История сионизма - Уолтер Лакер
Споры о целях сионизма возобновились после революции в Турции. От базельской программы сионисты не отступали, хотя Вольфсон иногда предлагал интерпретацию, в которой идея еврейского государства представлялась чем-то совершенно нереальным. В своей вступительной речи на открытии 9-го конгресса Нордау объявил, что из-за свержения автократического режима в Турции приходится отказаться от мысли о хартии — одной из основных идей Герцля, о которой, однако, не было упоминания в базельской программе[119]. Члены Исполнительного комитета отмежевались от его попыток заручиться гарантиями крупных держав. В отношениях с Турцией это всегда было больным вопросом, так как она крайне болезненно воспринимала иностранное вмешательство в свои внутренние дела. Но все это лежало скорее в сфере тактических изменений, смещения акцентов и не затрагивало основных позиций движения.
Период руководства Вольфсона сионистским движением официально начался в июле 1905 года, когда на 7-м конгрессе был избран небольшой комитет, состоящий из семи членов. Резиденция президента находилась в Кельне, местом пребывания остальных членов комитета были Лондон (Гринберг), Гаага (Канн), Париж (Марморек), Берлин (Варбург), Одесса (Коган-Бернштайн) и Екатеринослав (Усишкин). Это оказалось весьма неудобным, так как в случае необходимости невозможно было быстро созвать Исполнительный комитет, и означало, что Вольфсон вынужден был руководить движением практически самостоятельно. Перенос штаб-квартиры движения в Кельн, где жил Вольфсон, было также не лучшим решением. На следующем конгрессе в Гааге по просьбе Вольфсона был избран небольшой комитет, состоящий из трех членов. В него вошел сам Вольфсон, Канн — немецкий банкир, поборник политического направления, и профессор Варбург, известный защитник практического сионизма. Вольфсон был избран президентом 135 голосами против 57. В ответ на резкие протесты оппонентов Вольфсон сказал, что ко времени проведения следующего конгресса он надеется завоевать также и их доверие.
Однако он не сумел выполнить это свое обещание и на следующем конгрессе в Гамбурге в конце декабря 1909 года столкнулся с еще более сильной и непримиримой оппозицией. Даже выбор места и времени проведения конгресса вызвал гнев оппонентов. Вольфсона обвинили, что такой выбор продиктован намерением сократить количество присутствующих на конгрессе депутатов. Оппозиционеры заявили, что Вольфсон руководит движением с помощью автократических методов и ведет себя еще более деспотично, чем Герцль, не обладая при этом его вдохновением, политическими способностями и железной волей. По утверждению критиков, единственное, что сумел сделать Вольфсон, — это перенести контору из своего дома в Кельне по Каролингер-Ринг, 6 в дом номер 31 на той же улице. Дипломатическая миссия Вольфсона считалась неудавшейся. Профессор Варбург был единственным членом Исполнительного комитета, снискавшим расположение оппозиции, так как считалось, что он понимал актуальную необходимость поселений в Палестине. А его двух коллег обвиняли в противодействии всем его инициативам[120].
Отповедь Вольфсона своим оппонентам была весьма эффективной: ему не составило труда доказать, что те, кто сейчас требует его отставки, используют те же обвинения, которые они прежде предъявляли Герцлю. Он высмеял их требования о более демократичном руководстве. Когда Исполнительный комитет имел более расширенный состав, многие из его членов не присутствовали на сессиях и даже не считали нужным отвечать на приглашения. А в русской фракции было даже пять президентов — но не потому, что она являлась образцом демократии, а оттого, что ее члены никогда не соглашались с мнением одного лидера. Разумеется, такая система управления была несостоятельной. Вольфсон уважал профессора Варбурга за его инициативность, но замечал, что во многих случаях она не приносила практических результатов. Несмотря на то что русские сионисты саботировали центральное руководство, отказываясь пересылать собранные ими деньги, впервые за все время своего существования у движения не было долгов. Вольфсон также заявил, что он больше не желает нести бремя руководства. Он жертвовал своим временем и своим здоровьем, но за все эти годы не услышал ни единого слова одобрения, не говоря уже о похвале. Он не может руководить движением из-за открытого сопротивления и враждебности меньшинства.
Эта яркая речь разоружила оппозицию, но не убедила ее. Вейцман обвинил Вольфсона в том, что тот обращался к русским сионистам в таких выражениях, которые использовал немецкий канцлер по отношению к русским студентам-нигилистам. Не подвергая сомнению деловой опыт соперника, Вейцман считал, что движение просто не в состоянии развиваться по тем же принципам, по которым строится надежное коммерческое предприятие. Он доказывал, что один или два человека, живущих в Кельне, вдалеке от основного течения еврейской жизни, не в состоянии решить ни культурные, ни колонизаторские задачи движения[121]. Но какие бы обвинения оппозиция не выдвигала против Вольфсона, у нее все же не было альтернативной кандидатуры, способной возглавить движение, и уходящего лидера попросили остаться. Вольфсон согласился, но без особого энтузиазма. Здоровье его уже было неважным, и ему приходилось тратить больше времени на лечение, чем на работу. Никаких серьезных решений принято не было; окончательный обмен мнениями был просто отложен.
Лидеры русского сионизма отнеслись к Гамбургскому конгрессу как к большому бедствию и еще больше укрепились в решении отправить Вольфсона в отставку на следующем (10-м) конгрессе, который должен был состояться в Базеле в августе 1911 года. Один из первых спикеров, Адольф Бем, говорил, что старался не критиковать Вольфсона, так как президент был явно болен. «Не волнуйтесь, — замечал Вольфсон. — Моя болезнь здесь, — он указывал на сердце, — а не здесь, — указывал на голову»[122]. Давая отпор всем атакам, Вольфсон находился в боевом духе, но он решил сложить с себя обязанности перед тем, как откроется следующий конгресс. Вновь избранный Исполнительный комитет состоял из двух немецких сионистов: д-ра Хантке и профессора Варбурга (который являлся президентом Внутреннего Действующего Комитета), и трех русских сионистов-ветеранов: Виктора Якобсона, Шмарьяху Левина и Наума Соколова. Местом пребывания нового Исполнительного комитета был выбран Берлин. Так как Вольфсон покидал пост по собственному желанию, конгресс закончился на ноте примирения: Членов поблагодарил уходящего президента, а Усишкин назвал его настоящим героем-объединителем. Так наступил новый и, как надеялись, более счастливый период в истории движения.
Вольфсон принял руководство с очень тяжелыми предчувствиями, которые более чем оправдались. Сионисты, как писал Гарри Захер, не отличаются великодушием по отношению к своим лидерам, и Вольфсон понимал это. У тех, кто сражался с ним, он вызывал, по меньшей мере, недоумение: посредственность, лесоторговец… Когда он ушел в отставку, его здоровье расстроилось, и
