Невеста для царя. Смотры невест в контексте политической культуры Московии XVI–XVII веков - Расселл Э. Мартин
Тем не менее Анна Васильчикова (пятая жена Ивана IV) и Василиса Радилова (шестая) не указаны в синодиках. Как мы видели, Анна Васильчикова была подлинной супругой, а Иван IV заказывал молитвы и поминальные трапезы во спасение ее души. Поэтому отсутствие Васильчиковой в этих списках странно, ведь из описаний ее свадьбы, сохранившихся среди прочих источников, мы знаем, что она носила титул царицы. С другой стороны, ее свадьба с Иваном IV была сыграна за несколько месяцев до передачи им трона 30 октября 1575 года Симеону Бекбулатовичу[575]. Когда именно Симеон Бекбулатович был смещен с престола — вопрос спорный, датировка колеблется между августом и серединой сентября 1576 года[576]. Быть может, Анна Васильчикова исключена из списка цариц в синодиках потому, что была женой Ивана IV, пока он не занимал трон, и на конец их брака не являлась царицей? Поскольку мы знаем только о времени ее смерти (7 января 1577 года), но не о времени отстранения, это объяснение вероятно, хотя и гипотетично.
Что касается Василисы Радиловой, то ее отсутствие в синодиках и отсутствие каких-либо известных отдельных поминальных пожертвований от Ивана IV за ее упокой добавляют загадочности его шестому браку. Василиса исчезла из истории, и ее судьба покрыта тайной. Возможно, она, как утверждает «Хронограф», была заточена в темницу. «Хронограф», нужно это повторить, весьма ненадежный источник, но если Василиса и в самом деле была брошена в тюрьму, как решили Зимин, Кобрин и другие, то она была единственной невестой Ивана IV, не умершей во время брака с царем (как его первая, вторая и третья жены) и не постриженной насильно в монахини (как поступили с четвертой и пятой). (Седьмая жена царя пережила его.) Василиса могла быть единственной из жен, которая окончила свои дни в темнице, став жертвой царя, чей гнев не знал границ, и которая, в отличие от некоторых других его жертв, так и не получила прощения.
Независимо от числа браков (пять, шесть или семь), Иван IV нарушил церковные каноны. И церковь это определенно знала. Но, принимая во внимание церковное благословение на третью и четвертую женитьбы (а вероятно, и на остальные), считать поздние женитьбы Ивана IV грубым нарушением канонов (и на этом и останавливаться) — значит упускать суть. Как писал отец Иоанн Мейендорф в своем фундаментальном исследовании церковного законодательства брака, «к семейным и сексуальным проблемам церковь подходила с позиций пасторских, сакральных, дисциплины покаяния, но не светских законов», и «историческое исследование этих норм — а это нормы, вытекающие из Священного Писания и теологии Церкви — не может быть отделено от социальных реалий… Средневековое общество, и в частности византийское, относилось серьезно не только к законам и установлениям государственной и церковной власти, но также и к духовным и „эсхатологическим“ измерениям человеческих отношений. Христианский идеал брака — уникального и вечного — был нормой, исходя из которой оценивалась социальная действительность, даже если она была очень далека от отражения идеала»[577]. Другими словами, есть правила и есть применение этих правил. Иван IV (который «был очень далек от отражения идеала») нарушал церковные правила «вдоль и поперек», но Восточная православная церковь смотрела на второбрачие прежде всего как на вопрос пастырский и пенитенциарный, а не юридический — невзирая на все каноническое право, формировавшееся веками. Таким образом, четвертый, пятый, шестой и седьмой браки Ивана IV были настолько каноничны, насколько были разрешены, хоть и неохотно, церковью и скреплены обрядом, который совершил священник. Ивану IV пришлось пережить последствия этих браков в виде епитимьи и отлучения от чаши (причастия), но, как мы можем сказать теперь, с большого расстояния, все его женитьбы были легитимны, несмотря на то, что говорили каноны.
Почему Иван IV продолжал использовать смотр невест для большинства своих браков вплоть до последнего из них, заключенного в 1580 году? Было ли это со стороны царя еще одной демонстрацией «полного пренебрежения узами христианского брака», как выразилась Мадарьяга?[578] Или то была патология, которая коренилась в его детских травмах и заставляла так часто жениться и открыто проводить свадебные торжества, включая созыв юных девушек в Кремль снова и снова? Или же за этим безумием скрывался некий метод — намеренная попытка использовать свадебные ритуалы для своих династических и политических целей?
То, как Иван IV пользовался смотром невест после своего первого брака, и византийского императора заставило бы покраснеть, но у московского государя была веская причина не отказываться от этой традиции. Хотя церковь смотрела на его браки с точки зрения покаяния, как мы предположили, тем не менее его современники должны были воспринимать их как скандальные. В атмосфере скандала и общественного шока Иван IV и его советники, возможно, очень хотели, чтобы все остальное в свадебном ритуале точно соответствовало правилам и обычаям, и продолжали использовать смотры невест и для третьего, и для пятого, и для седьмого (а возможно, также для четвертого и шестого) браков именно потому, что так и поступали цари, когда собирались жениться. Смотр невест был традицией, и то, что Иван IV устраивал его и для своих поздних браков, помогало создать и спроецировать видимость их традиционности и легитимности, все более и более необходимую с каждой новой женитьбой. Эта забота о легитимности может быть причиной, по которой Иван IV при каждом вступлении в брак следовал и прочим свадебным ритуалам: пиры, процессии, речи, посыпание хмелем и т. д. Мог меняться ранг клирика, совершающего обряд, мог сужаться список приглашенных для исполнения почетных обязанностей, начиная включать преимущественно царских фаворитов и родственников невесты, но свадебные ритуалы оставались показательно неизменными и потому проецировали образ легитимности и преемственности с прошлым. Традиционные свадебные ритуалы также могли обеспечить легитимность наследников, рожденных в поздних браках.
В общей сложности Иван IV был женат в течение 27–29 лет в интервале между первым вступлением в брак в 1547 году (в возрасте 16 лет) и смертью в 1584‐м. Из его семи браков пять пришлись на последние 13 лет его жизни (1571–1584). Самым долгим был его первый брак (13,5 года), а самым
