Дмитрий Володихин - Иван Шуйский
В деле Алферьева — Колычева Шуйский выступил как человек своего круга — «княжат», на дух не переносивших «выскочек» предыдущего царствования. И тут не играли никакой роли действительные достижения грозненских худородных фаворитов в политике и на ратном поле. Низкое происхождение автоматически ставило между ними и высшей знатью стену неприятия.
Высокородная аристократия могла торжествовать.
Казалось, всё возвращается на круги своя...
Казалось, грядет новое «боярское царство», как при малолетстве Ивана IV.
Казалось, старую «большую игру», нацеленную на занятие престола кем-то из своих, можно начать сызнова.
Иван Петрович знал и помнил, сколь высоко вознесся его род полстолетия назад. Должно быть, и ныне, при государе-блаженном, государе-богомольце, мало занимавшемся делами державы, появился шанс подняться на высоту деда, «московского наместника» и его брата, первого из вельмож, вершителя государственных дел...
Почему бы нет?
Однако победа над фаворитами прежнего царствования быстро сменилась поражением от партии Годуновых. Самых родовитых противников Годунова подвело отсутствие единства. Мстиславские, Шуйские и Романовы- Захарьины-Юрьевы не пытались выстроить единую группировку. Они полагались на собственные «партии», включавшие представителей самого семейства, ближних и дальних родственников, свойственников, верных людей. Каждая из этих «партий» имела огромный «вес»: никто из «худородных» ни в богатстве, ни во влиянии, ни в чинах не мог соперничать со «сливками» русской аристократии. Но все же по отдельности придворные группировки, выступавшие против Годунова, оказались слабее его собственной «партии» — более многолюдной и, самое главное, использовавшей колоссальное влияние Бориса Федоровича на царя. Так что и они продержались недолго. От нескольких месяцев до нескольких лет.
Самым серьезным противником Годуновых являлись именно князья Шуйские. Как уже говорилось, они играли при дворе московских государей роль «принцев крови». Главой же их партии являлся Иван Петрович. Английский торговый агент в Москве Джером Горсей сообщает: «Князь Иван Васильевич471 Шуйский, первый князь царской крови, пользовавшийся большим уважением, властью и силой, был главным соперником [Бориса Годунова] в правительстве, его недовольство и величие пугали»472.
Будучи, как и династия московских Даниловичей, потомками великого князя владимирского Ярослава Всеволодовича, Шуйские должны были, как уже говорилось, считаться «...персонами, имеющими право на великокняжеский престол в случае вымирания Московского рода»473. Василий Васильевич Шуйский, хотелось бы напомнить, еще в 1538 г. затеял породниться с династией московских государей, да умер рановато, затея не успела принести ощутимой выгоды... Но право на старшинство среди прочих князей Рюриковичей оставалось за Шуйскими. Это право в будущем приведет на трон князя Василия Ивановича Шуйского.
Именно в них, а не в Годуновых, должна была видеть московская знать, да и все русские люди, сколько-нибудь сведущие в вопросах престолонаследия, самых вероятных преемников царя Федора Ивановича. А он к моменту восшествия на престол весной 1584 г. продолжал оставаться бездетным. Был, конечно, царевич Дмитрий Углицкий. Но, во-первых, всякое может произойти с младенцем... собственно, в конечном итоге и произошло. Во-вторых, считать царевича законным сыном, при таком количестве браков, каким прославился Иван Грозный, не получалось474. Шуйские считались на порядок знатнее Годуновых, хотя Годуновы и происходили из старинного боярского рода.
Кроме того, при Федоре Ивановиче семейство Шуйских располагало талантливыми, крупными деятелями. В их числе — полководцы Иван Петрович Шуйский, Василий Федорович Скопин-Шуйский (соратник первого по «псковскому сидению»), а также мастер интриги Василий Иванович Шуйский, будущий царь. Иначе говоря, Шуйским было кого выдвигать в Боярскую думу, на высшие посты в армии, а при необходимости — и на престол московский.
Первое время это семейство благоденствовало.
Иван Петрович получил в кормление Псков и Кинешму.
Князь Василий Федорович Скопин-Шуйский — Каргополь.
Василий Иванович встал во главе Московской судной палаты.
Все они имели боярский чин475, и с те же чином к ним присоединился в Боярской думе князь Андрей Иванович Шуйский, еще один удачливый полководец.
Князь Дмитрий Иванович Шуйский, занимавший «дворовый» пост кравчего, получил доходы с Гороховца, а в 1586 г. также сделался боярином.
Шуйские, ссылаясь на родство с князем А.Б. Горбатым, казненным еще в 1565 г., присоединили его земли к владениям семейства.
Особую почесть оказали именно князю И.П. Шуйскому: Псков ему отдали в кормление «...обеима половинами и со псковскими пригороды, и с тамгою, и с кабаки, чего никоторому боярину не давывал государь»476. Современный историк А.А. Аракчеев добавляет: «В писцовой книге Пскова 1585 г. зафиксировано, что князь собирал в свою пользу пошлины на Соляном дворе: “кладьбу” и “подымное”. Только доходная торговля солью могла приносить почти рубль еженедельных доходов. В Псковской земле князь также располагал обширными владениями: селом и 12 деревнями в Каменской, Корельской и Пецкой губах Псковского уезда, а также 14 деревнями в Островском уезде»477. Кинешма же представляла собою крупный город, дававший большой доход от солеварения.
Как пишет А.П. Павлов, «Шуйские имели поддержку среди церковных иерархов (их сторонниками были глава русской церкви митрополит Дионисий и владыка Крутицкий, епископ Варлаам Пушкин), московского купечества и, вероятно, части уездного дворянства»478.
Наконец, Шуйские постоянно получали высокие посты в действующей армии, воеводствовали в крупнейших городах.
Сторонником Шуйских являлся старый военачальник князь Иван Федорович Мстиславский. Первый среди бояр в Думе, он считался знатнейшим аристократом России. Как Гедиминович, он нес в своих артериях и венах кровь монархов — великих князей литовских, а потому при отсутствии сильных претендентов среди Рюриковичей мог сам оказаться видным кандидатом в русские государи. К этой же «партии» примыкали Шереметевы, Головины, Колычевы, а также князья Воротынские и Куракины. До поры до времени они удачно продвигались по службе.
Итак, Шуйские собрали могучую силу. Они были богаты, знатны, имели широкий опыт вооруженной борьбы, понаторели в придворных интригах. Пользуясь собственным высоким положением и, не менее того, поддержкой многочисленных сторонников, также имевших немалый вес, они могли оказывать серьезное влияние на важнейшие государственные дела.
Важно понимать, какова была ставка в сложной политической игре, шедшей на протяжении первых лет царствования Федора Ивановича.
Конечно, на первом плане видна борьба за влияние на государственные дела наивысшей важности, на распределение чинов при дворе, в Думе, приказах, на воеводстве в городах и полевых соединениях. Подобное противоборство «партий » в тех или иных формах существует, наверное, при всяком монаршем дворе. Для Московского государства и Российской империи оно является частью повседневной жизни военно-служилого класса. Однако за очевидными явлениями политической реальности скрываются не менее важные, но далеко не столь заметные процессы. Они вроде валунов под темной водой: трудно заметить их с палубы корабля, зато легко получить гибельную пробоину от столкновения с ними.
Действиями многих великих честолюбцев руководил в то время один факт, относящийся, скорее, к медицине, чем к политике. Ирина Годунова, пусть и ставшая царицей, на протяжении многих лет не могла произвести на свет жизнеспособного ребенка.
Таким образом, очень долго оставался открытым вопрос, кто станет преемником Федора Ивановича. И вожди придворных партий скрупулезно просчитывали: сколько шагов отделяет их от престола российского? Каковы шансы? Из этого простого факта растут многие столкновения времен Федора Ивановича, более того, именно в него уходят корнями основные события великой Смуты начала XVII века.
Гордиев узел противоречий возник по той причине, что каждая «партия» располагала как минимум одним претендентом в преемники.
Ближе всех к трону стояли Нагие. Но они сами по себе оказались слишком слабы, никто из великих людей царства не решился «поставить » на них, напротив, их удаление из Москвы, надо полагать, отвечало интересам всех главных группировок. А своими силами они даже не сумели сохранить жизнь потенциальному наследнику — царевичу Дмитрию.
Шуйские стояли на шажок дальше, но их шансы были ощутимыми. И в 1606 г. им все-таки удастся поставить своего царя — первого и последнего Шуйского среди государей российских. Их союзники Мстиславские стояли еще дальше от престола. Однако... Великим князьям литовским, ведущим свой род от Гедимина, подчинялись десятки русских городов к западу от московско-литовского рубежа. Не столь уж невозможной выглядела ситуация, когда князю-Гедиминовичу подчинятся города, лежащие восточнее... А князь И.Ф. Мстиславский среди российских Гедиминовичей имел старшинство. И, кстати, ненамного отставал от него князь Федор Михайлович Трубецкой — такой же Гедиминович, только стоявший ближе к «партии» Годуновых. Мстиславских и Трубецких отличала одна генеалогическая деталь: матерью князя Ивана Федоровича была племянница Василия III, иначе говоря, он был не только Гедиминовичем, но и — по материнской линии — Рюриковичем, потомком великого князя Ивана III Великого по прямой. Мстиславские, таким образом, приходились не столь уж далекой родней и государю Ивану IV, и государю Ивану Васильеичу. Это давало им право на серьезные претензии... если русский трон освободится и очередь из «претендентов» на него рассеется.