Олег Волков - Москва дворянских гнезд. Красота и слава великого города, пережившего лихолетья
Татарское иго усилило в русских сознание общности своей судьбы и интересов, во всяком случае – наличия общего врага, и это облегчало московским государям задачу объединения разрозненных удельных княжеств и подчинения их своей власти. Правой рукой при проведении великими князьями московскими политики централизации были православные иерархи, и поощрение церковников, забота об укреплении влияния церкви проходят красной нитью в деятельности как первых «собирателей Руси», так и укрепившихся на московском престоле русских царей. Однако до времени, пока их власть не утвердилась настолько, что огромный авторитет церкви сделается помехой, и цари почувствуют, что вполне могут обойтись без содействия сделавшегося непомерно могущественным и богатым союзника.
Развитие отношений между светской и духовной властью отразилось как в зеркале на судьбе Крутиц.
Уже в XV веке, при великом князе Василии Темном, Крутицким епископам было отписано шесть городов, среди них Козельск и Лихвин (названный так за его упорную – «лихую» – защиту в Батыево нашествие, ныне, кстати, переименованный в город Чекалин), а в начале XVII века этот список удлинили Белев, Одоев, Новосиль, Ливны, Мценск, Карачев. Крутицкие владыки превратились в могущественных церковных феодалов и пользовались уже тогда исключительным влиянием. Но подлинный расцвет кафедры наступил после учреждения на Руси патриаршества: епископы Крутицкие, Сарские и Подонские были возведены в сан митрополитов, сделались первыми иерархами после патриарха и нередко заменяли последнего.
В XVII веке владения епархии все расширялись и к концу его включали уже 16 городов с 15 монастырями и 907 церквами. Числилось в них протопопов 9, попов – 1177, диаконов – 624, дьячков – 1052, пономарей – 988, праздных церковников и малолетних – 5029 – целая рать духовенства! Во всех приходах епархии насчитывалось 82 124 двора с 684 034 жителями.
Летописи и другие исторические документы XVI и XVII веков полны упоминаний о Крутицких владыках, принимавших участие в обсуждении важнейших государственных дел: они заседали на соборах, служили поручителями в «верной службе без побегов» князей, крестили татарских ханов и царевичей, судили еретиков, венчали великих князей, приглашались в числе первых на приемы и «столы» при дворе. Близость к двору не раз оборачивалась невзгодами – Крутицкие иерархи подвергались опале, ссылались, лишались сана, кончали дни заточением в дальних монастырях.
Зенитом же преуспеяния и могущества Крутиц стал период царствования Алексея Михайловича. Епархию возглавлял в те годы митрополит Павел II, известный своей ученой деятельностью. «Крутицкие храмины» становятся при нем крупным центром просвещения. Здесь основывается Ученое братское просветительное общество, руководимое самим митрополитом и киевским монахом Епифанием Славинецким, грамматиком, ритором, философом и теологом. Общество занималось переводом с иностранных языков не только церковных книг, но и светских – по истории, географии, медицине, анатомии и космографии. Епифанием был сделан первый русский перевод труда Коперника «Об обращении небесных сфер», составлен славяно-греко-латинский лексикон.
Следует отметить, что и в более ранние времена Крутицкую кафедру занимали епископы, оставившие о себе след как люди просвещенные. Сарский епископ Феогност был послом хана Золотой Орды в Византии. Епископы Матвей, Досифей, Забела, Савва Черный и Нифонт Кормилицын были авторами литературных сборников XIV – XVI веков, проводниками художественных воззрений знаменитого Дионисия. Назовем еще Крутицкого митрополита Киприана Старорусского, положившего в бытность свою архиепископом Тобольским начало сибирскому летописанию и известного в качестве составителя так называемого киприановского свода Сибирской летописи.
«Богословскую школу, – читаем мы у современника, – митрополит Павел II устроил в доме своем архиерейском, сущем вне града Москвы, именуемом Крутицы, на горах высоких и крутых, над рекою Москвою, тихом сущем месте и безмолвием приличным делу сему, храмины прилична соделал, и вертоград разных видов древ и цветов и зелий всяких посади и источник ископа, тещи сладководные за утешение и от труда приставшим успокоение, и оградою огради ради прохождения, яко некий рай».
В митрополичьих садах кроме водометов красовались беседки с надписью: «Труд с покоем».
Нелегко теперь, поднявшись на шатровую колокольню Крутицкой церкви или оглядывая окрестности из окон надвратного теремка, представить себе эти митрополичьи «голландские сады» с павильонами и фонтанами, где прогуливались монахи, отдыхая после утомительной сверки текстов и словарных разысканий: на месте буколических кущ и цветов в глубь квартала от реки уходят крыши низких строений; вид замыкает многоэтажье Пролетарского проспекта…
Проглядывая описи Крутицкой усадьбы, составлявшиеся уже под конец существования епархии, убеждаешься, насколько широко и богато обстраивалась резиденция занимавших ее владык. Помимо соборной церкви в два этажа, куда из архиерейских покоев (с домовой церковью) вели каменные переходы, были возведены и летние двухэтажные покои с каменным низом и деревянным верхом, также соединенные переходом с главным домом. Существовал еще и «особый дом для прочих лиц – певчих, монахов, разные службы, погреба», конюшни, сараи, кузницы, баня и еще особый летний флигель в саду с галереями и балконами, все это обнесено каменной оградой с четырьмя башнями и шестью воротами.
Кроме перечисленных служебных и хозяйственных строений Крутицкими архиереями были возведены обширные каменные двухэтажные палаты так называемого «Духовного приказа», где помещались дьяки, подьячие и писари, ведавшие обширным хозяйством епархии, достигавшей, как уже говорилось, внушительных размеров: по площади она превышала территорию Франции. Сюда стекались немалые доходы, здесь разбирались дела и вершился суд над провинившимися пастырями, монашеской братией и строптивыми владычными людишками из подведомственных монастырей.
В нижних покоях архиерейских палат было отведено особое помещение – судейская. Сохранилось подробное описание, которое нас как бы вводит в жизнь той эпохи, в детали монастырского быта: «образ в киоте со стеклом, в нем риза и венец с короною серебряные, при нем лампада, судейский стол дубовый раздвижной, покрыт красным сукном, на нем зерцало вызолоченное, две чернильницы, печать консисторская с гербом, поверх Всевидящее Око с литерами вокруг герба – «Крутицкая духовная консистория», колокольчик медный; секретарский стол также дубовый и покрыт красным сукном, на нем чернильница, колокольчик и ножницы; часы стенные аглицкие с числами, в китайском футляре, кресла, покрытые трипом красным, а стулья зеленым, кроме того два аналоя деревянных и книги разного содержания». Тут же хранились – конечно, не напоказ, а для употребления – «желез ножных пятеро и одни кандалы, стульев с цепями три, из них один большой».
В Смутное время начала XVII века и Крутицкому подворью пришлось испытать немало бед, не миновали его ни пожары, ни шайки грабителей. При Лжедмитрии I кафедру занимал прежний настоятель Чудова монастыря Пафнутий. Опасаясь разоблачений, бывший чернец Чудова монастыря Гришка Отрепьев, очутившись на московском престоле, разогнал по дальним монастырям чудовских монахов, однако Пафнутия не тронул: видимо, тот умел оказывать ему немалые услуги, хотя и сразу признал в нем своего служку.
И если после Смуты Крутицы все-таки оправились, то следующий, XVIII век стал для них закатным. Им одним из первых довелось изведать тяжкую длань Петра, резко сократившего отпуск денег на содержание епархии: он не без основания подозревал ее владык в симпатиях к родичам жены, Лопухиным. Крутицкий протоиерей Яков Игнатьев был духовником царевича Алексея и писал тому об оскудении монастыря. «…Только погребениями и кормимся», – жаловался он.
Сохранилась переписка Крутицкого митрополита Игнатия, ходатайствовавшего в 1719 году об отпуске из Монастырского приказа 3168 рублей на исправление церквей и домов. «Все строения пришли в ветхость и даже кровли пообвалились и полая вода обрушила часть каменной ограды и повредила многие строения», – перечислял он неотложные свои нужды.
Митрополит Игнатий был лишен сана и обращен в чернеца за приверженность царице Евдокии. Умер Игнатий в 1741 году в ссылке, в монастыре Архангельской губернии, хотя в короткое царствование Петра II ему были возвращены ненадолго и сан, и свобода.
Уже никто из занимавших в XVIII столетии российский трон венценосцев, кроме богомольной под конец жизни Елизаветы Петровны, духовенство не жаловал!
Вид Митрополичьего дворца в первой половине ХVII века
Последним Крутицким иерархом был епископ Амвросий Подобедов, имевший репутацию ревностного пастыря, усердно заботившегося о нуждах своей епархии. Он значительно улучшил положение до того прозябавшей в скудости Крутицкой семинарии, открыл несколько духовных училищ при более богатых монастырях, снабдив их хорошими учителями и пособиями. Епископ Амвросий известен и попытками исправить нравы духовенства, «распущенность которого… дошла до крайнего предела невежества и своеволия». В этих словах современника нет преувеличения.
