Алексей Исаев - Неизвестный 1941. Остановленный блицкриг
Вместо нескольких дивизий штаб 47-го стрелкового корпуса принял командование над сводным отрядом из разномастных частей. В его состав вошли: саперный батальон (365 человек), батальон связи (345 человек приписного состава без командиров), сводный полк 121-й стрелковой дивизии (около 1000 человек приписного состава без командиров), дорожный полк (400 человек), Бобруйское автотракторное училище (500 человек). Боевая ценность саперов, связистов и дорожников, не имевших обычной пехотной подготовки, была достаточно условной.
В сущности, самым сильным аргументом в руках Поветкина была артиллерия. Формально у него было два артполка и один дивизион большой мощности. Однако их реальная численность и, главное, запас боеприпасов повергали в уныние:
420-й ГАП: восемь 152-мм гаубиц, 240 штук снарядов;
462-й КАП: восемь 152-мм гаубиц-пушек, 140 снарядов, т. е. по 19 штук на орудие;
318-й дивизион БМ: четыре 203-мм гаубицы, 40 снарядов.
Учитывая количественный и качественный состав вверенных Поветкину частей, Бобруйск мог удержаться ровно столько, на сколько хватит боекомплекта этих трех артиллерийских частей.
В целом бои за Бобруйск можно охарактеризовать как типичный пример попытки удержания важного пункта неприспособленными для действий в первой линии частями. Такие эпизоды, прямо скажем, не редкость в истории войны, причем по обе стороны фронта. Связисты, тыловики, военные училища вступали в бой с прорвавшимися танками в тылу, с открытыми флангами, с весьма туманными перспективами пополнения и усиления.
День 28 июня прошел для отряда Поветкина относительно спокойно. 29 июня в 11.30 у Шатково, к северу от Бобруйска, переправилось несколько немецких танков. Не исключено, что это были «ныряющие» танки. О дальнейших событиях Поветкин повествует в своем отчете следующим образом:
«В 14.30 29.6.41 г. противник огнем орудий до 2–3 батарей (105-м и 150-мм), трех батарей тяжелых минометов во взаимодействии с истребительной и бомбардировочной авиацией в течение 3–4 часов подавлял всю систему нашей обороны и особенно передний край, проходивший по берегу р. Березина восточнее Бобруйска. Несмотря на неоднократные мои запросы о вылете нашей авиации, действий таковой в течение 29.6.41 г. не было. Под воздействием огня противника и беспрерывного действия бомбардировочной и истребительной авиации противника, длившихся в течение 3–4 часов, действия танков противника, просочившихся на наших флангах, — оборона до 18 часов упорно удерживала восточный берег р. Березина в районе Бобруйска и лишь с 18 часов приписной состав 273-го отдельного батальона связи и 246-го отдельного саперного батальона, оборонявший правый фланг по восточному берегу р. Березина, северо-восточной окраине Бобруйска, ввиду отсутствия командного состава, начал отход группами по лесам в Могилевском направлении»[223].
В контратаку на немецкий плацдарм пришлось ходить штабу 47-го корпуса во главе с Поветкиным. Как было записано в журнале боевых действий 3-й танковой дивизии: «Русские местами большими толпами атаковали наше правое крыло, с криками «ура» вклинились в оборону наших передовых частей, но были отбиты и под прикрытием внезапно появившегося тумана отступили и спрятались в ямах, из которых вели разрозненный, но точный ружейный и пулеметный огонь по приближающейся нашей пехоте. В связи с этим возникли потери убитыми и ранеными».
Окончательно прорыв обороны сводного отряда Поветкина под Бобруйском состоялся 30 июня. К 4.00 утра немцами был построен сборный мост через Березину. Это позволило переправить на плацдарм тяжелую технику и перейти в наступление. Сдержать этот удар разнородные части отряда Поветкина уже не могли. Попытка контратаки роты танков БТ успеха не принесла, 5 машин были подбиты. Под прикрытием двух оставшихся танков отряд 47-го корпуса начал отход на восток.
Командование фронта осознавало, что импровизированный отряд вряд ли способен долго и эффективно противостоять механизированному соединению противника. Поскольку возможности быстро выдвинуть к Бобруйску какое-либо соединение попросту не было, была задействована авиация.
Тогдашний командир 3-го дальнебомбардировочного авиакорпуса Н.С. Скрипко в мемуарах приводит телеграмму, полученную из штаба фронта в середине дня 30 июня:
«Всем соединениям ВВС Западного фронта. Немедленно, всеми силами, эшелонировано, группами уничтожать танки и переправы в районе Бобруйска.
Павлов, Таюрский. Передал Свиридов.
Приказ передать командирам 42, 52, 47, 3 ак дд, 1 и 3 тап, это помимо 3 ак дд. Всем частям, которые размещены на аэродромах Боровское, Шаталово, Шайковка, Смоленск и другие. Немедленно передавайте всем. Исполнение доложить сюда, кому, когда передано. Принял ОД капитан Лукьяненко в 12 час. 50 мин.»[224].
Теоретически вылет крупной массы бомбардировщиков можно было прикрыть истребителями 43-й истребительной авиадивизии с аэродромов в районе Могилева. До Бобруйска им было лететь всего около 100 км. Однако самолеты этого авиасоединения были использованы для удара по немецкому аэродрому. Никаких сведений о потерянных в этот день на аэродромах истребителях в немецких источниках не обнаруживается.
Фактически командование Западного фронта на ходу перенацелило имевшиеся у него дальние бомбардировщики с правого фланга на левый фланг. Еще вчера главной целью были танки Гота, 30 июня ею стали войска Гудериана. Авиация вообще была самым гибким и оперативным средством воздействия на противника, она могла в разные дни наносить удары по целям, разделенным сотнями километров. Первая группа советских дальних бомбардировщиков между 14.00 и 15.00 уже бомбардировала скопление моторизованных войск противника юго-западнее этого Бобруйска, а также колонны немецких танков и автомашин на дорогах Глусск — Бобруйск и Глуша — Бобруйск.
Наступление группы Гудериана прикрывалось так же плотно, как и продвижение группы Гота. Более того, здесь действовала 51-я эскадра под командованием Вернера Мельдерса — «отца» и главного идеолога немецкой тактики воздушного боя. Наземные части быстро почувствовали эффективность воздушного «зонтика». В журнале боевых действий немецкой 3-й танковой дивизии указывалось: «…в течение всего дня, особенно во второй его половине, очень активно действуют вражеские бомбардировщики, атакующие волнами. Изначально наше истребительное прикрытие слабое, позднее оно усиливается и достигает выдающихся успехов. Сбито более 20 бомбардировщиков». Вообще изначально дивизия Моделя была хорошо подготовлена к возможному массированному удару советской авиации. Как указывалось в том же журнале боевых действий соединения, прикрывавшая это направление истребительная эскадра Люфтваффе «имеет связь с дивизией через специальную радиостанцию». В свою очередь, частями 3-й танковой дивизии был подготовлен и прикрыт зенитками аэродром для посадки истребителей к юго-западу от Бобруйска.
В итоге сбито было, к сожалению, гораздо больше увиденных танкистами 20 советских бомбардировщиков. Слова о том, что истребительное прикрытие «усиливается», неточно отражают обстановку. Реально над Бобруйском действовали сразу четыре группы немецких истребителей во главе со штабом эскадры. По данным на 28 июня, это составляло 103 боеготовых Bf 109F разных модификаций (F-1 и F-2). Количество истребителей в воздухе над Бобруйском было вполне сопоставимо с числом атакующих его бомбардировщиков. Соотношение сил в воздухе было разгромным для советских бомбардировщиков и давало мало шансов на сдерживание атак противника силами воздушных стрелков. Особенно если учесть характерную для немцев практику интенсивного использования своих ВВС. Так, лейтенант Хайнц Бэр, будущий известный ас ПВО рейха, поднимался в воздух несколько раз и добился в промежутке с десяти часов утра до восьми часов вечера 30 июня пяти побед.
Результаты сражения в небе над Бобруйском в свете всего этого нетрудно предугадать. Штаб 51-й истребительной эскадры отчитался о 8 сбитых за 30 июня бомбардировщиках ДБ-3. На пять из них претендовал сам Мельдерс. I группа эскадры Мельдерса отчиталась о 17 сбитых ДБ-3, II группа — о 16 ДБ-3, III группа — о 25 ДБ-3 и 4 ТБ-3, IV группа — о 10 ДБ-3. Итого немецкие пилоты-истребители 51-й эскадры претендовали на 76 сбитых за день советских бомбардировщика ДБ-3 и 4 ТБ-3.
Сегодня у нас есть возможность сравнить заявку летчиков эскадры Мельдерса с советскими данными. На 20.00 29 июня 1941 г. ВВС Западного фронта насчитывали исправными 80 ДБ-3 и 77 ТБ-3. На 20.00 30 июня 1941 г. в строю осталось 32 ДБ-3 и 77 ТБ-3[225], т. е за день было выбито как минимум 48 дальних бомбардировщиков ДБ-3, почти столько же, сколько было потеряно за неделю — с 22 по 29 июня 1941 г. Тем не менее немецкая заявка на 76 сбитых за день самолетов этого типа — явный перебор. Правда, некоторые из них проходят как SB-3, возможно, имеют место ошибки в правильном определении типа сбитого самолета. Количество боеготовых ТБ-3 на Западном фронте за сутки с 20.00 29 июня по 20.00 30 июня вообще не изменилось. Возможно, 4 сбитых оказались затенены вводом в строй ранее неисправных машин. Так или иначе, потери были очень тяжелые. Удар по Бобруйску фактически стал «лебединой песней» 3-го авиакорпуса. Теперь у него остались в основном медлительные ТБ-3, пригодные только для ударов ночью.
