Ким Маккуарри - Последние дни инков

Эрнан Писарро распорядился, чтобы лестницы установили у стен всех трех башен и чтобы испанцы начали одновременный их штурм. Педро Писарро рассказывал об этом:

«Индейцы, находившиеся рядом с этим орехоном, к этому времени уже пали духом. Он один продолжал сражаться. Эрнан Писарро приказал поднимавшимся наверх испанцам не убивать этого индейца, но взять его живьем. Он поклялся, что не убьет его, если заполучит живым. Взбираясь на одну из башен, испанцы достигли вершины с двух или трех сторон».

Другой очевидец повествовал:

«В это время они поразили его двумя стрелами, [однако] он почти не обратил на это внимания. Видя, что его люди держатся все хуже и что повсюду испанцы на своих приставных лестницах, он бросил свой боевой топор, который держал в руке, в христиан, и, взяв в ладони пригоршни земли, он набил ею рот и стал тереть лицо с выражением такой муки… что это едва можно описать. Не будучи в состоянии пережить захват крепости и осознавая, что ее потеря означала его неминуемую смерть, — с учетом данных [Манко] Инке обязательств, — он закрыл свою голову накидкой и бросился вниз с башни высотой более чем в сто эстадо[39] и разбился. Эрнан Писарро был очень разочарован тем, что этого человека не удалось захватить живым».

«С его смертью индейцы совсем утратили боевой дух, — писал один летописец, — уступая свои позиции Эрнану Писарро и его людям, которые, не колеблясь, предавали всех обороняющихся мечу». Многие индейцы предпочитали прыгнуть вниз со стен, нежели принять верную смерть от рук испанцев. Немалое число индейцев в результате разбилось. Другие, падая на горы трупов, все же выживали, но их потом забивали дубинками или закалывали мечами испанцы. Один из испанских участников штурма Алонсо Энрикес де Гусман писал:

«Мы… осуществили штурм крепости, убив 3000 человек. Они убили нашего полководца Хуана Писарро… а во время сражения в городе они убили четырех христиан, также они убили более тридцати испанцев на фермах индейских вождей во время сбора податей у последних».

Как это обычно имело место в асимметричных сражениях между индейцами и испанцами, с инкской стороны погибли тысячи человек, у испанцев же потери были незначительные. Но этому асимметричному соотношению вскоре суждено будет поменяться.

10. СМЕРТЬ В АНДАХ

«Вы уже знаете, как я стремился воспрепятствовать вам причинить вред тем злым людям, которые… пришли в мое королевство… [Но] что сделано, то сделано… Отныне берегитесь их, поскольку… они наши худшие враги, а мы всегда будем их врагами».

«О войне идет речь в случае явной необходимости; оружие допустимо, когда ни на что другое уже нет никакой надежды».

Франсиско Писарро узнал о мятеже, поднятом Манко Инкой, лишь 4 мая 1536 г., за два дня до того, как Манко предпринял массированную атаку на испанский бастион в Куско. Встревоженный, он написал послания своему брату Эрнану и нескольким другим жителям Куско, дав им знать, что он пришлет подкрепления в самом скором времени. Содержание только одного из этих писем дошло до нас. Оно было адресовано дону Алонсо Энрикесу де Гусману, кавалеристу аристократического происхождения, который три недели спустя примет участие в отчаянном штурме Саксауамана:

«Достопочтенный сеньор!

Сегодня я прибыл в этот Город Царей [Лиму] после посещения городов Сан-Мигель и [недавно основанного] Трухильо — с намерением отдохнуть после столь многих трудностей и опасностей. Но мне сразу передали несколько писем от вас и от моих братьев, — меня информировали о восстании, поднятом этим предателем Инкой [императором]. Все это очень беспокоит меня ввиду того ущерба, который наносится нашим трудам во славу императора, и той опасности, в которой вы находитесь. Мое сердце утешает тот факт, что вы держитесь там в Куско и… если на то будет воля Божья, мы вызволим вас. Я молю нашего Господа, чтобы Он помог вам.

4 мая 1536 г.

За четыре месяца до этого Писарро заложил Город Царей, именуемый так, поскольку он был основан в день праздника Богоявления, называемого также праздником Трех Царей. Город был отграничен рекой Римак. Слово «римак», на языке рунасими означавшее «говорящий», с течением времени исказилось и стало звучать как «Лима» — нынешнее название города. Область, облюбованная Писарро, была заселена уже за тысячи лет до прихода испанцев; на этом месте стояли пирамиды из необожженного кирпича, которые за столь долгий срок настолько источились, что теперь напоминали своим видом холмы.

Писарро принялся распределять энкомьенды среди своих испанских товарищей. Он также занялся возведением зданий вокруг городской площади, используя для этого труд испанцев, туземцев и африканских рабов. Проведя блестящую военную кампанию, начавшуюся с пленения Атауальпы в Кахамарке и закончившуюся коронацией Манко Инки в Куско, Писарро поставил затем перед собой цель закрепить свои военные победы установлением прочного мира. Никто лучше, чем Писарро, не осознавал необходимости укрепить позиции испанцев на территории только что завоеванной империи.

Через четыре года после своего прибытия в Тавантинсуйю Писарро имел в своем распоряжении менее 600 испанцев, обосновавшихся в центральной части Инкской империи, общее население которой составляло, по всей видимости, более 5 миллионов человек. Это означало, что численное соотношение туземцев и испанцев в Перу составляло примерно 10000:1. К настоящему моменту около 200 испанцев обосновались в Сьюдад-де-Лос-Рейес (Городе Царей), несколько десятков их жило в Хаухе, небольшое число — в Сан-Мигеле и в Трухильо, и 190 человек попало в западню в Куско — в том числе двое братьев Писарро, Эрнан и Гонсало. Испанский отряд из 140 человек под водительством капитана Алонсо де Альварадо находился к этому моменту достаточно далеко — в лесах северо-восточной части Перу, где осуществлял покорение цивилизации Чачапойя. В распоряжении бывшего партнера Писарро, Диего де Альмагро, имелось в распоряжении 500 человек, но этот отряд находился очень далеко на юге, на территории современного Чили, увязнув в собственной отчаянной борьбе с местным населением.

Подотчетный Писарро капитан Себастьян де Беналкасар имел в своем отряде 200 человек. Этот отряд осуществил завоевание северной территории, ныне соответствующей современному государству Эквадор. Но потребовалось бы несколько месяцев, чтобы послание с просьбой о помощи дошло до Беналкасара. И еще большее время потребовалось бы его отряду, чтобы прийти на помощь. В реальности испанцы контролировали лишь крошечные зоны в Перу, и до сих пор они полагались на союзничество с Манко Инкой, чтобы расширить свою зону влияния. С крушением испанско-инкского союза Писарро и его испанцы явили себя тем, кем они в действительности были: крошечной группой находящихся в отчаянном положении завоевателей. В настоящий момент единственный отряд, который Писарро мог направить в Куско в качестве подкрепления, был тот, что находился вместе с ним в Городе Царей.

Писарро до сих пор в точности не знал, как развивалось восстание, и каков был его размах. Но в общем, основной мотив восстания инков особого значения для испанцев не имел. Единственное, что сейчас было важно, это положить восстанию конец, прежде чем оно распространится дальше. Если Манко Инке удастся захватить Куско, то, помимо того что будут уничтожены братья Писарро и около половины его наличных сил, придется по новой начинать завоевание Перу. На этот раз инков уже не получится так легко обдурить обещаниями добрососедства и сотрудничества.

В течение недели после получения известий о восстании Манко Писарро направил в Куско первый отряд подкрепления. Это был кавалерийский отряд из 30 человек, возглавляемый тридцатитрехлетним капитаном Хуаном Морговехо де Киньонес. Писарро приказал Морговехо идти в восточном направлении по инкской дороге, поднимавшейся от побережья в Анды, а затем держать направление в сторону Вилкасуамана, стратегического перекрестка четырех инкских дорог, находящегося примерно в 100 милях к западу от Куско. Захват Вилкасуамана не позволит инкским войскам на севере идти на юг в сторону Куско. Вместе с тем силы Манко не смогут расширить зону, охваченную восстанием, на север.

После отправки отряда Морговехо Писарро снарядил второй отряд подкрепления из 70 кавалеристов, во главе которого был поставлен родственник Писарро, Гонсало де Тапиа. Этот отряд направился по другой дороге. Тапиа должен был направиться на юг по дороге, шедшей вдоль побережья и, пройдя около сотни миль, свернуть на восток, на тропу, поднимавшуюся в Анды. В результате этот кавалерийский отряд должен был выехать на ту же магистральную инкскую дорогу, капак нян, на которой должен был уже стоять Морговехо.