободно торговать во всех российских городах{209}. Видя неудачи своих единоверцев и желая показать себя деятельнее своих предшественников, новый турецкий султан Селим задумал грандиозный план о соединении Дона с Волгой и восстановлении на берегах Ахтубы прежнего магометанского царства. Некоторые ногайские князья, бухарцы и хивинцы говорили ему, что московский царь истребляет веру мусульманскую и прерывает им сообщение с Меккой; что Астрахань, как главная каспийская пристань для всех азиатских народов, дает ему до 1000 золотых монет и проч. Послы литовские, враги России, твердили ему то же. Лишь один крымский хан Девлет-Гирей, осведомленный больше других о могуществе России и неустрашимости ее казаков, доказывал неисполнимость задуманного плана. Селим стоял на своем. Весной 1569 г. он послал сухим путем под начальством кафинского паши Касима до 25 тыс. крымских всадников и 30 000 янычар с пашой Палеги и на 300 галерах 15 тыс. снарядов, множество тяжелых пушек, землечерпательных машин и проч., под охраной 5 тыс. янычар и многих татар, с 3000 землекопов и гребцов; причем приказал соединить Дон с Волгой, на обеих реках поставить крепости и восстановить царство Астраханское. Войска должны были соединиться у Переволоки, где ныне Качалинская станица.
При движении этой силы по Дону пронесся слух, что турки и крымцы идут для конечного истребления казаков. Донцы, устрашенные этой вестью, оставив свои городки, скрылись в степи.
Шедшие вверх по Дону суда, при глубокой осадке, часто садились на мель, так что их приходилось перегружать: это страшно замедляло движение. Охрана судов была недостаточна. Гребцы и землекопы были большею частью из христианских пленников, жаждавших скорейшего освобождения. Турки час от часу ждали нападения казаков, но последние не показывались. «Нужно было только показаться русским, — говорит очевидец этого похода, царский сановник Мальцев, бывший в плену у турок, — чтобы завладеть всеми снарядами и казною, но никто не являлся. Хотя бы их было не более 2000, то и тогда бы они могли разобрать нас руками».
Так рассуждал пленный Мальцев, ожидавший скорейшего освобождения. Некоторые историки, со слов этого сановника, упрекают казаков в трусости, а другие выводят заключение, что их на Дону в то время было не более 2 тыс. Но ни то, ни другое неверно. Казаков никто и никогда не может упрекнуть в трусости. Сколько их тогда было на Дону, неизвестно. Но если принять во внимание, что часть их в то время служила в царских войсках, другая сторожила на Донце и Миусе крымцев и на Волге ногайцев, волновавшихся при приближении турок, а остальные наблюдали за движением неприятельской армии и ожидали удобного случая к нападению, то поведение их в таких случаях не представляет ничего особенного{210}.
Случай для нападения на врагов скоро представился. Неприятельские войска стянулись к Переволоке. Начались работы по прорытию канала — работа жалкая и смешная. Рабочие и войска, видя невозможность выполнить повеление султана, стали роптать, говоря, что паша безумствует, что для такого дела мало ста лет для всех работников Оттоманской империи и проч. Паша велел тащить суда из Дона до Волги волоком. Но тут явились послы из Астрахани и сказали: «На что вам суда? мы дадим их вам сколько хотите: идите только избавить нас от власти россиян». Паша усмирил войско и 2 сентября отпустил тяжелые пушки назад в Азов, а с 12 легкими орудиями двинулся к Астрахани и 16 сентября стал на городище, где была древняя казарская столица Атель, на правой стороне Волги. Русские, усмирив жителей, не сдавались. На помощь к Астрахани спешил воевода, князь Серебряный. К нему присоединились донские и запорожские казаки, в числе 5 тыс. человек, которых вел по следам турок гетман Михайло Вишневецкий. Истребив турок на Переволоке, казаки и русские войска двинулись на судах и степью к Астрахани и стремительно напали на неприятеля. Турки и крымцы с большим уроном отступили и засели в возведенных ими укреплениях. Но скоро они стали чувствовать недостаток в съестных припасах. Вышедший на добычу отряд татар был истреблен донскими казаками. Приближалась зима. Турки оставили свой лагерь и пустились в бегство по направлению к Азову. Казаки их преследовали и истребляли. Больше же всего они гибли от холода и голода. По дороге их также подстерегали и истребляли черкесы. Из всей армии едва возвратилось в Азов до 3 тыс. Шедший обратно флот был забран донскими казаками, взорвавшими также все пороховые погреба и стены Азова. Большая часть домов и пристань с судами были превращены в пепел и развалины, так что остаткам бывшей сильной турецкой армии негде было и приютиться. Донские и запорожские казаки возвратились с богатой добычей. Большая часть запорожцев навсегда осталась на Дону, раскинув свои станы в «Юртах Черкаских», где был гор. Черкаск и городок Донской, на Монастырском Яру, в 5 вер. ниже Черкаска. Все эти казацкие общины перемешались «и, сделав город сей (Черкасск) главным всему войску Донскому, от них и от приходящих одноземцев к ним знатно умножившемуся»{211}.
