В. Королюк - Западные славяне и Киевская Русь в X-XI вв.

Как бы то ни было, откровенно агрессивные планы Конрада II в отношении Польши казались совсем близ­кими к своему осуществлению. Речь шла не просто об укреплении германского политического влияния в Поль­ше, речь шла о прямом подчинении ее Империи, что составляло смертельную угрозу для усилившейся Чехии. Немецкие феодалы, подчинив Польшу, заходили в тыл ей. При таких обстоятельствах чешско-терманские отно­шения неминуемо должны были обостриться, о чем не­двусмысленно свидетельствует Випон29. Г. Лябуда, по-видимому, совершенно прав, полагая, что причиной обо­стрения чешско-немецких" отношений было присоедине­ние Олдржихом Моравии 30.

Стремясь ослабить и подчинить Польшу, Империя отнюдь не стремилась видеть сильной и влиятельной Чехию. Может быть, руководствуясь именно этими соображениями о политике германских феодалов “ пред­чувствуя ухудшение чешско-германских отношений, Мешко II решился искать спасения в бегстве в Чехию.

После убийства Бесприма, в котором, как кажется, тай­но участвовал Мешко II и его брат Оттон31, в 1032 г. Мешко вернулся не без помощи чешского князя Олдр-жиха в Польшу32. Правда, осенью того же года Кон­рад II попытался было вновь изгнать Мешко II, но усо­бицы в Бургундии отвлекли его внимание на Запад. Между тем, умер союзник императора Канут Великий Датский. Датско^терманокий союз распался. С ослабле­нием Польши в начале 30-х гг. изменились и взаимоот­ношения Империи с полабскими славянами. Империя больше не нуждалась IB лютичах, как союзнике против Польши. Немецкие чпоходы на лютичей возобновились. В то же время Мешко II попытался организовать вос­стание полабо-прибалтийских славян против немецких феодалов 33.

Но если Империя, особенно учитывая ее конфликт с Чехией34, была ,не в состоянии избавиться от Мешко II, то и он, в свою очередь, чувствовал себя недостаточ­но прочно в Польше, чтобы продолжать борьбу с гер­манскими феодалами. Поэтому на съезде в Мерзебурге в 1033 г. в присутствии императора Конрада II Мешко оказался вынужденным отказаться от королевского ти­тула и уступить Империи земли лужичан и мильчан 35.

Используя ослабление своего противника, германские феодалы сумели добиться возвращения Западного По­морья изгнанному Мешко князю Дитриху36. Младший брат Мешко Оттон получил, по-видимому, в удел Силе-зию37.

Идя на столь серьезные уступки императору, Меш­ко II рассматривал их, однако, лишь как временную меру. Вскоре он предпринял попытку вновь объединить под своей властью все польские земли. Попытка эта оказалась удачной, а центробежные стремления фео­дальной знати были на. некоторое время преодолены. Смерть Оттона облегчила ему подчинение Силезии. Западнопоморский князь Дитрих был еще раз изгнан из страны38   Польские  .земли  вновь оказались  в  составе единого государства.

Таким образом, если совместное выступление сосе­дей повело к жестокому военному разгрому Древнеполь-ского государства, то вспыхнувший вслед за тем конф­ликт между резко усилившейся Чехией и Империей так же, как и прекращение войны с Киевской Русью, помог­ли польским феодалам, поддерживавшим Мешко II, вос­становить государственное единство страны, укрепить ее позиции перед лицом германской феодальной агрессии.

Оценивая личность Мешко II, Галл Аноним пишет-“Этот Мешко был достойным воином и совершил много рыцарских подвигов, о которых долго здесь рассказы­вать Всем соседям он был, однако, ненавистен из-за той ненависти, которую они питали к его отцу. Но не отличался он так ни богатством, ни обычаями, ни блес­ком жизни, как его отец” 39.

Нет никаких оснований не доверять этой характери­стике хрониста, верно подчеркнувшего, что Мешко II приходилось пожинать горькие плоды не своего посева По-видимом, Галл Аноним совершенно прав, когда подчеркивает меньшую, сравнительно с отцом, одарен­ность сына. Можно думать, что, несмотря на свою боль­шую по тому времени образованность, знание древних языков, дипломатический и военный опыт, Мешко все же в качестве политического деятеля не мог равняться с такими выдающимися государственными мужами как Ярослав Владимирович в Киеве или Бржетислав I Чешский, занявший в 1034 г пражский княжеский стол Нужно считаться однако, и с тем, что никакой ум и ни­какие таланты не могли уже спасти положение, изме­нить ход событий Древнепольское государство пережи­вало глубокий социально-политический кризис, который привел его в самое ближайшее время на грань ката­строфы.

Кризис этот обусловливался как внутренними, так и внешними обстоятельствами. О внешнеполитической стороне дела достаточно подробно говорилось выше. Внутри страны главным был резко усиливавшийся фео­дальный гнет, все ускорявшийся процесс закабаления феодалами прежде свободных общинников Феодалы стремились увеличить нормы эксплуатации феодально-зависимого населения. Весь трудящийся люд, как за­висимые, так и свободные, несли на себе огромную тя­жесть повинностей и даней в пользу князя 40, конечно, колоссально возросших в условиях постоянных войн, которые вело при Болеславе Храбром и Мешко II Древ-непольское государство.

Войны эти, как это легко можно себе представить, до крайности изнурили и истощили страну Чуть ли не каждый год-два раздавалось над Польшей зловещее пение крылатых стрел, с громом сталкивались щиты и звенели стальные мечи Поля обагрялись кровью Втор­гавшийся неприятель вытаптывал посевы, сжигал горо­да и деревни, избивал или угонял в плен сотни и тыся­чи людей.

Между тем, в среде самого господствующего клас­са все более обострялся конфликт Борьба значитель­ной части крупной землевладельческой знати против сильной центральной власти ослабляла военные силы государства, была одной из причин его серьезных внеш­неполитических неудач Выступления знати против го­сударя и его ответные репрессии опять-таки тяжелым бременем ложились на крестьянские плечи Феодальные усобицы сопровождались зверствами и жестокостями, от которых больше всего страдал трудовой народ

Но обострение конфликта в рамках господствующе­го класса так же, как и бесконечная борьба с соседни­ми государствами, в свою очередь ускоряли взрыв на­родного возмущения, содействовали перерастанию классовой борьбы свободного и зависимого крестьян­ства и рабов в массовое вооруженное восстание. На­родному терпению наступал предел 41.

Могучее народное движение вспыхнуло в Польше после насильственной смерти Мешко II (1034 г.) при его предполагаемом преемнике и старшем сыне — Бо­леславе Забытом 42. О Болеславе Забытом сохранились очень краткие сведения в Великопольской хронике43. Правда, источник этот сравнительно поздний, однако нет, думается, оснований не принимать его показаний, косвенным образом подтверждаемых Галлом Анони­мом, сообщающим, что другой сын Мешко II, Казимир, был первоначально отдан в монастырь44.

Если бы Казимир был единственным сыном Мешко, о его монашестве, разумеется, не могло бы быть и речи. Отдавая Казимира в монастырь, отец его, по-видимому, старался заранее предупредить возможную борьбу за власть между сыновьями.

Именно на период краткого правления Болеслава За­бытого (1034—1037) 45 падает кульминационный пункт того социального и'Политического кризиса, который пере­живало Древнепольское государство с последних лет правления Болеслава Храброго. Болеславу Забытому пришлось, по-видимому, вступить в ожесточенный конф­ликт с той частью крупной польской знати, которая тяго­тилась сильной княжеской властью и являлась предста­вительницей тенденций феодальной раздробленности. Великопольская хроника характеризует правление Боле­слава Забытого как исключительно жестокое46. Очевид­но, в борьбе со своими политическими противниками княжеская власть не разбиралась в средствах, любым путем стремясь подавить оппозицию. Но никакие “жестокости” и никакие “зверства” уже не помогали. Древне-польское государство распадалось.

В Великой и Малой Польше выступающая против центральной власти знать опиралась, по-видимому, на поддержку польской церковной иерархии. Зато на По­морье местная знать прибегла к лозунгу реставрации язычества. Лозунг этот должен был создать ей ту широ­кую социальную базу, опираясь на которую она могла думать об успешном сопротивлении центральной власти. Он должен был привлечь на ее сторону массу свободных общинников, придерживавшихся языческих верований и готовых в любую минуту выступить против насаждаемой польскими правителями христианской церкви, как пред­ставительницы феодального гнета. Это была попытка поморской знати использовать в своих интересах в кон­фликте с центральной властью классовую борьбу непо­средственных производителей против феодальной эксп­луатации.