На шумных улицах градских - Леонид Васильевич Беловинский
Отчасти сходны были с подобными заведениями ночлежные дома, ночлежки для взрослых, не имевших приюта. Большей частью это были коммерческие заведения, предоставлявшие с 6 часов вечера и до 7 часов утра за 5 копеек место на нарах, хлеб и похлебку вечером, хлеб и чай утром. Но были и благотворительные ночлежки, с бесплатной столовой или вообще бесплатные.
Благотворительный характер имели и многие медицинские учреждения. Так, для призрения бедных рожениц, не имевших дома надлежащего ухода, а также для женщин, рожавших вне брака (для сокращения детоубийства), открывались родильные приюты, при которых были и отделения для бесприютных и нуждавшихся в уходе беременных. После родов женщины содержались 6–9 дней. Первое такое заведение было открыто в Москве в 1764 г., а в 1771 г – в Петербурге, каждое на 20 кроватей. На 1892 г. в стране было 10 правительственных приютов, 27 городских, 5 земских и несколько частных, а также имелись родильные отделения при некоторых больницах и акушерские клиники при медицинских факультетах. Большей частью на основах благотворительности действовали и больницы. В Москве первые крупные больницы были Павловская (открыта в 1763 г.) и Екатерининская (1776 г.). Позже были созданы крупные Голицынская (на средства князя Д. М. Голицына), Бахрушинская (на средства промышленников братьев Бахрушиных), Мариинская, Солдатенковская (на средства купца К. Т. Солдатенкова), Шереметевский странноприимный дом с больницей (на средства графа Н. П. Шереметева), Щербатовская, Преображенская психиатрическая, глазная, детские Владимирская, Морозовская (на средства, собранные купцом В. Е. Морозовым), Софийская и др. К 1913 г. в Москве было 60 больниц на 11,1 тыс. коек – по 6,5 койки на 1 тыс. населения.
Создавались и содержались все эти заведения на счет пожертвований частных лиц, многочисленных благотворительных обществ, ведомств, земств и городов, губернских приказов общественного призрения, Ведомства Императрицы Марии Федоровны, правительства. Например, инвалидные дома содержались на счет Александровского комитета о раненых, а точнее, на бывший в его ведении Инвалидный капитал. Возник он по частной инициативе коллежского советника П. П. Пезаровиуса, начавшего в 1813 г. издание газеты «Русский инвалид» с тем, чтобы доход от нее «употребить на вспоможение инвалидам, солдатским вдовам и сиротам»; газета была очень популярной, и суммы от подписки и частных пожертвований (например, Императрица Мария Федоровна после каждой победы русских войск посылала ему по 8–10 тыс. рублей) Пезаровиус обратил на создание специального капитала. В дальнейшем в него стали поступать вычеты с различных правительственных денежных выдач, вознаграждений, таможенных конфискаций и штрафов, так называемых столовых денег и добавочных окладов офицеров и генералов, сборов за пожалование орденов, медалей и земель, заграничных паспортов, деньги, оставшиеся после убитых и без вести пропавших военнослужащих, у которых не объявилось наследников, с ежегодных обязательных театральных бенефисов и других зрелищ и т. д. Воспитательные дома, кроме пожертвований, содержались на налог с продажи игральных карт, четвертую часть доходов от театров, балов и маскарадов, и на проценты со ссуд сохранной и ссудной казны, открытой при домах. На частные и правительственные средства, а также проценты со ссуд действовали приказы общественного призрения.
В государственных масштабах благотворительностью занималось Ведомство Императрицы Марии Федоровны. Начало было положено в 1796 г., когда супруга Императора Павла I приняла под свое покровительство Воспитательное общество благородных девиц с мещанским отделением, т. е. Смольный институт, для чего была создана особая канцелярия. В 1826 г. она была заменена IV отделением Собственной Его императорского Величества канцелярии. К концу XIX в. в ведомстве состояло свыше 500 благотворительных, воспитательных и учебных заведений, из которых 104 содержались на средства Ведомства; его годовой бюджет составлял 13,5 млн рублей. Сюда входили учреждения по призрению младенцев, глухонемых и слепых, по женскому образованию и воспитанию (институты благородных девиц, Мариинские школы, училища и гимназии), по призрению и воспитанию мальчиков, по воспитанию юношества, по подаче врачебно-медицинской помощи, богадельни, вдовьи дома и т. д.
Огромным было количество благотворительных обществ. В таком городе, как Петербург, их в 1902 г. было 93! И это не считая имевшихся в каждом приходе. Вот их перечень: Общество дамского благотворительного тюремного комитета (одна из целей – призрение детей арестантов; взнос в месяц 15 рублей или 200 рублей пожизненно); Общество земледельческих колоний, заботившееся о призрении малолетних преступников; Международное благотворительное общество попечения о бедных больных девочках-католичках; Общество для врачей, их вдов и сирот; Общество защиты детей от жестокого обращения; Общество «Муравей», доставлявшее бедным детям теплую одежду; Общество попечения о бесприютных детях; Общество попечения о бедных и больных детях («Синий крест»: помощь и защита детей от злоупотреблений родных; членский взнос – 5 рублей); Общество призрения детей – калек и идиотов; Славянское общество; Общество содействия физическому развитию детей (членские взносы 3 и 5 рублей); Общество улучшения быта питомцев Воспитательного дома (членский взнос 5 рублей или 100 рублей единовременно). Это – только общества, заботившиеся о детях! Всего же детских приютов, убежищ и яслей было 126, не считая приходских (50, с. 236). Вот и толкуйте о ханжестве буржуазного общества. Ханжи или не ханжи, а дело они делали.
Благотворительность могла иметь крупные масштабы, могла быть небольшой, но постоянной. Из ярославского купеческого дома Огняновых «После смерти Константина Михайловича и Анны Александровны ко всей этой благотворительности развозили и раздавали еще в свертке ложку столовую чая (сухого) и пять кусков пиленого сахара. Это уж мы раздавали сами: по богадельням посылали приказчика Агафонова, по тюрьмам Калинина, а в больницу меня с конюхом, моим приятелем Пашей… Соберут мне несколько корзин со сверточками чая и сахара, и поедем мы с Пашей к двум часам дня в больницу. Паша сидит в пролетке, ждет. А я с корзиной отправляюсь в корпус раздавать свертки. Корзину раздам, иду за другой» (38, с. 231–232).
Активная благотворительность большинству людей ничего, кроме внутреннего душевного удовлетворения, не приносила. Недаром, в соответствии с Писанием, наиболее ценилась благотворительность тайная. Люди нередко вносили деньги в богоугодные заведения при условии, что их имена не будут раскрываться, иной же раз просто подбрасывали деньги, вещи, продовольствие нуждающимся тайно, по ночам, на крыльцо: именно тайная милостыня угодна Богу. Ну, разумеется, была смутная надежда, что в пакибытии, т. е. в загробной жизни, эта милостыня, может быть, зачтется. Но ведь не все же нуждались в искуплении грехов: были люди и безгрешные (в серьезном масштабе, разумеется). Однако благотворительность могла принести и некоторые нематериальные выгоды либо выгоды, опосредованно связанные с материальными делами. Многие благотворительные общества имели свои нагрудные знаки, иной раз и нескольких степеней, в зависимости от размеров взносов. Все-таки приятно носить на банте
