Насущный хлеб сражений. Борьба за человеческие и природные ресурсы в ходе гражданской войны в США - Джоан Э. Кэшин
Память
Коллективная память послевоенного Юга оказалась столь же непростой, как и сама война. Те, кто придерживался нейтралитета, обвиняли в уничтожении ресурсов некую могущественную и безличную силу, известную как «война», – так ее описывает Джон Г. Биллс из Теннесси. Бывшие конфедераты, пока их боль от поражения была еще свежа, выражались более прямо. Некоторые даже озвучивали еретическую мысль о том, что цель не стоила таких страшных усилий. Принадлежавшая к кругам старых плантаторских элит миссис Э. М. Изард из Южной Каролины с болью писала о том, что невероятное количество человеческих и материальных потерь было «впустую, впустую, впустую». Другие южане, в том числе и плантаторы, озвучивали то, что вскоре стало немыслимым произнести вслух. Измученная многочисленными смертями, бывшая хозяйка плантации Долли Берг проклинала политиков, «ослепленных» неприязнью к Аврааму Линкольну, настаивавшему на том, что ради сецессии не стоит проливать кровь: из-за них Юг превратился в руины. Менее состоятельные люди тоже не скрывали своих взглядов. В 1865 и 1866 годах журналист Джон Троубридж разговаривал с белыми южанами из рабочего класса, которые горячо ненавидели Джефферсона Дэвиса и других лидеров Конфедерации[412].
Что касается поведения обеих армий, сразу после войны некоторые белые южане признавали, что солдатам в сером случалось вредить мирным жителям. Уилмер Маклин оказался не единственным, кто обвинял армию Конфедерации в причинении вреда частной собственности, – случались и другие моменты откровенности. Вдова некоего виргинского сенатора (точное его имя мы не знаем) рассказывала в 1865 году журналисту о том, как солдаты обеих армий забирали у мирных жителей все, что считали нужным. Другие южане – например, Анна Хаселл Томас из Южной Каролины – утверждали, что солдаты-мятежники не брезговали грабежом; особенно требовательными, добавила она, были разведчики. Летом 1865 года неизвестный южанин вырезал на стволе дуба, росшего недалеко от реки Джеймс, строки из оды Сэмюэла Тейлора Кольриджа «Франция». В этом стихотворении, написанном в 1798 году, его автор выражает свое разочарование в Великой французской революции и описывает, как безрассудная вера в политические убеждения привела к хаосу и кровопролитию. Увидевший эти строки на дереве журналист из «Нью-Йорк геральд» так и не смог понять, кто поместил их туда – конфедерат или сторонник Федерации[413].
Белые южане-юнионисты, разумеется, вспоминали войну иначе – такое часто случается с теми современниками гражданских войн, кто не разделял позиции большинства. С исчезновением Конфедерации они почувствовали себя отомщенными, и им хотелось рассказать об испытаниях, через которые они прошли. В 1866 году Джон Майнор Боттс из Виргинии опубликовал свои мемуары. Книга называлась «Великое восстание» («The Great Rebellion»), и он посвятил ее Улиссу С. Гранту. Боттс осуждал сторонников сецессии и политиков-конфедератов, которые защищали интересы плантаторских элит и ради этого заставили своих сограждан пережить все ужасы войны. После заключения мира жители Атланты, поддерживавшие северян, попытались воздвигнуть памятник Аврааму Линкольну, однако им не удалось собрать достаточно денег. Тем не менее сторонница Федерации Элиза Кливланд с готовностью заявила, что солдаты-янки делали ровно то же самое, что и их противники, – самовольно отбирали запасы у мирных жителей, а порой и причиняли им вред[414].
Вскоре сторонники Конфедерации уже не желали об этом вспоминать. Когда момент искренности остался в прошлом, все преступления армии Юга оказались забыты. Этот загадочный процесс начался сразу после того, как южанам удалось оправиться от начального потрясения, и его результатом стало формирование категорически неточного нарратива о Гражданской войне. Объяснить этот феномен непросто, даже если учесть, что подобные ложные толкования имели место и после других конфликтов и войн, как в Америке, так и в прочих странах. Может быть, мирным жителям было стыдно за собственную армию? Или они не хотели порицать своих родственников, друзей и соседей за совершенные теми проступки? Или речь идет о перенаправлении гнева – с армии Конфедерации на армию Союза? В конце концов, достаточно было оглядеться вокруг, чтобы увидеть множество свидетельств вреда, причиненного мирным жителям армией Юга, и некоторые ветераны сами признавали, что им случалось притеснять своих же сограждан. Одним из первых офицеров-конфедератов, опубликовавших свои воспоминания, был Уильям Г. Таннард. В книге, изданной в 1866 году, он упомянул, как его голодные солдаты самовольно отбирали еду у гражданского населения, однако не стал развивать эту тему, завершив сюжет риторическим вопросом: кому захочется «размышлять над этой мрачной картиной». Другие ветераны, например бывший генерал Ричард Тейлор, искренне сожалели о том, как армия мятежников вела себя с мирными жителями. Он прямо заявил, что чиновники Конфедерации забирали у собственных граждан продукты, словно у средневековых крестьян. Сэм Уоткинс, получивший в последний год войны звание капрала, привел несколько примеров того, как солдаты Юга унижали, эксплуатировали и обманывали мирных жителей. Когда он говорит, что те оказались беспомощны перед солдатами обеих армий, в его словах чувствуется некоторое раскаяние[415].
Многие ветераны-конфедераты полностью обходили вопрос ответственности, предпочитая не обсуждать такие сложные темы – по крайней мере, на бумаге. Были и те, кто возлагал вину за все на одного конкретного полководца армии США. В 1865 году ветераны и сторонники Конфедерации уже называли Уильяма Т. Шермана тем злодеем, который сеял разрушение повсюду. Другие не ограничивались только Шерманом – с их точки зрения, за нанесенный региону ущерб якобы отвечала вся армия янки, а солдаты Конфедерации были благородными защитниками южан и пользовались их единогласной поддержкой. И бывшие военные, и мирные жители постарались утаить тот вред, который причинила населению и ресурсам Юга армия мятежников. Истории о бесчинствах солдат быстро исчезли, погребенные под трюизмами об «утраченной цели»[416].
Что касается обещанной мирным жителям компенсации за материальный ущерб, власти придерживались тех же принципов децентрализации и спонтанности, которые можно было наблюдать в процессе самого конфликта. В июле 1865 года капитан-янки спросил, как ему поступать с мирными жителями Алабамы, предъявлявшими расписки от армии Севера. И действительно, что же должно было быть сделано? И генерал Поуп в своих приказах, и военный министр Эдвин Стэнтон однажды пообещали, что все убытки будут компенсированы. В 1865 году некоторые белые южане действительно получили от армии США выплаты наличными возмещения стоимости собственности, изъятой у них в тот год. Однако таких случаев было немного. Аналогичный децентрализированный подход прослеживался и в отношении собственности, которая до этого принадлежала правительству Конфедерации. Интендант армии Юга Дж. Дж. Басби приобрел в Техасе 640 акров земли и построил на ней большое здание, мельницы, бревенчатые и каркасные домики. Однако правительство так и не компенсировало ему расходы. В июне 1865 года Басби все
