Александр Пыжиков - Питер - Москва. Схватка за Россию
«Продамет» – не единственный синдикат, чье существование раздражало купеческую буржуазию. Ее недовольство вызывал и «Продуголь» – также синдикат южнороссийского происхождения. В годы войны стремление московских промышленников обрести полноценную сырьевую базу актуализировало вопрос о расконсервации Подмосковного угольного бассейна, который, как известно, не выдерживал конкуренции с мощным, монополистически организованным Донбассом. Напомним, что уже в начале XX столетия все крупные хозяйства центральной части страны были связаны с синдикатом «Продуголь» договорами на поставку именно донецкого угля. Одним из главных его потребителей были и казенные железные дороги. Сырье доставлялось на дальние расстояния по низким тарифам, специально установленным правительством по ходатайству Съезда горнопромышленников Юга еще в 1895 году[803]. Благодаря государственной поддержке донецкий уголь, успешно вытесняя с рынка подмосковный, не оставлял Центральному бассейну никаких шансов для развития. И вот в годы войны промышленники в полный голос заговорили о судьбе подмосковного угля, огромные залежи которого игнорировались уже больше двух десятков лет. Было отмечено, что качество местных копей ненамного уступает южным (причем подмосковный уголь превосходит, например, немецкий, которым отапливается вся Германия). Но главное – добыча его обходится гораздо дешевле, что позволит заметно снизить производственные издержки предприятий. Вспомнили известного Ф.В. Чижова: видный представитель московской купеческой группы в семидесятых годах XIX века использовал для нужд Московско-Курской железной дороги исключительно тульские залежи. Вывод: пора заканчивать с монополией «Продугля» на поставки топлива и заняться развитием Подмосковного бассейна[804]. Конкретным шагом в этом направлении стала организация компании «Углепромышленное общество Подмосковного района» с основным капиталом в 5 млн руб. Учредителями выступили крупные мануфактурные фирмы Центрального региона России; правление возглавил московский купец А.С. Вишняков. Новая структура располагала собственным вагонным парком, подъездными путями; общую добычу угля намечалось в ближайшее время довести до 20 млн пудов[805]. Другая компания во главе с Н.А. Второвым начала промышленную разработку в Подмосковье торфяных залежей; для этого было образовано общество с капиталом в 9 млн руб.[806] Еще в одном обществе, начавшем специализироваться на горной и угольной деятельности – «Любимов, Востряков и К°», – также заправляли купеческие дельцы, крупные пайщики и руководители ряда мануфактур. К примеру, Б.В. Востряков был доверенным известного в Москве торгового дома «А. и Г. Ивана Хлудова сыновья»[807].
Анализ противостояния питерской и московской буржуазии был бы неполным без освещения продовольственной политики, предлагавшейся этими предпринимательскими группами. В условиях войны эта тема естественным образом выдвигается на первый план. Власти уделяют ей большое внимание, от их действий напрямую зависит социальное самочувствие всего общества. Заготовка такого базового продукта, как хлеб, в военное время была сосредоточена в руках 220 уполномоченных Особого совещания по продовольствию; из них 140 занимались заготовками для армии, остальные – для гражданского населения. Надо сказать, что деятельность этих уполномоченных, наделенных большими правами (включая право запрещать вывоз продуктов из вверенных им районов)[808], вызывала большие нарекания в обществе. Поэтому вопрос об эффективности такой организации обеспечения продовольствием очень скоро приобрел остро дискуссионный характер. Различные политические силы объявляли существующую систему неудачной и критиковали бюрократический подход, при котором дело снабжения продовольствием находится исключительно в руках правительственных агентов (коими и являлись уполномоченные). На их нерасторопность, изолированность друг от друга указывали тогда постоянно.
В марте 1916 года московский ВПК и Всероссийский союз городов предложили учредить Центральный продовольственный орган. Он должен был располагаться в Москве – главной узловой станции российской железнодорожной сети. Состав участников нового органа определился быстро: совместную работу должны были начать земства, ВПК, торговые организации и кооперативы[809]. На базе Московского военно-промышленного комитета состоялось крупное совещание с участием видных общественных деятелей города. Выступавший от ВПК С.А. Смирнов заявил о необходимости наладить правильное распределение продуктов, уничтожить спекуляцию, улучшить организацию транспортных потоков, разработать план конкретных мероприятий и т.д.[810] Создание единого продовольственного органа предполагалось утвердить на специальном Всероссийском продовольственном съезде.
Этот масштабный форум должен был склонить правительство к сотрудничеству с общественными силами и выдвинуть альтернативу предложениям петроградских банков (об этом еще пойдет речь ниже). Но власти под предлогом оформления документов всё тянули с легализацией учреждаемого продовольственного органа[811]. Поэтому намеченные мероприятия так и не состоялись – до февраля 1917 года.
Особо следует подчеркнуть, что своего рода «фирменным знаком» купеческого проекта стал акцент на кооперативное движение. Поддержка кооперативов и привлечение их к сотрудничеству могло обеспечить широкую социальную поддержку начинаниям торгово-промышленного класса, но требовало законодательного оформления. И хотя законопроект о кооперативах давно разрабатывали в Министерстве торговли и промышленности, а московская буржуазия демонстрировала большую заинтересованность в ускорении процесса[812], правительство явно не спешило с его внесением. Тогда Государственная дума самостоятельно выработала и за подписью 49 депутатов, входивших в Прогрессивный блок, представила свой вариант законопроекта «О кооперативных товариществах и кооперативных союзах». В нем предусматривались явочный характер открытия товариществ и право последних свободно объединяться в союзы, а также декларировалось, что цель движения – подъем не только материального, но и духовного благосостояния его членов. Правительство, ознакомившись с этим документом, попросило снять его с обсуждения, мотивируя это тем, что уже готов другой документ, с таким нетерпением ожидавшийся нижней палатой. К тому же между двумя вариантами законопроекта обнаружились заметные расхождения, а потому, считали в правительстве, целесообразнее рассматривать их вместе[813]. Но просьба не была услышана, и рассмотрение думского варианта состоялось. Прогрессист В.А. Ржевский сделал основной доклад. По его словам, думский проект в случае его утверждения стал бы способствовать развитию кооперативов из самой жизни, а время административного насаждения и контроля сверху безвозвратно ушло. Более того, говорил депутат, лишь кооперативная сеть в состоянии мобилизовать капиталы миллионов мелких хозяйств – ни государству, ни земствам с этой задачей не справиться[814]. По поводу же продовольственных проблем на заседании царило единодушие: лишь общественные организации совместно с кооперативами могут их решить[815]. В итоге кооперативный законопроект был принят сразу в трех чтениях[816]. Однако в стенах Государственного совета он встретился с традиционными препятствиями. Не помогла и шумная пропагандистская кампания, устроенная кооператорами с целью подтолкнуть верхнюю палату к принятию закона[817]. Кооперативное законодательство получило жизнь в думской редакции лишь после крушения царского режима.
Петроградские банки – давние конкуренты московской буржуазии – также не собирались оставлять без внимания эту крупную хозяйственную сферу. Параллельно с думскими и общественными инициативами финансовая элита столицы подготовила записку, где от имени банковского синдиката выразила готовность реорганизовать продовольственные операции империи по своему сценарию. В пример ставилась союзная Франция, где заготовку значительных объемов хлеба для государства производили четыре крупных банка. Властям было гораздо проще контролировать их, чем огромную массу средних и мелких заготовителей. Нечто подобное происходило и в Германии. И нам, подчеркивалось в записке, не стоит пренебрегать европейским опытом: он принесет гораздо больше пользы, чем усилия разных уполномоченных, съездов, совещаний и т.д.[818] Рассмотрим основные черты предложенного банкирами проекта. Предлагалось учредить Совет по продовольственному делу, состоящий на паритетной основе из представителей ведомств и специалистов, которые разбираются в конкретных потребностях российских регионов. Представители общественности согласно проекту могли входить в данный орган лишь по предложению банков, которые принимали бы на себя ответственность за своих кандидатов. Для всей практической работы Совет должен был выбирать из своего состава исполнительный комитет: на него замыкался бы контингент приказчиков и доверенных лиц на местах. Деятельность исполнительного комитета предполагалось организовать по образцу крупного торгового дома, имеющего по всей стране своих торговых агентов. Кадры для этой работы предполагалось найти в коммерческих банках: комитет должен получить возможность пользоваться услугами банковских филиалов, что даст готовую развитую сеть местных органов. Также в распоряжение комитета проект передавал большие складские площади, находящиеся в собственности банков. А главное – банкиры планировали открыть достаточные кредиты для закупочных операций, осуществляющихся на рыночной основе. Реквизиция хлеба могла бы допускаться лишь в отдельных случаях с разрешения Совета. Комитет должен был сосредоточить в своих руках не только заготовку, но и перевозку продовольственных грузов, пользуясь исключительным правом их вывоза и ввоза[819].
