Дмитрий Суворов - Все против всех
Чем объяснить такое совпадение судеб? Ведь после 1918 года их биографии были весьма различными. Белобородов, к примеру, стал троцкистом (со всеми вытекающими отсюда последствиями). Голощекин в коллективизацию был большой шишкой - руководил раскулачиванием в Казахстане. Такого рода масштаб был только еще у Кагановича на Кубани и Постышева на Украине (он там устроил "голодомор"). А потом - Каганович стал третьим человеком в СССР (после Сталина и Молотова), а Постышев тоже стал: к стенке. Как и Голощекин:
В общем, как ни верти, а всех их повязал одной веревочкой Ипатьевский дом. И всех за собой в могилу утянул.
Тогда почему из руководителей расстрела уцелели эти трое - Ермаков, Лукоянов и Цвикке? Ермаков, на мой взгляд, - фигура слишком местечковая: в "кремлевские бояре" (выражение Э.Радзинского) не рвался, удовлетворялся славой в родном краю.
Да еще пустил слушок, что скоро помрет - у него-де рак горла: явно на Белобородова нагляделся. А вот Лукоянов и Цвикке: Эти персонажи покруче чекистские волки. Лукоянов в ипатьевском деле - фигура тоже сверхсекретная, появляется и исчезает, не оставляя следов. Не случайно в книге Э.Радзинского он фигурирует как "шпион"! Да и почерк у него какой-то нетипичный, нечекистский - вроде добренький. То не дал матросам надругаться над великими княжнами на пароходе "Русь". То вдруг вернул в Тюмень группу приближенных царя: в их числе - П.Жильяр, С.Гиббс, С.Бкусгевден, Е.Эрсберг, М.Тутельберг, А.Теглева.
Этот список всех исследователей ставит в тупик. То, что все упомянутые лица - иностранцы (как Жильяр или Гиббс), либо имеют германское (из Прибалтики)
происхождение - ясно. Из этого делается вывод, что их пощадили из-за Брестского мира (тогда такая тенденция действительно была - понежнее с немцами!). Напомню, что из тех, кто остался в Ектеринбурге, уцелели только двое - лакей Чемодуров, который заболел и был положен в тюрьму, и камердинер Волков, который сбежал из-под расстрела (уже в Перми).
Но, во-вторых, германская фамилия не спасла от смерти гоф-лектрису Е.Шнайдер. А во-вторых, почему пощадили А.Теглову? Э.Радзинский пишет: "Она была в нежных отношениях с Жильяром. Лукоянов это знал и: не стал разбивать любящую пару".
Серьезно? Ах, какой добрый, сентиментальный чекист, который только что провернул потрясающую провокацию - "переписку" Николая с "заговорщиками" (сам же из ЧК с царем и переписывался); провокацию, на основании которой прогремят выстрелы в подвале Ипатьевского дома. Не верю! И оттого ставлю в этом деле знак вопроса и многоточие:
Насчет живучести Цвикке и Лукоянова могу сказать следующее: именно потому, что они после завершения операции "легли на дно" (в плане карьеры и болтливости), не хватали звезд с неба, не напоминали о себе особо, не требовали моральных диведендов, как, скажем, Юровский, и не рвались в столицу, - оттого и выжили.
Иначе нашлось бы им местечко, как сказал А.С.Пушкин, "среди нечуждых им гробов":
Кстати, то, что Цвикке так и не дождался публикации своей книги, а рукопись ее после его смерти угодила в архив одного из музеев Риги (то есть практически в спецхран - кто там ею заинтересуется?), тоже, по-моему, весьма симптоматично.
Повторяю: все сказанное представляет интерес при одном условии: если книга Я.Цвикке - не дезинформация. Учитывая детективную запутанность истории с убийством Романовых, я не исключаю и такого:
"Философия убийства": исповедь пермского палача История - весьма капризная дама. К одним она благосклонна, а к другим - увы: В истории гражданской войны на Урале есть эпизод не менее значимый, чем трагедия в Ипатьевском доме. Это - убийство великого князя Михаила в Перми.
Сей трагический факт знаменателен и сам по себе, и тем, что он предшествовал екатеринбургской и алапаевской бойням. Михаил Александрович Романов был последним Романовым, хотя бы формально и хотя бы короткий срок выполнявшим функции монарха. Да и сам по себе персонаж он не менее интересный и драматический, нежели Николай Второй. Но еще интереснее здесь фигура палача, так как главный режиссер и постановщик пермской трагедии --личность просто несоизмеримая с нашими старыми знакомыми: Юровским, Голощекиным и К. Те, даже если судьба заносила их в верхние эшелоны власти, все-таки были персонажами явно второго плана - либо исполнителями, либо фигурами местного значения. Во всяком случае, их местечковость бросается в глаза при первом же знакомстве. И дело не в должностях, ими занимаемых, а в масштабе личности. Ни один из них не мог, да и не пытался преодолеть провинциальную планку, стать руководящим деятелем не регионального, а российского масштаба. Не случайно Белобородова не без иронии называли "уральским Наполеоном", с ударением на слове "уральский".
Совершенно иная картина возникает, когда знакомишься с героем нашего рассказа.
Это личность во всех отношениях незаурядная и, безусловно, масштабная. Он принадлежит к особой породе людей, которых выделяют непредсказуемость поступков, импульсивность, фанатичная вера в удачу, богатая фантазия, прожектерство, смелость, решительность, жестокость, эгоцентризм, любовь к внешним эффектам, мифотворчеству и политиканству, склонность к перемещениям в географическом пространстве, к отмене устоявшихся нравственных норм.
Итак, представляем героя нашего рассказа: Гавриил Ильич Мясников (1889 - 1945).
Родом он из прикамского города Чистополя, что в Татарстане. Выходец из бедной многодетной семьи. Образование - четыре класса ремесленной школы. И биография, поражающая своей незаурядностью и, если хотите, литературностью. "Какие биографии!" - восклицал Э.Радзинский, говоря о жизни и смерти многих участников российской смуты начала века. Смею утверждать: даже на этом фоне история Мясникова - явление совершенно экстраординарное.
Впрочем, судите сами. Вот что сообщает по этому поводу заведующий библиотекой НИПЦ "Мемориал" Б.Беленкин ( г. Москва):
"В 1905 г. Мясников едет в Мотовилиху и поступает на знаменитый пушечный завод.
Здесь он прожил четыре с половиной года и начал свою революционную деятельность:
вступил в РДСРП(б), участвовал в "эксах" и вооруженном восстании (1905 г.), там же его избили до полусмерти казаки и в первый раз арестовали. Первый побег - в 1908 г. Далее - череда арестов, побегов, переездов по чужим документам. С 1914 по март 1917 г. Мясников отбывает заключение в Орловской каторжной тюрьме, где окончательно формируется его мировоззрение (одновременно с голодовками, пытками и избиениями идет процесс усиленного самообразования). Весной 1917 г. он возвращается в Мотовилиху и сразу же занимает заметную позицию в местной партийной и советской иерархии: Организатор убийства великого князя Михаила Александровича (в ночь с 12 на 13 июня 1918 г.). После падения Перми (декабрь 1918 г.) некоторое время находился на фронте в качестве комиссара дивизии. Пик партийной карьеры пост председателя Пермского губкома (1920 г.). Тогда же начинаются его идейные расхождения с "генеральной линией". Оппозиционная активность периода 1921 - начала 1922 г. заканчивается исключением из партии.
После нескольких недель на посту заместителя директора Мотовилихинского завода его арестовывают, но двенадцатидневная голодовка протеста приводит к освобождению. Живя в Москве без права покидать город, продолжает оппозиционную деятельность. В 1923 г. - снова арест, и после раздумья, куда выслать - в Минусинск или Берлин - ОГПУ останавливает свой выбор на последнем.
В Берлине Мясников не сбавляет политической активности, сходится с местными "левыми". Между тем в Москве ОГПУ активно разрабатывает дело "Рабочей группы", почти ничем не проявляющей себя оппозиционной организации, по сути, партии, которую еще весной 1923 г. пытался создать Мясников (об этом - ниже. - Д.С.). В сентябре арестовано свыше 20 человек, к октябрю основной этап следствия закончен. В начале ноября Мясникова заманивают в Москву и арестовывают.
Длительная голодовка протеста, попытка самоубийства, полный отказ от участия в следствии --все это заканчивается трехлетним тюремным сроком, по отбывании которого ему немедленно дают новый, такой же. Но: вскоре почему-то, зная склонность Мясникова к побегам, заменяют тюремный срок ссылкой в: Ереван. Оттуда он снова бежит - на сей раз в Иран - в ноябре 1928 г. Следует пребывание в иранских, а затем турецких тюрьмах, но, благодаря усилиям возникшего в Германии "Комитета помощи Мясникову", турецкие власти отменяют приговор - четыре года тюрьмы. Мясников получает въездную визу во Францию.
Первые годы в эмиграции Мясников пытается играть политическую роль среди местных "левых", но суд по случаю кражи у него рукописей, провал ряда начинаний, арест и угроза высылки из Франции сводят на нет его политическую деятельность. До конца тридцатых годов он: пишет трактаты, разоблачающие "предательскую политику и идеологию Сталина, Троцкого, Бухарина и других бывших и настоящих советских лидеров. Единственный источник дохода во Франции - физический труд на разных, обычно небольших, предприятиях. Во время немецкой оккупации его арестовывают, и в течение года он находится в гитлеровских концлагерях. Совершив очередной побег (чем не кандидат в книгу рекордов Гиннеса! - Д.С.), до освобождения Парижа союзниками Мясников живет по чужим документам. С 1929 по 1939 г. он неоднократно обращается в советское представительство с просьбой разрешить ему снова вернуться в СССР: скорее всего, все эти обращения (исключая, может быть, последнее, в 1939 г.) занимали какое-то место в игре, которую он вел против политического режима в СССР. В конце 1944 г. советское представительство сообщило Мясникову, что такое разрешение наконец получено, и в январе 1945 г. он возвращается в Москву. Последовал арест, девять месяцев следствия, суд и расстрел (16 ноября 1945 г)".
