Игорь Шумейко - Романовы. Ошибки великой династии
И живописать громадность петровских репрессий, жестокость без признания факта той реальной угрозы – это и есть в самых конечных логических выводах настоящая русофобия. Нацию, столь покорно склонившуюся перед столь «бессмысленными и жестокими» действиями царя, действительно можно было бы посчитать толпой самых жалких рабов.
На тезис «Пётр решил проблему военной безопасности России» вы найдёте бездну возражений, каковые в итоге можно свести к двум контртезисам: 1) «нет, не решил», 2) «и проблемы такой не было»…
Потому и прошу ещё раз глянуть на подробности европейско-азиатских военных кампаний. Как произошло покорение Индии? Знаменитейшая Битва при Плесси 1757 года. У англичанина Роберта Клайва – 910 европейских солдат + 2000 обученных сипаев, 8 пушек. У индийского Сирадж уд-Дауда – 50 000 солдат, 50 пушек.
Полный разгром индийцев, деморализация, раскол правящей элиты, общая внутренняя смута (траектория знакомая?) и в результате… 200 лет английского господства.
Но пропорции участвующих в сражениях сил ещё не все перечислены. Для объяснения геополитических итогов (создание колониальных империй, в российском случае – расширение и достижение естественных границ, исчезновение с карты целых государств) совершенно необходимо учесть и такой специфически военный показатель, как пропорции потерь.
В битве, решившей участь Индии, англичане потеряли 7 своих солдат и 16 сипаев, индийцы – около 500 на поле боя, а остальная армия практически разбежалась. Задумайтесь вот над чем: если бы потери сторон были хотя бы близко сопоставимы, могла бы Британия покорить географически весьма удалённую страну, 20-кратно превосходящую её населением? Победы «малой кровью» (а если оставить эту формулировку известной нашей бравой песни 1940 года и выразиться точнее): победы, ориентированные на достижение нужного результата, с расчётными потерями. А расчёты эти, конечно, не могли и близко допустить равных потерь – вот результат работы новой армии в отличие от старой. Или, условно говоря, европейской в отличие от азиатской.
И этот показатель, пропорции потерь, новой русской армией тоже был достигнут. Например, Румянцев при Кагуле потерял 353 человека убитыми, а турки – 3000 + 5000 пленными, на поле боя и при преследовании – ещё 7300. То есть примерно 1: 40. Не имея «новой армии», машины, работающей с такими показателями, Британия и не пошла бы в Индию, а Россия и не приблизилась бы к Крыму, к Чёрному морю, к Кубани.
Часто называемый «первым русским экономистом» Иван Посошков в действительности охватывал взглядом многие сферы жизни государства. Вот его живое свидетельство (Посошков родился около 1670 года) о допетровской армии: «У пехоты ружьё было плохо и владеть им не умели, боронились ручным боем, копьями и бердышами… и на боях меняли своих голов по три по четыре на одну неприятельскую голову».
Важным и результативным станет анализ того, за счёт чего была достигнута такая новая пропорция потерь. Ведь Европа отнюдь не вырастила 5-метровых великанов, неуязвимых суперменов, и даже качество оружия в XVIII веке оставалось практически одинаковым, по нему Европа пошла в отрыв только в первой половине XIX века (нарезные, скорострельные ружья и пушки). В упомянутом сражении 1809 года при Асландузе генерал Котляревский разбил 15-кратно превосходящих персов, имевших английские ружья и артиллерию. Сто с лишним лет грузины, спасённые в той битве как нация, любовались в Тбилиси на выставленные экспонаты трофейных пушек с литыми надписями: «От Короля (Англии) – Шахиншаху» . (После чего саакашвильев «Музей (русской) оккупации» и его заигрывания перед англичанами, американцами – это… Но это отдельная тема.)
Полагаю вполне основательным следующее подразделение на части «Всемирной истории войн» Эрнеста и Тревора Дюпюи:
Часть XIII. 1500–1600 гг. Испанское каре и линейный корабль
Часть XIV. 1600–1700 гг. Зарождение современных стратегии и тактики
Часть XV. 1700–1750 гг. Военное превосходство Европы
Часть XVI. 1750–1800 гг. Господство манёвра
Названия этих частей отражают самое главное из произошедшего в тот период. Правда, авторы не вдаются в вопросы, обсуждаемые в данный момент, и как-то особенно не выделяют европейско-азиатские войны, не высказываются о возможной причине (это и не входит в задачу глобального их труда), а просто фиксируют, «фотографируют» Военное превосходство Европы, 1700–1750 гг. Имея в виду, конечно, не то, что оно, превосходство, якобы закончилось в 1750 году, а то, что этот «выход в лидеры», подготовленный ранее, стал символом XVIII века, самым заметным военным трендом того периода, совпавшим с волной колонизации мира.
Итак, вопрос: «За счёт чего именно достигнуто многократное превосходство?»
Иначе говоря: «В чём собственно был главный поражающий фактор полков нового строя?» Зрительный образ: безупречно ровный, геометрически правильный строй (каре, линия, колонна) 10-тысячной новой армии отражает натиск, почти без потерь повергает в бегство 100-тысячную тучу старой, азиатской армии… – это ещё не объяснение. Сама по себе ровность строя никакого противника не убьёт, не ранит. Однако она имеет сильное деморализующее значение на толпу. Анализ десятков европейско-азиатских сражений констатирует: азиатские армии, потеряв много больше, чем противник, но всё равно оставаясь в значительном численном превосходстве, тем не менее просто бежали с поля боя. Данная многими опытными военными характеристика их обычного первого порыва с подразумеваемым «Бегите, или мы побежим!» – вовсе не оскорбление, это обобщение, вынесенное из многих сражений. По причинам политкорректности эти факты редко выносятся на общественное внимание из своей узкоспециальной военно-исторической ниши. Потому в редких обсуждениях всплывают и такие объяснения: турецкая армия никогда не выдерживала штыкового удара русской армии потому, что именно штыковая рана в лицо считалась у турок особо ужасной, имеющей влияние даже и на загробную судьбу. (Обещанные в раю 72 девственницы-гурии будут не так ласковы?)
Политкорректность, упреждающий страх обвинений в расизме просто закрывали этот многостолетний опыт от обсуждения, но в действительности, если вдуматься, дело не сводится к простому и неправильному выводу: европеец храбр, азиат труслив. Более того, прошу ещё раз припомнить точное наблюдение Наполеона, вынесенное из Египта, что… один француз в изолированной схватке почти всегда проигрывал одному мамелюку. Пятеро французов – пяти мамелюкам – никогда… и в итоге французский полк, 1,5 тысячи солдат – всегда громил 7–8000 мамелюков…
Обученность, дисциплина, муштра нового европейского солдата позволяла вывести за скобки вопрос его личной храбрости/трусости. А азиат (или «старый европеец») на поле боя оставался человеком со всеми своими человеческими характеристиками, поэтому и первый порыв, и естественный человеческий страх потом. Вот парадокс, над которым мало задумывались писатели. Есть популярный вывод тысяч исследований: Европа-де позволяет раскрыться человеческим индивидуальностям, а Азия их нивелирует, заставляя подчиниться традиции, «стадному чувству».
НО… парадокс: в сражениях именно азиаты оставались человеками , с человеческими слабостями, а европейцы в строю делались машиной, единым механизмом, правильность, неумолимость хода которого внушает мысль и о его неуязвимости, бесполезности сопротивления.
Македонская фаланга – хороший, в том числе и зримый пример. Наползающая на толпы противника неуязвимая машина (каток или танк). Некоторые сражения против многократно больших толп фаланга завершала, не потеряв ни одного человека. И при этом никакого технического превосходства в вооружении: те же самые копья, мечи, щиты. И если кто (хотя бы для справки) возразит, что-де копья, македонские «сариссы», в 2–5-х рядах фаланги были длиннее, вплоть до 6 метров (выставленные сквозь ряды они умножали силу удара первой шеренги) – это и будет подтверждением моего довода: никакого технологического отрыва! Выстругать и приладить 6-метровые древки к своим копьям персы (азиаты) могли бы за один день. Но обрести достаточную психологическую устойчивость, выучиться слушать и выполнять команды, «ходить фалангой» (там в действительности был набор перестроений сложнее, чем просто «Вперёд шагом марш!» ) азиаты не смогли и за сотни лет.
И потому повторю то, что наш посланник в Китае Николай Спафарий зафиксировал: «Что писалъ Аристотель, что асиадцкие разумнее суть европейскихъ народовъ, а европейские народы в воинскихъ дълехъ гораздо храбръйшии … в дълехъ воинскихъ китайцы пред ними, пред европейскими, будто жёны противо мужей».
