Егор Иванов - Негромкий выстрел (Вместе с Россией - 1)
- Начинать строить дредноуты в момент острого европейского кризиса, когда пороховая бочка на Балканах вот-вот взорвется, - это значит провоцировать Вильгельма Второго на войну, - авторитетно поддержал Энкель германофильские построения Бурдукова, которыми тот занимал своих партнеров в момент прихода Мануса и полковника. - Могу доверительно сообщить, что Генеральный штаб российской армии отнюдь не поддержал морского министра, когда сей муж разрабатывал свою липовую программу, - уточнил Оскар Карлович, много порадовав подобным заявлением Альтшиллера.
Товарищ министра юстиции, не разобрав до конца, о чем идет речь и каких позиций придерживаются его собеседники, брякнул по глухоте своей совсем уж черт знает что:
- Вот именно, если уж австрияки паршивые имеют свой военный флот, то России и вовсе должно быть совестно... - Чего именно следует совеститься России, Веревкин так и не уточнил, поскольку роббер уже закончился. Товарищу министра пришлось разыскивать по карманам деньги, дабы расплатиться с партнерами наличными. Альтшиллер с Энкелем поделили небольшой выигрыш, засим Игнатий Перфильевич пригласил их снова в столовую выпить чарочку.
Волнение Энкеля уже остудилось. Он решил откланяться. Его примеру последовали Веревкин и Бурдуков. Все трое отправились по домам на моторе Бурдукова.
Вышнеградский, Кузьминский и Тимашев ничего, кроме игры, не замечали. Один Митенька догадливо блеснул своими черными очами навыкате, когда заметил, с какой деловитостью удалялись в кабинет хозяина Альтшиллер и Манус.
- Сдается мне, что вас, милостивый государь, совсем не интересует, о чем я говорил здесь с полковником? - начал беседу Манус, не скрывая ехидного самодовольства.
- Зачем же нет, драгоценный Игнатий Перфильевич! Я уверен, что вы так же блестяще, как и все остальные дела, провернули и это, - пыхнув сигарой, спокойно ответствовал Альтшиллер. - Итак, вы что-то хотите предложить его величеству кайзеру германской империи?
- Вот именно, Александр. Мне нужен подряд на два миллиона железнодорожных шпал и плюс скидка в семьдесят пять процентов с ввозной пошлины германской империи.
- Вы уже знаете имя предателя?
- Нет, но я знаю, как его можно найти...
- Так быстро? - изумился Альтшиллер. - А ведь это очень серьезно, Игнатий!
- Как видно, не случайно я получил при крещении имя отца-основателя ордена иезуитов, - благодушно захихикал Манус, - сам Лойола не смог бы быстрей меня исповедать этого грешника Энкеля! Раз это так серьезно, то я хочу еще для своей Владикавказской железной дороги тысячу километров крупповских рельсов по отпускной цене для Германии...
- Будет, будет тебе все, не томи только! - перешел на "ты" Альтшиллер. - Что же я могу передать в Берлинскую ложу для его высочества принца Генриха?
- Итак, брат Александр, - перешел на язык масонов Игнатий Перфильевич, - теперь слушай! У русского Генштаба есть действительно важный агент в Вене, и, по-видимому, не один. Ему или им через особого курьера передается вознаграждение на одну из железнодорожных станций в Германии, расположенную, очевидно, неподалеку от русской границы. Оттуда в немецком конверте с германской маркой деньги идут по почте в Вену до востребования. Полагаю, что сыщики в почтовом ведомстве его величества Вильгельма Гогенцоллерна работают по-прежнему исправно, так что установить персону получателя - дело мелких чиновников!
- Браво, брат Игнатий! - поаплодировал кончиками пальцев Альтшиллер. Если тебя и дальше использовать на тучных нивах разведки...
- Ближе к делу, Александр! - холодно прервал его Манус. - Я надеюсь, что в Берлин вместе с твоим донесением пойдут и мои предложения о гонораре. Через неделю я жду в своем банке представителей ведомства путей сообщения Германии и фирмы Круппа...
Альтшиллер понял тон хозяина, молча встал и откланялся.
33. Петербург, январь 1913 года
Альтшиллер вызвал Кедрина на свидание в "свой" кабинет ресторана "Медведь". Снова был подан ужин, изысканный и обильный. На этот раз, однако, гостеприимный хозяин не стал дожидаться десерта, а начал деловой разговор между пулярдкой и стерлядью, где-то в середине трапезы.
- Любезный брат мой, - начал Альтшиллер несколько холодновато, неизвестно отчего сердясь на Кедрина, - просьба его высочества принца Генриха, великого магистра Прусской ложи, наконец выполнена. Кое-что удалось узнать у одного простака из Генерального штаба. К сожалению, этот болван не в состоянии выведать подлинные имена предателей в Вене и Берлине, но он дал ниточку, следуя которой можно установить по крайней мере одного из них.
Кедрин молча слушал, уплетая жаркое из рябчиков, запивая его отменным бургундским.
- Вам придется, брат мой, под предлогом каких-либо собственных дел причем дела должны быть настоящие, а то, не дай бог, русская контрразведка что-нибудь заподозрит - отправиться завтра же в Берлин и передать мой пакет его высочеству, Великому магистру ордена. Здесь он найдет подробный доклад о том, посредством кого удалось установить интересуемое, как следовало бы вознаградить нашего друга за столь любезное вспомоществование Прусской ложе, а также суть добытых истин... Для вашего личного уведомления могу сообщить, и это на тот случай, если вам придется в силу необходимости уничтожить конверт, в коем покоится шифрованный доклад, что на днях с одной из пограничных станций в Германии, где проходит железная дорога из России, пассажиром, следующим из Петербурга, будет брошен в почтовый ящик с адресом куда-то в Берлин или Вену, до востребования, конверт или конверты с денежными суммами вознаграждения агенту. Маловероятно, что его подлинное имя будет стоять на пакете. Скорее всего его кличка или условная фраза...
- Но ведь с пограничных станций идут во все концы Германии и Австро-Венгрии сотни и тысячи писем!.. Как же найти искомое в этом огромном потоке?! - усомнился Кедрин.
- А вы что, никогда не слышали о существовании в каждой стране "черного кабинета", в обязанности коего входит негласно проверять почтовые отправления на предмет выявления крамолы, революционной заразы и прочих опасных дел - в том числе шпионажа и контрабанды?..
- Я, конечно, догадывался, что кто-то может читать чужие письма; например, ревнивый муж, конкуренты с помощью лакеев или иной прислуги, из любопытства, например, почтмейстер, как у Гоголя, помните?.. - принялся оправдывать свою наивность Кедрин. - Но чтобы это делало государство, да еще дворяне - кто бы мог подумать!
- Этого вашего Гоголя, простите, не читал, - съязвил австрийский подданный, - но уверен, что лучше всех именно немцы перлюстрируют чужие письма. Так что дело простых чиновников найти искомое...
Разговор коллег мгновенно прекращался, когда в дверь осторожно постукивали официанты и неслышно входили с кушаньями, неслышно меняли тарелки и приборы, ставили новые бутылки вин, соответствующих каждое своему блюду.
- Что же передать мне на словах его высочеству? - поинтересовался Кедрин.
Альтшиллер задумался.
- А о чем он расспрашивал вас в прошлый раз? - ответил наконец вопросом на вопрос Альтшиллер.
- О самом разном... Например, о слухах и сплетнях в русском обществе... о каких скандалах говорят больше всего... - принялся припоминать Кедрин. - О Распутине, в частности, шла речь, о его роли и скандалезности этого дела для российского императорского двора...
- Вот и расскажите ему новые слухи про Распутина. Как растет его влияние в будуаре Александры Федоровны, как беснуются поклонницы "Старца" в Петербурге...
- Александр, а что вы сами думаете по поводу положения этого шарлатана? - осмелился поинтересоваться Кедрин. Для успеха своего вопроса он тут же капнул немножко лести: - Ведь вы так близки к придворным сферам, да и с четой Сухомлиновых на короткой ноге...
Альтшиллеру и самому было приятно изображать персону важную и осведомленную в тайнах петербургского двора. Он принялся философствовать на эту тему, бывшую в российской столице излюбленной для обсуждения:
- Несомненно, что влияние этого грязного мужика на царицу и его величество покоится на какой-то магической силе, которой он явно обладает. Совершенно достоверно известно: его присутствие и какой-то особый шепот, совмещенный с массажем, удивительно целебно действуют на наследника-цесаревича. Ни для кого не секрет, что цесаревич Алексей страдает особой формой наследственной болезни, передающейся только по материнской линии, - гемофилией, или несвертываемостью крови. Любой укол, порез или даже просто ушиб вызывает у него болезненные кровоизлияния и кровопотерю. Ни один врач до сих пор не в силах был излечить мальчика. Только этот "Старец", или, как его называет царь и царица - "Наш Друг", останавливает своим заговором кровотечение у цесаревича и избавляет его от тяжких болей во время приступов...
- Да, кое-что в этом роде я слышал... - согласился Кедрин.
