Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 4. Туманные острова
И тут измерил до конца свою ошибку. У человека по-прежнему есть здоровье, есть крепкие руки, он не жаловался на нужду. У него дом, работа, «одет не хуже вас, у меня жена, дочка»… «Самого главного нет. А без этого радость не в радость, а если горе… — «Моряк» махнул рукой и полез за платком. — Жена у меня шотландка, тоже тоскует, тянет на свою родину.
Дочка родилась тут, в Зеландии. Каждый вечер мы с дочкой пишем письмо русскому медведю — придумал такой способ обучить русскому языку.
Таиска, скажи дядям, каких космонавтов ты знаешь…» Девочка растерянно глядела на отца и на нас, не понимая, в чем дело. Мы все молчали. Это был случай, когда человеку трудно было помочь даже словом. Глядя на него, мы в две минуты постигли то, что, живя постоянно дома, постигаешь не сразу…
Такая история. А солнце в Новой Зеландии восходит так же, как в Рязани или Воронеже…
А вот история совсем недавняя. Сейчас я должен отложить перо и бумагу и ехать в аэропорт встречать самолет из Берлина. Прилетает человек, о судьбе которого многие уже знают. Вальдемар Шилке считал себя немцем.
Но потом установлено было, что он русский, фашисты увезли его с Украины четырехлетним мальчишкой. Человек потерял покой, когда узнал, где его родина. И вот он возвращается. Нашлась его мать. Он едет к ней в маленький сибирский город. Человек имеет теперь прежнее русское имя — Виктор Левченко.
* * *
Из чего же вырастает огромная человеческая любовь ко всему, что умещается в одном слове — Родина? Вспомним четыре строчки стихов. Имя поэта до сих пор неизвестно. А может быть, человек и не был поэтом. Просто душа заговорила высоким голосом… Стихи написаны в фашистском лагере, за колючей проволокой, может быть, за час до смерти.
Я вернусь еще к тебе, Россия,Чтоб услышать шум твоих лесов,Чтоб увидеть реки голубые,Чтоб идти тропой моих отцов.
В этих дорогих строчках последние пять слов имеют особое отношение к нашему разговору. Родина — это очень много. Это и тропинка с бродом через ручей, и пространство в одну шестую всей земной карты. Это и ракета, нацеленная к Луне, и птицы, летящие на север над нашим домом. Это и Москва, и мое родное село Орлово. Это имена людей, названия новых машин, танцы, которым неистово хлопают во всех городах земли. Это Главный Конструктор ракет и бакенщик, зажигающий огни на реке Волге. Это мой отец машинист и твой отец чабан.
Это все наша Родина. И глубина веков, и нынешний день.
Это ты и я с нашим миром чувств. С нашими радостями и заботами. Родина подобна огромному дереву, на котором не сосчитать листьев. И все, что мы делаем доброго, прибавляет сил ему. Но всякое дерево имеет корни. Без корней его повалил бы даже несильный ветер. Корни питают дерево, связывают его с землей. Корни — это то, чем мы жили вчера, год назад, сто лет назад, тысячу лет назад. Это наша история. Это наши деды и пращуры. Это их дела, молчаливо живущие рядом с нами, в степных каменных бабах, резных наличниках, в деревянных игрушках и диковинных храмах, в удивительных песнях и сказках. Это славные имена полководцев, поэтов и борцов за народное дело. Народ, не имеющий таких глубоких корней, бедный народ, сколь ни быстры сегодня его самолеты, сколь ни высоки его здания из алюминия и стекла.
У меня на столе лежит гора писем. Сотни людей ищут родственников и родителей, потерянных в годы войны.
«Я была девочкой и потерялась во время бомбежки. Теперь я взрослый человек, работаю инженером в Казани. Тяжело жить, не зная имени матери и отца. Я не надеюсь увидать их живыми, но хотя бы знать, кто они, что? Мне легче будет себя понимать — кто я и что?»
В этих словах вся мудрость отношения человека к своему прошлому. Человеку надо знать свои корни. Тогда и воздух, которым он дышит, будет целебен и вкусен, и земля, на которой стоят его ноги, будет дороже, и все, что будет выходить из рук его, будет овеяно мастерством его предшественников, красотой, накопленной в веках.
Лет тридцать с лишним назад многие думали, что все это блажь. «Расчистить и подрубить все старые корни!» В грузе прошлого было действительно много, от чего в новом мире надо было избавиться. Но оказалось, не все надо сбрасывать с корабля истории. В крутые годы войны мы призвали на помощь себе наше прошлое: «Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный облик наших великих предков — Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова…» Прошлое тоже стало оружием.
Силу его никто не измерил. Но можно сказать, что была она не слабее знаменитых «катюш».
Оно, прошлое, и теперь нам послужит, если дела в мире примут крутой оборот. До нашей земли есть еще охотники в мире. И нам надо это иметь в виду ежедневно и ежечасно.
Родина-это наш вчерашний, нынешний и завтрашний день. Недавно я был в доме ученого, с которым познакомился на космодроме. Он включил магнитофонную пленку и улыбнулся: узнаешь?.. На пленке был записан стартовый рев ракеты, уносившей Беляева и Леонова. А потом тишина, и на той же пленке — звоны ростовских колоколов. Густые, ударяющие в сердце звуки.
«Не все знают об этих колоколах, так же как и не все знают, наверное, что колокольный Ростов — это не тот, что стоит на Дону, а тот, что стоит на Ярославской дороге. Это город, на который со всего мира приезжают глядеть туристы. Не все знают, что главные из древних ростовских колоколов, как люди, называются именами: Сысой, Лебедь, Полиелейный. Не все знают, что запись колокольных звонов для фильма «Война и мир» Бондарчук делал в Ростове Великом, не всем известно, что Бетховен в музыку Лунной сонаты положил ростовские колокольные звоны. Продавалась пластинка с ростовскими звонами, но ее раскупили в два дня. Удалось добыть только для перезаписи на магнитную пленку…» Это все рассказал ученый. Он перемотал пленку и еще раз включил. Грохот ракеты и звоны колоколов — праздничные и набатные…
Без прошлого невозможно ни понять хорошо, ни оценить по достоинству настоящего. Дерево нашей Родины — одно целое: зеленая крона и корни, глубоко уходящие в землю. Давайте будем помнить об этих корнях. Наш отец даже в лагере смерти помнил об этом. А мы? Не даем ли мы зарасти тропам, проложенным отцами и пращурами?
* * *
Можно ли себе представить Красную площадь без собора Василия Блаженного? Мне было двадцать лет, когда на первую получку я приехал из Воронежа поглядеть на Москву. Красная площадь известна на земле каждому человеку. Но когда стоишь на ней первый раз, когда можно наклониться и рукой потрогать каменные бруски под ногами и прислониться щекой к шершавой кирпичной стене… Я стоял молча. Несколько раз звенели часы. Большая стрелка на башне прошла целый круг. Было такое чувство, что я сделал что-то главное в жизни. Мимо торопливо шли люди. Было удивительно — как можно по этой площади идти торопливо, говорить о погоде, о каких-то мелких делах? В те времена в Кремль не пускали. Я дождался, пока открылась дверь у решетки Василия Блаженного. Почему-то в тот раз больше всего запомнил белые стертые подошвами ступеньки по узкой лестнице. «А может быть, это царапина от посоха Грозного?..»
Потом я много раз бывал на площади. Уже поездив по миру, сравнивал и всегда думал: нет, ни в одном городе на земле нет площади такой красоты, строгости, своеобразия. Можно ли представить эту площадь без собора Василия Блаженного? Скажу сейчас об удивительном факте. Я бы сам не поверил, если бы не услышал неделю назад от человека, который ныне здравствует и, к счастью, не утратил боевых качеств истинного патриота. Вот что рассказал Петр Дмитриевич Барановский, лучший реставратор памятников нашей старины: «Перед войной вызывают меня в одну высокую инстанцию.
«Будем сносить собор, просторнее надо сделать Красную площадь. Вам поручаем сделать обмеры…» У меня тогда комок в горле застрял.
Не мог говорить, не мог сразу поверить. А потом сказал: «Это преступление и глупость одновременно. Можете сделать со мной что хотите.
Будете ломать — покончу с собой…» За дерзость в те времена сажали в тюрьму. И меня посадили. Жена с передачей приходит, а я, прежде чем принять узелок с харчами, спрашиваю: «Не сломали, стоит?» Чья-то неизвестная мне наверху мудрость остановила непоправимое действие. Не сломали. Меня выпустили…»
Ну а если бы не случилось той мудрости? Сломали бы! Сломали, чтобы свободнее было автомобилям ездить. А что показало время?
По Красной площади сегодня тем же автомобилям совсем запрещено ездить ввиду святости этого места и ввиду большого числа желающих пройти это место простыми шагами.
Случай этот рассказал не только в осуждение невежества и в похвалу чьей-то мудрости, а к тому главным образом, что и сегодня большую мудрость всем сообща проявить надо безотлагательно.
