Гордон Чайлд - Расцвет и падение древних цивилизаций. Далекое прошлое человечества
Хотя персидский царь был велик и могуч («царь царей»), он лишь следовал примеру шумерских городских правителей 3-го тысячелетия до н. э. Поэтому снова пришлось придерживаться древней традиции, которую и воплощали египетские, греческие, лидийские, вавилонские и средиземноморские ремесленники, о чем свидетельствует и сам Дарий I. Фактически, как и во времена бронзового века, ремесленники сами отправлялись на рынок вместо того, чтобы пересылать свои изделия.
В Персидской империи Ахеменидов времен Дария I и его наследников реализовалась объективная экономика, подобная существовавшей в предыдущих империях (по сравнению с империей Ахеменидов все они малютки, обычно равные одной персидской сатрапии, которых в империи Дария I было 20. — Ред.). Все материалы для ремесленников и даже для производства предметов роскоши, требуемых знатью, оказывались доступными внутри ее границ. Фактически торговля и промышленность в результате этого развивались, хотя положение крестьянина практически не менялось, даже не улучшалось. Весь запас производимых сельскохозяйственных излишков поглощался имперским аппаратом управления и не использовался для поддержки производства, а просто складировался на случай войны или засухи.
Так абсолютное увеличение реального богатства не оказывалось большим, и покупательская способность по-прежнему неправомерно ограничивалась. Централизованная имперская система Персии начала разрушаться точно так же, как многократно меньшие и все же более централизованные империи Месопотамии и Египта. В следующий период империю Ахеменидов поглотила европейская империя, введшая экономическую систему, разработанную в Греции.
Открывшиеся с помощью железных орудий возможности, алфавитное письмо и денежное обращение более полно реализовывались в сообществах, способных воспользоваться дешевизной морского транспорта для торговли. Часто это были сообщества недавних варваров, которые, непосредственно придя в цивилизацию железного века, были свободны от слишком большого наследия бронзового века. Первыми воспользовались новыми возможностями финикийцы и этруски, затем и другие. Только греки получали выгоду всегда.
Их бедная и гористая родина невольно толкала греков в море, они унаследовали от бронзового века традиции мореходства минойцев и микенцев. Однако микенская цивилизация как экономика, в которой проявляли себя ремесла, прекратилась. Дорийцы и другие вторгнувшиеся племена были откровенно варварскими с соответственно общинной формой владения землей.
Незавоеванные области также погрузились в невежество. Замки героев бронзового века, бывшие центрами накопления излишков богатства, разрушились. Город, в той степени сохранения, чтобы стать полисом, стал отличаться от деревни только присутствием профессиональных гончаров, кузнецов и, возможно, еще некоторых других ремесленников. Он стал практически самостоятельным, поскольку торговля физически прекратилась.
Увеличение явно отличимых керамических стилей в каждом районе, по сравнению с однообразием в эгейский или микенский период, отражало местническую изоляцию, ведшую также к увеличению различных диалектов.
Вероятно, большинство «горожан» жили за счет сельского хозяйства и рыболовства. Чтобы найти землю для растущего населения, каждый город пытался отобрать ее у своих соседей, следуя традиции неолита. Дорийцы из Спарты (уже завоевавшие ранее Лаконию силой и опустившие местных греков-микенцев до положения рабов) захватили также наделы земли для трех тысяч спартанцев за счет соседней Мессении.
Таким образом, во многих случаях лучше было эмигрировать. Греки совершали пиратские набеги на постоянные поселения и других народов, расположенные на побережье сначала Малой Азии, затем Черного моря во Фракии и других местах, затем в Македонии, в Италии, Восточной Сицилии и даже в Киренаике в Северной Африке. Там же основывались греческие колонии. Однако торговля и производство вскоре стали альтернативой пиратству, эмиграции и службе наемниками в восточных армиях для крестьянских сыновей, не нужных в хозяйстве на родине.
Ведь традиции минойских ремесленников и мореплавателей не умерли, и финикийские гости (а часто — налетчики и работорговцы) представляли наглядные доказательства возможностей торговли. Новые колонии, расположенные за морем, вместе с их «варварскими» соседями и собственными сельскохозяйственными «внутренними землями», обеспечивали сбыт.
Даже в VIII веке до н. э. производство настолько интенсивно развивалось, что поэт Гесиод поет о «соревновании гончара с гончаром и плотника с плотником». В начале VII века до н. э. началось массовое производство дешевых, но необычайно качественных повседневных товаров для экспорта. Сначала на острове Эгина, где был один из самых развитых полисов, и в Коринфе, контролировавшем многие морские пути как на восток, так и на запад, затем вскоре в других прибрежных городах, включая Афины, и за морем в Ионии (Малая Азия), а позже в западных и северных греческих колониях.
Лучшим свидетельством обширной и интенсивной греческой торговли, подтверждением ее, как и в микенском веке, являются находки глиняных ваз. Эти дешевые изделия для универсального использования, экспортировавшиеся из различных греческих городов — Эгины, Коринфа, Афин, Родоса, — начали встречаться в приметных количествах в могилах и развалинах городов по всему Средиземному и Черному морю.
Иногда их находили далеко, например, на краю лесного пояса, простиравшегося к северу от южнорусских степей, а также вплоть до кельтских захоронений на юго-западе Германии и в долине Марны на северо-востоке Франции.
Конечно, этот экспорт керамики указывает на производство и торговлю другими предметами, в равной степени распространенными. Очевидно, что в вазах также находились продукты специализированного сельского хозяйства. К VI веку до н. э. даже имевшие небольшие участки земли крестьяне Аттики (территория Афин) переходили от производства средств пропитания к специализированному выращиванию винограда и оливковых деревьев, благодаря денежному обращению. Теперь излишки скапливались не только в больших поместьях, но вывозилась и продукция садов и виноградников, составляя определенную часть экспорта.
В результате греческие города стали необычайно сильно зависеть от ввозимых из-за моря продуктов, причем не деликатесов или добавления к повседневной диете, а тех, что были основой рациона, в частности зерна. Его привозили из колоний на побережье Македонии и Фракии, а также из Северного Причерноморья.
К 450 году до н. э. Афины, возможно, стали первым примером политического образования, рискнувшего зависеть от продуктов из отдаленных земель, перевозившихся через моря, сосредоточившись на производстве товаров, которые было особенно выгодно производить жителям Афин. В IV веке до н. э. количество зерна, ввозимого в Аттику, в четыре раза превышало собственное производство.
Конечно, Афины находились в более привилегированном положении, поскольку владели богатейшими серебряными рудниками (в Лаврионе в Аттике) в Восточном Средиземноморье и производили вчетверо больше оливкового масла, чем требовалось афинянам. Классические города железного века намного превосходили своих предшественников бронзового века, их следует сравнивать по размерам с городами бронзового века Востока, хотя и не с восточными столицами железного века, такими как Ниневия.
На острове Самос, одном из самых процветающих городов-государств VI века до н. э., стены города ограничивали площадь порядка 160 гектаров. Вновь заселенный в 480 году до н. э. Милет (в 494 г. до н. э. был полностью разрушен персами. В 334 г. до н. э. был опять разрушен — Александром Македонским. — Ред.) в Ионии занимал площадь в 90 гектаров, из них 21 гектар покрывали парки и сады. На Сицилии исходная колония в Селинунте, имевшая акрополь 8,7 гектара, в VI веке до н. э. расширилась до 19,5 гектара.
Расположенная на том же самом острове севернее Сиракуз Мегара Гиблея разрослась до 61 гектара. Более того, каждый греческий город пользовался возможностями, чуждыми Востоку. Здесь агора или рыночная площадь служила местом общественных собраний: на ней располагались правительственные здания, тут же находились театр, гимнасий, фонтан, обеспечивавший постоянный приток воды в бассейн. Большой частный дом в Олинфе (в Халкидике) занимал площадь 26 на 17 метров, это были жилые помещения и три магазина, каждый размером 4,9 на 4,4 метра.
Помогавшие оплачивать ввозимое продовольствие производства, связанные, например, с выращиванием оливок и вина, в основном принадлежали мелким, но независимо работавшим производителям. Археологи идентифицировали на основании их торговых отметок не менее чем сотню различных производителей аттической керамики, работавших в VI и V веках до н. э.
