Холокост и православная церковь - Вечная
В Вилейке, оказывая посильную материальную помощь и утешение работавшим по близости евреям, над головами которых распростерт был уже смертный приговор, я не мог не видеть в них потомков древляго Израиля — сынов Одного со мною Отца Небесного, родственников по плоти Господа нашего Иисуса Христа, Его Пречистой Матери Девы Марии, всех Пророков, Апостолов и первых последователей Иисуса Христа основоположников Церкви Христовой. Только полное безверие и совершенная неосведомленность в Священном Писании могли допустить такое крайнее ожесточение, каким является безчеловечный, никогда не бывший в истории мира эксперимент, проделанный Немецкими Властями с евреями, о которых Святой Апостол Павел говорит: “Великая для меня печаль и непрестанное мучение сердцу моему: я желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев моих, родных мне по плоти” (Рим 9, 2–3) и далее говорит: “Не хочу оставить вас, братия, в неведении о тайне сей (чтобы вы не мечтали о себе), что ожесточение произошло в Израиле отчасти, до времени, пока войдет полное число язычников” (Рим 11, 25). Наконец и Иисус Христос говорит: “Я послан только к погибшим овцам дома Израилева” (Матф. 27, 25). Хотя своим криком — “Кровь Его на нас и на детях наших” (Матвея 13, 14) и постоянным противлением Евангельскому Учению евреи сами навлекают на себя [исполнение] грознаго определения Божия, о котором оповещал их пророк Иезекииль — “Излиянием ярости буду господствовать над вами и введу вас в узы Закона” (20,33), тем не менее, истинные христиане не могут не скорбеть по поводу тех ужасов, которые евреи претерпели во время войны…»'
Именно в оккупированной Белоруссии произошла значительная часть известных к настоящему времени случаев спасения евреев православными священниками и мирянами. Так бежавших из гетто еврейских подростков скрывали православные священнослужители под Брестом и в Борисове. В г. Пинске православный священник отдал свой золотой крест, чтобы узники гетто смогли выплатить наложенную на них контрибуцию. Заслуживающее особенного внимания упоминание о спасении еврейских детей можно встретить в статье журнала «Вестник Германской епархии Русской Православной Церкви за границей», посвященной кончине архиепископа Филофея (Нарко)415 416 417.
В годы войны Владыка управлял Могилевской, Смоленской и Минской епархиями, а в июне 1942 — апреле 1943 г. по поручению интернированного в этот период нацистами митрополита Минского Пантелеймона даже фактически управлял всей Белорусской Православной Церковью. При этом он поддерживал связь с партизанами и, в частности, передавал через них Патриаршему Местоблюстителю митрополиту Сергию (Страгородскому): «Приветствую душевно митрополита. Восхищаюсь занятой им позицией. Я сообщаю, что все решения за моей подписью исходили не от меня, я хотел бы знать мнение обо мне митрополита, я заявляю, что готов сотрудничать вместе с ним»418 419. В упомянутой статье-некрологе о Владыке Филофее подчеркивается: «Особенная заслуга его — спасение тысяч еврейских детей, которых он крещением сберегает от смерти в гитлеровских газовых камерах»416. Правда, число спасенных детей в этой публикации, по всей видимости, сильно преувеличено.
В судьбе белорусских евреев активное участие приняли и другие православные священнослужители и миряне, некоторые из которых погибли от рук нацистов за оказываемую помощь. Одни руководствовались при этом религиозными убеждениями, другие проявляли человеческое участие. Так, например, священник Иван Строк в г. Борисове взял в свою семью и этим спас еврейского мальчика Толю Шахвалова417 420. Священник Игнатий Ермолюк был арестован нацистами за крещение евреев и выдачу им метрик, пастыря отправили в концлагерь, откуда он уже не вернулся421.
Семидесятидвухлетний протоиерей Павел Сосновский был зверски замучен нацистами за помощь евреям вместе с одиннадцатилетним мальчиком422. Священника Петра Бацяна, служившего настоятелем в церкви деревни Кобыльники Мядельского района Минской области, за помощь в спасении евреев арестовали агенты СД. Над шестидесятилетним иереем жестоко издевались в Минской тюрьме: запрягали в плуг, заставляя пахать тюремный огород, травили собаками до тех пор, пока отец Петр не умер423.
«Праведниками народов мира» стали священник Владимир Иванович Имшенник и его супруга Галина Викторовна, проживавшие в деревне Носилово Молодечненского района (ныне Минской области), где отец Владимир с 1940 по 1950 г. служил настоятелем Преображенской церкви. В конце июня 1941 г. район был оккупирован немецкими войсками, а в октябре того же года в соседнем местечке Лебедево было создано еврейское гетто. Среди узников гетто оказался доктор Абрам Жодзишский, с которым Имшенники были знакомы.
В декабре 1941 г. А. Жодзишский обратился к ним с просьбой взять на воспитание его двухлетнюю дочь Елену. В семье Им-шенников был собственный шестилетний ребенок, кроме того, с ними проживали пожилые родители Галины Викторовны, но они согласились. После появления в доме маленькой Елены жизнь всех членов семьи стала подвергаться большой опасности; первое время девочку прятали от окружающих, так как она уже немного говорила на идиш и могла выдать себя. Позже, когда Елена привыкла к новой семье и начала называть спасителей «мамой» и «папой», она жила уже открыто. Имшенники искренне привязались к девочке и относились к ней как к родной дочери.
24 июня 1942 г. гетто в местечке Лебедево было ликвидировано, а его узники сожжены нацистами в амбарах соседней деревни Марково. В этот день погибло 64 человека из числа родственников Елены, в том числе ее отец, дедушка и бабушка со стороны матери, сестра и братья матери с семьями. Спустя некоторое время в гестапо г. Молодечно поступил анонимный донос, в котором говорилось, что семья священника из Носилово укрывает еврейского ребенка. Владимира Ивановича и Галину Викторовну вызвали на допрос, задавали вопросы и маленькой Елене, но, к счастью, доказательств тому, что девочка — еврейка, не нашлось, и Имшенников отпустили домой.
После освобождения района, в июле 1944 г., за девочкой никто не пришел, и Имшенники посчитали, что никто из ее родных не выжил. Но прошел год, и выяснилось, что жива мать Елены, Мария Жодзишская; накануне ликвидации гетто она ушла в советский партизанский отряд и спаслась. Старший брат Елены, Григорий, тоже пережил Холокост, находясь на воспитании в русской семье Ковалевских в Вильно. Спасителям было тяжело расставаться с девочкой, которую они уже считали своей дочерью, но не отдать ее родной матери они не могли. Елена с матерью и братом уехали в Ленинград, однако продолжали поддерживать отношения с Имшенниками, переписывались и ежегодно
