Александр Тюрин - Правда о Николае I. Оболганный император
В 1832, в 1839–1842 гг. происходили крупные походы турок на черногорцев, пограничные столкновения не прекращалась ни на один год.
В 1837–1838 гг. с миссией поддержки в Черногории находился Егор Ковалевский, личный представитель императора. Ковалевский был даже вынужден принять участие в вооруженных стычках черногорцев с австрийцами.
В сентябре 1852 г. к власти в Черногории пришел князь Данило Негош. Он стал первым светским правителем страны, который не имел при этом духовной епископской власти.
Заручившись поддержкой России, Черногория провозгласила себя светским княжеством, завершив тем самым процесс государственного строительства. Турция и Австрия единодушно выступили против оформления черногорской государственности.
С 1851 г. в Боснии и Герцеговине шло антитурецкое восстание, поддержанное черногорскими и сербскими добровольцами. Его подавляли турецкие войска под командованием Омера-паши при деятельном участии боснийских мусульман. Турки производили этнические чистки, население многих деревень было вынуждено переселяться в австрийскую Хорватию или Черногорию. Черногорский князь Данило пробовал поддержать повстанцев, атаковав в ноябре 1852 года турецкую крепость Жабляк. Но в конце декабря тридцатитысячная армия Омер-паши начала успешные боевые действия против десятитысячной черногорской армии, попутно подвергая беспощадному разорению черногорские селения.
Эти события вызвали реакцию России и Австрии — бесчинства турок происходили непосредственно возле ее границ, на австрийскую территорию устремились беженцы.
«Только бы черногорцы не погибли», — говорил Николай I в начале 1853 г. На полях депеши английского посла Сеймура, император написал, что война может разгореться «вследствие совершающихся в Черногории ужасов, к которым христианские народности не могут оставаться безучастными, предвидя для себя такую же судьбу… разорение Черногории недопустимо, как равно и подданство Порте этой страны, которая ей не принадлежит и на которую в течение столетия простирается наше покровительство.»[153]
Дипломатическое влияние России в Турции было уже минимальным и посланнику Озерову в Константинополе не удалось добиться остановки турецкой агрессии в Черногории. Однако в январе 1853 г. посол австрийского кайзера в Константинополе Лейнинген предъявил Порте пакет требований — помимо признания прав Австрии на владение адриатическими портами Клеком и Суториной, требовался вывод турецких войск из Черногории. Ломать дружбу с Австрией, одновременно с ухудшением отношений с Россией, османское правительство не хотело. Поэтому демарш Австрии, подкрепленный давлением России, принес результат и турецкие войска стали покидать Черногорию.»[154]
Во время Крымской войны князь Данило начнет боевые действия против Турции и одержит несколько побед.[155]
На примере Черногории можно увидеть, что на Балканах Россия находила наибольшую поддержку в наименее обуржуазенных нациях и слоях населения.
Турецкая перестройка
Султан Махмуд II в 1830-е гг. начал проводить модернизационные реформы, которые должны были, по идее, превратить Османскую империю из феодального государства в прогрессивную буржуазную страну Нового времени.
Осуществлялись реформы при деятельном участии великого визиря Мустафы Решид-Мехмед-паши (неоднократно битого русскими войсками на поле боя.) Визирь была проводником английского влияния в Турции и открывал ее ворота, в первую очередь, для английского капитала.
В административном делении на смену пашалыкам, управляемым феодалами-пашами, пришли вилайеты, управляемые гражданскими чиновниками, которых присылал центр. Была отменена военно-ленная система землевладения — знаменитые тимары, некогда сыгравшую большую роль в создании мощного конного войска спагов. (Янычарская пехота была физически истреблена еще в 1820-е гг.) Согласно земельному закону от 1838 г. разрешалась купля-продажа земли, как частной собственности, затем были введены центральные министерства, основаны военные и медицинские училища, открылись светские школы. Негигиеничные чалмы сменялись на фески, военные чины обязаны были сбрить бороды.
Однако до успехов Мегмеда-Али султану Махмуду II было очень далеко. В отличие от национально-ориентированных реформ египетского правителя, султанские реформы усиливали зависимость Турции от западных стран и мало что давали реальному социально-экономическому развитию страны.
После воцарения молодого султана Абдул-Меджида реформы углубились и получили название танзимат-и-хайрийе («благодетельные преобразования»). Основную роль в них по прежнему играл великий визирь Решид-паша. Началась отмена откупной системы взимания налогов, вводились новые конскрипционные принципы комплектования армии. В гатти-шерифе от 3 ноября 1839 всем подданным султана, без различия вероисповедания, обещалась безопасность жизни, охрана чести и имущества. Впрочем, безопасность своим христианским подданым Порта обещала и раньше, а потом всегда лились потоки крови.
В 1841 г. Решид-паша был временно отстранен от руководства, но реформаторская деятельность султана Абдул-Меджида не утихла. В первую очередь проводилась реорганизации вооруженных сил — согласно военному закону от 1843 года. Усовершенствование армии производилось при участии прусских офицеров, в числе которых выделялся будущий фельдмаршал Мольтке.
Проведение реформ действительно укрепило турецкую армию, которая получила прекрасное оснащение от европейских союзников, но страна по-прежнему оставалась весьма слабой в хозяйственном отношении. Дорогостоящее перевооружение турецкой армии, увеличивало финансовую и политическая задолженность турок перед Западом.
В целом реформы-танзимат только ускоряли переход Османской империи под экономический и политический контроль Англии.
Либеральные веяния, приносимые Западом, разлагали основы османского государства, заключающиеся в абсолютной светской и религиозной власти султана, ставили национальность (турецкую, арабскую и т. д) выше исламской религиозной общности. Традиции государственной службы перечеркивались властью денег. Модернизация не перечеркивала, а лишь увеличивала угрозу для нетурецкого населения Османской империи. Привычная османская жестокость по отношению к «неверным» дополнилась европейскими идеями о построении мононационального государства.
К концу 1840-х гг. Англия заняла то место в Турции, которое в начале 1830–х занимала Россия.
«Много причин совокупно содействовали упадку значения России в Леванте; главною из них было несомненно распространение на эту область европейского соглашения или «концерта», добровольное подчинение наших государственных интересов мнимой солидарности интересов соединенной Европы… Слишком долго внимание и заботливость государя были отвлечены с Востока на Запад», — считал историк С. Татищев.
Недооценка английских успехов в Турции стала одним из самых крупных провалов российской дипломатии. Слишком поздно Петербургу стало известно, что британский посланник в Константинополе фактически является соправителем Османской империи.
Почти вровень с султаном, важнее великого визиря и всего дивана, стал для турок английский посол в Константинополе Стрэтфорд Каннинг, лорд Редклиф. «Великий посол», как его там называли, был страстным русофобом еще с тех времен, когда император Николай не пожелал его видеть посланником в Петербурге.
Англичане все более рассматривали Османскую империю, как своего рода «вторую Индию», которую можно по кускам прибрать к рукам. Этот взгляд вполне разделяли французы, а позднее его позаимствуют и немцы. Особый интерес британской короны вызывал ближневосточный регион.
В 1844 г. умеренный британский премьер Р. Пиль сказал в беседе с Николаем I: «Существования слишком могущественного там (в Египте) правительства, такого правительства, которое могло бы закрыть пред Англией торговые пути, отказать в пропуске английским транспортам, — Англия не могла бы допустить».[156]
Посол Сеймур в разговоре с императором Николаем от 22 января 1853 г. сообщает ему о британских видах на Египет, которые «не идут далее обеспечения скорых и верных сообщений с Индией».[157] В переводе с витиеватого на нормальный язык это означало, что Англия подготовила счет туркам за услуги в деле «модернизации».
Запад против России
Англия. Передовой хищник
Царствование Николая I завершилось противостоянием почти со всем с западным миром, безусловным лидером которого была Британская империя.
Историки-марксисты представляли это как столкновение двух несправедливых захватнических сторон, но делали упор на российскую «отсталость», проводя попутно мысль о том, что она могла быть преодолена лишь с помощью «единственно правильного учения». Западные историки и российские историки-западники, соглашаясь с тезисом об «отсталости», представляли ее результатом врожденной порочности российской социально-политической системы. Главный противник России рисовался, напротив, как передовое государство, чей нескончаемый прогресс обусловлен врожденной свободой.
