Итальянские гуманисты. Стиль жизни, стиль мышления - Леонид Михайлович Баткин
81
См. об образе жизни Петрарки в Воклюзе: Billanovich G. Petrarса letterato. Vol. I. Lo scrittoio del Petrarca. Roma, 1947, p. 241–242.
82
Alberti L. В. Opere volgari, vol.,I. p. 141, 164, 168–170.
83
Alberti L. B. De iciarchia. — In: Opere volgari, vol. II, p. 214.
84
Garin E. I trattati morali di Coluccio Salutati, p. 5.
85
Alberti L. B. De iciarchia, p. 242.
86
Pontano G. De Principe, p. 1058.
87
Pontano G. De Magnanimitate, cap. XL, p. 51. Исключались поспешность и суетливость («celeritas et quaedam quasi praecipitatio»), требовалась размеренная и важная, плавность во всей повадке.
88
См.: Garin Е. I trattati morali, р. 14. (ср.: Alberti L. В. Della famiglia, р. 74).
89
Ficino М. Theologia Platonica, lib. VIII, cap. 3–4, p. 299. Cp.: Pontano G. De Magnanimitate, XVIII, p. 23; Alberti L. B. Della famiglia. p. 69. Неудивительно, что призыв Альберти «будьте усидчивы» звучит столь сакраментально! «Словесность» ведет к познанию целостного основания (intera ragione) всех вещей, вскармливает ум, украшает нравы и преображает общение (uso civile).
90
Bruni L. Ad Petrum Histrum, p. 46; Guarino Veronese. Epistolario» vol. II, p. 292; Suppiementum ficinianum, vol. II, p. 82.
91
Suppiementum ficinianum, vol. II, p. 110–111, 113; Ficino M. Theologia Platonica, lib. XII, cap. 1, p. 154.
92
Цит. по кн.: Marsel R. Marsile Ficin, p. 96–97.
93
Ficino M. Commentarium in Convivium Platonis, lib. VI, cap. 12 (по изданию: Ficin M. Commentaire au le Banquet de Platon. R. Marsel (Ed.). Paris, 1956, p. 226).
94
Villani F. Le vite d’uomini illustri fiorentini, p. 33.
95
Ibid, p. 27, 22–23 (курсив мой. — Л. Б.).
96
Pontano G. De Magnanimitate, cap. XVII, p. 23.
97
Alberti L. Della famiglia, p. 24, 52, 62–64, 50–51.
98
Aretino P. Lettere, lib. V. Paris, 1609, p. 320; lib. III, p. 140.
99
Grendler P. Critics of the Italian World (1530–1560). Anton Francesco Doni, Nicolo Franco and Ortensio Lando. The Univ, of Wisconsin Press, 1969, p. 142–148.
100
Ficino M, Theologia Platonica, lib. X, cap. 4, p. 70; Idem. In Convivium, lib. VI, cap. 18, p. 236. «Что такое человеческое искусство? — Род природы, обрабатывающей материю извне. Что такое природа? — Искусство, которое формирует материю изнутри, как если бы плотник был внутри дерева» (Ficino М. Theologia Platonica. lib. IV, cap. 1, p. 146). Поэтому, по Фичино, следовать природе — значит действовать «изнутри», исходя из числа и меры, из разумных оснований, заложенных в природу ее «внутренним искусством». См.: Garin Е. L’eta nuova, р. 134.
101
Кастильоне понимал под «естественностью» незаметность, скрытость «искусства», формирующего человеческое поведение без натянутости, напряжения, внешних признаков усилия. Таково «универсальнейшее правило» «во всех человеческих делах». Это центральное этико-эстетическое понятие Кастильоне обозначал как «grazia» («sprezzatura», «desinvoltura»). «Грация» противостоит «аффектации» (affettazione), т. е. неестественному искусству, но также и грубому, безыскусному естеству. «Грация», следовательно, воплощает единство естественности искусства и возделанного искусством естества. См.: Castiglione В. Op. cit., lib. I, р. 26–27.
Нельзя не вспомнить в связи с ренессансным пониманием проблемы и знаменитую новеллу о Чимоне в «Декамероне» (Боккаччо Дж. Декамерон. Пер. А. Н. Веселовского. М., 1955, День V, Нов. I, с. 304–306), где «великие доблести, ниспосланные небом в достойную душу», остаются в «безжалостном мраке» и богатая природная одаренность никак не дает о себе знать, пока Чимоне «неотесан», пока «невозможно было вбить ему в голову ни азбуки, ни нравов». Естественное, и значит варварское, состояние Чимоне, лишенное всякой «доблести» (virtu), дано Боккаччо как нечто противоестественное. Ибо Чимоне лишен «всякой учености» (dottrina). Любовь преобразила придурковатого и грубого красавца, и Боккаччо описывает превращение «скота» в культурного человека. Изменились одежда и голос, нравы и манеры, и, конечно, Чимоне, «к величайшему изумлению всех, в короткое время не только обучился грамоте, но и стал наидостойнейшим среди философствующих». Любовь — вполне природная человеческая субстанция; полюбив, Чимоне, конечно, не удаляется, а приближается к естеству. Но в результате он овладевает всевозможной «dottrina», обученностью и подвергает обработке тело и душу; вместе с тем, не ведая «облагороженных ощущений» (cittadinesco piacere), он не мог бы любить. Природа и искусство для Боккаччо разворачиваются параллельно и совпадают в ходе индивидуального усилия.
См. о смысле этого преображения: Хлодовский Р. И. Ренессансный реализм и фантастика. — В кн.: Литература эпохи Возрождения. М., 1967, с. 126–130. Р. И. Хлодовский, между прочим, пишет (примеч. 69): «Дикой, «естественной» природы литература Возрождения так же не знает, как не знает она «естественного человека». И это тоже вытекает из гуманистического понимания культуры как наиболее естественного для человека состояния».
102
Поразительно прямое выражение этой «театрализованности» жизневосприятия можно найти у Л. Альберти: «О ученые юноши, Боже благий, блаженны вы, когда и здесь, и там, и напротив [вас] воссядут тысячи, и тысячи, и много тысяч людей в театре или в каком-либо публичном зрелище, и блажен, о юноши, тот из вас, кто сможет сказать себе: «Здесь, среди такого множества подобных мне человеческих существ, нет человека, достоинству которого я хотел бы уподобиться сильнее, чем себе [самому], и тем, кто сведущ более меня. [Здесь] столько красавцев, столько [людей] отменной телесной ловкости и крепости, столько удачливых и родившихся в знатной семье, и нет среди них никого, кто не желал бы иметь отца или брата, похожего на меня… О чудесная радость! О славнейшее вознаграждение за наши ученые
