Борис Соколов - Иосиф Сталин – беспощадный созидатель
И в том же докладе вождь перечислил всех поверженных врагов, победа над которыми позволила успешно противостоять проискам империалистического лагеря. Сталин провозгласил: «Настоящий съезд проходит под флагом полной победы ленинизма, под флагом ликвидации остатков антиленинских группировок.
Разбита и рассеяна антиленинская группа троцкистов. Ее организаторы околачиваются теперь за границей на задворках буржуазных партий.
Разбита и рассеяна антиленинская группа правых уклонистов. Ее организаторы давно уже отреклись от своих взглядов и теперь всячески стараются загладить свои грехи перед партией.
Разбиты и рассеяны национал-уклонистские группировки. Их организаторы либо окончательно спаялись с интервенционистской эмиграцией, либо принесли повинную.
Большинство сторонников этих антиреволюционных групп вынуждено было признать правильность линии партии и капитулировать перед партией.
Если на XV съезде приходилось еще доказывать правильность линии партии и вести борьбу с известными антиленинскими группировками, а на XVI съезде – добивать последних приверженцев этих группировок, то на этом съезде – и доказывать нечего, да, пожалуй – и бить некого. Все видят, что линия партии победила (гром аплодисментов).
Победила политика индустриализации… Победила политика ликвидации кулачества и сплошной коллективизации… Доказано на опыте нашей страны, что победа социализма в одной, отдельно взятой стране – вполне возможна…
Значит ли это, однако, что борьба кончена и дальнейшее наступление социализма отпадает, как излишняя вещь?
Нет, не значит.
Значит ли это, что у нас все обстоит в партии благополучно, никаких уклонов не будет в ней больше и – стало быть – можно теперь почить на лаврах?
Нет, не значит.
Врагов партии, оппортунистов всех мастей, национал-уклонистов всякого рода – разбили. Но остатки их идеологии живут еще в головах отдельных членов партии и нередко дают о себе знать. Партию нельзя рассматривать, как нечто оторванное от окружающих людей. Она живет и подвизается внутри окружающей ее среды. Неудивительно, что в партию проникают нередко извне нездоровые настроения. А почва для таких настроений несомненно имеется в нашей стране, хотя бы потому, что у нас все еще существуют некоторые промежуточные слои населения как в городе, так и в деревне, представляющие питательную среду для таких настроений».
Сталин торжествовал. Оппозиции больше не существует, ни одного слова критики в его адрес больше не может раздаться открыто по всей стране. Полным ходом идет подготовка к войне, осуществлена конфискация хлеба в пользу государства – для нужд города, заложена база военно-промышленного комплекса. Но он предупреждает – окончательное искоренение внутренних врагов – пособников империалистов еще только предстоит. Готовиться к войне без репрессий нельзя, надо истребить любую потенциальную «пятую колонну» (хотя такого термина тогда еще не было), всех, кому он, Сталин, не доверяет. А поскольку на самом деле Иосиф Виссарионович не доверял никому, то поле для репрессий было неограниченно. Но Сталин был по-своему мудрым политиком. Он всегда в каждый данный момент уничтожал только меньшинство членов общества, мобилизуя на эту акцию энтузиазм большинства. А потом доходила очередь и до других, кто думал, что за участие в преследовании прежних изгоев его минует чаша сия. И фактически Сталин предупредил участников «съезда победителей», что предстоит еще более масштабная кровавая чистка, касающаяся целых прослоек, чтобы ликвидировать питательную среду для любой оппозиции. Но делегаты, в том числе и бывшие оппозиционеры, этого предупреждения не услышали. Впрочем, независимо от того, услышали или нет, их судьба была предрешена – большинство до следующего съезда не дожило. Даже догадайся они тогда, в 34-м, о грядущей участи, ничего сделать для своего спасения они бы не смогли. За границу партийных функционеров не выпустили бы без санкции и фактически – без прямого поручения вождя. Иосиф Виссарионович высший слой выпускал за кордон очень неохотно, помня о перебежчиках – том же Бажанове. А бороться против ОГПУ и любви к Сталину партийных масс не было уже никакой возможности.
Вместе с тем Сталин любил убеждать народ, что он, народ, живет зажиточно. А не верить ему было опасно. Например, в ноябре 1935 года, выступая на Первом Всесоюзном совещании стахановцев, он утверждал: «Наша революция является единственной, которая не только разбила оковы капитализма и дала народу свободу, но успела еще дать народу материальные условия для зажиточной жизни. В этом сила и непобедимость нашей революции». Может быть, люди и пытались убедить себя в этом, ибо не верить Сталину после убийства Кирова становилось все опаснее. А «временные трудности» народ призывали списать на происки «вредителей» и «троцкистов», а также на «враждебное капиталистическое окружение», которое будто бы в любую минуту может обрушиться на СССР, а потому надо постоянно быть готовыми к войне и отдавать последнее на «войсковые нужды».
В том же выступлении на совещании стахановцев Сталин постарался польстить рабочим, заявив: «Ленин учил, что настоящими руководителями-большевиками могут быть только такие руководители, которые умеют не только учить рабочих и крестьян, но и учиться у них». Что сие значило, и Ильич, и Виссарионович вряд ли могли толком сформулировать. Но слушатели Сталина в смысл сказанного им не вдумывались. Им важно было не что, а кто и как говорил.
В сфере изобразительного искусства на монопольное положение претендовала Ассоциация Художников Революционной России. Ее руководство стояло на позициях приверженности реализму передвижников, который следовало воплотить в произведениях революционной тематики. Элементы модернизма или авангарда допускались только как инкрустации для сугубо реалистических полотен. Против этого выступали художники, придерживавшиеся иных эстетических взглядов. В качестве арбитра они апеллировали к верховной власти.
В начале февраля 1926 года с письмом к Сталину обратилась группа художников. В тот момент его положение первого лица в партии и государстве уже ни у кого не вызывало сомнения. Видные члены творческих объединений «Ост», «Маковец», «4 Искусства», «Бытие» и «Общество молодых» Д. Штеренберг, Л. Вайнер, М. Родченко, Л. Бруни, Д. Геро, П. Кузнецов, К. Истомин, А. Осмеркин, Фельдман и др. утверждали: «В Москве имеется несколько художественных групп с довольно неравномерным составом объединяемых ими художников, как АХРР, ОСТ, Маковец, 4 искусства, Бытие, АСНОВА (Ассоциация Новых Архитекторов), Общество Молодых и некоторые другие. В каждом из этих художественных обществ есть художники, получившие большую или меньшую степень признания и оказывающие заметное влияние на состояние и развитие советского изобразительного искусства. Все они призваны двигать вперед ту культурную надстройку нашего нового социально-политического и общественно-экономического уклада, которая ждет еще своего яркого и плодотворного обнаружения, которая предстанет в формах и образцах нового стиля, нового искусства советской эпохи. Подобно литературе, здесь лишь намечаются те поиски, те усилия и тот фермент культурного развития, которые в дальнейшем должны дать зрелые плоды подлинно советского искусства.
С точки зрения этого процесса объективная роль всех этих групп одинаково ценна и необходима – в их взаимно перекрещивающемся развитии заложены семена будущих художественно-изобразительных форм, которых нельзя добыть средствами циркулярной директивы.
Для интересов нормального и нестесняемого развития этого искусства было бы делом гибельным и культурно-близоруким провозглашение одной из этих группировок, как олицетворяющей политически и общественно-признанный, официально-рекомендуемый курс развития советского изобразительного искусства.
А между тем, условия существования современных художественных групп обнаруживают преимущественное положение одной из них, не столько в силу объективных причин, сколько в силу прямого содействия и исключительной моральной и материальной поддержки власти, в противовес всем остальным художественным группировкам. Такой крупной, отмеченной весьма осязательными знаками благоволения, является Ассоциация Художников Революционной России (АХРР). Эта поддержка не только создает для АХРРа прочную материальную базу, но (что гораздо важнее) открывает для нее тот априорный моральный кредит в глазах широких кругов советской общественности, который ни в какой мере не может быть оправдан культурно-художественным уровнем и достижениями этой группы, сравнительно с другими…
Сам по себе личный состав Ассоциации «революционных художников» ни в какой мере не может почитаться показательным для признания за ним «революционного качества» в большей мере, чем за любой из других групп. Как раз наиболее заметная по своему художественному уровню часть Ассоциации состоит главным образом из тех маститых, вполне устоявшихся художников, которые едва ли могут оправдывать признак «революционности», либо искать новых путей в искусстве; что же касается остальной части состава, его средней массы, то, за вычетом небольшого ядра членов партии, это как раз не те художники, которые решительно и активно стали на сторону революции в первый, наиболее тяжкий ее период. Как бы ни относиться к тому или другому направлению в нашем изобразительном искусстве, исторически остается, однако, бесспорно зафиксированным тот факт, что именно в первый период революции, в начальные месяцы ее борьбы за организацию нового строя, наиболее активными ее сторонниками на фронте искусства явились по преимуществу не те художники, которые составляют массу Ассоциации. Эти художники составляют наиболее заметный кадр не в АХРРе, а в других художественных группировках. С другой стороны, тот художественный молодняк, который психологически в большей мере предрасположен к усвоению революционной идеологии, сосредоточен преимущественно не в АХРРе, а в значительно большем проценте в таких обществах, как ОСТ, АСНОВА, Общество молодых и др. …
