Владимир Рыжков - 26 мифов о России. Ложь и тайны страны
«Сталин в первые месяцы войны допустил ряд катастрофических ошибок, но сумел сохранить систему управления войсками, даже получив сильнейшие удары и оказавшись на грани поражения. Он извлек уроки из собственных просчетов, и, что особенно важно, несмотря на диктаторские склонности, проявил достаточную гибкость и способность к адаптации, чтобы наладить творческое, динамичное взаимодействие со своими генералами – которые, получив необходимыйопыт и ресурсы для ведения победоносной войны, действовали блестяще».
Джеффри Робертс, автор ряда книг по истории Второй мировой войны, из журнала «Front Page Magazine», США, 2007 год.
По мнению многих исследователей, военно-экономический потенциал СССР к концу 30-х годов был гораздо выше, чем у Германии и других стран. Не зря говорят, что битвы выигрывают генералы, а войны – экономика. Мобилизационная система была заимствована Советским Союзом у американцев и очень эффектно применена – она во многом и выиграла войну. Часть исследователей даже считает, что такая уверенность Сталина в том, что Германия нападать не будет, основывалась именно на его знании военно-экономических потенциалов обеих стран и на том, что Гитлер тоже это знает, а следовательно, понимает, что проиграет в любом случае.
Но это, конечно, достаточно спорная точка зрения, большинство историков все же не настолько категоричны, хоть и высоко оценивают предвоенную военную промышленность СССР, которая была основана на мобилизационной экономике и у которой было много плюсов, прежде всего потому что она имела строгую вертикаль управления и очень быстро могла перестраиваться. Но не надо забывать, что существовал и крупномасштабный американский лендлиз. Наша экономика помогла обеспечить наши Вооруженные силы, но делала она это все же с иностранной помощью, которая играла немалую роль. И многие политики еще советского периода, даже сам Микоян, это подтверждали. Поэтому, как бы ни была сильна советская военная экономика, все же мы выиграли при помощи иностранцев. Нельзя забывать, что все наши «катюши» ставились на «студебеккеры», тысячи самолетов, танков, паровозов были зарубежного производства, и минимум 20% всего авиационного бензина тоже были из-за рубежа. То есть экономика была, конечно, мощная, но и роль иностранной военной помощи недооценивать нельзя. При всей хорошей подготовленности нашей экономики советские войска не зря отступали до Москвы, а потом и до Сталинграда.
Одной из причин этого, впрочем, была не какая-то общая недостаточная подготовленность, а то, о чем уже говорилось выше – готовятся обычно к прошлой войне. Вторая мировая была и близко не похожа ни на одну из предыдущих войн, но и солдаты, и командиры поначалу были обучены так, что могли бы дать адекватный отпор в Первой мировой, но никак не в современной войне. И высшее военно-политическое руководство страны порой принимало неадекватные решения по той же самой причине.
Министра обороны США Дональда Рамсфелда как-то раз спросили, к чему должны готовиться вооруженные силы США. И он сказал: «К тому, о чем мы еще не имеем представления». Его подняли на смех и обвинили в некомпетентности, а через несколько недель случилось 11 сентября, то есть произошло такое событие, которое заранее представить могли только авторы шпионских и приключенческих романов.
То есть проблема подготовки страны к войне заключается в том, чтобы научиться думать о немыслимом, не опираясь на представления о предыдущей войне. Советский Союз, к сожалению, этот урок не учел, поэтому наши Вооруженные силы еще шестьдесят лет потом жили опытом Великой Отечественной войны, чем в немалой степени загубили советскую экономику и само государство.
Увидеть перспективы другой войны и готовиться, или пытаться готовиться к ней – это сложный вопрос государственного предвидения. И сейчас, в условиях современности, пора перестать пересчитывать ядерные боеголовки, а надо начинать думать о принципиально новом, например, о «сетецентрических войнах».
Конечно, наша военная мысль вовсе не дремлет. Другой вопрос, прислушиваются ли к ней власти, реализуют ее достижения или нет. Совсем недавно в России появилось новое Объединенное стратегическое командование, но мало кто знает, что разрабатывать его начали еще больше двадцати лет назад. Другое дело, что тогда это не афишировалось, и то, что было уже разработано, двадцать лет лежало никому не нужное. То есть военные очень часто предлагают серьезные и продуманные вещи, ориентированные на будущее. Но политики военных редко слушают.
За примерами необязательно даже обращаться ко Второй мировой войне, достаточно посмотреть, например, на недавнюю войну в Ираке. Председатель военного комитета США говорил начальникам штабов, что, когда они войдут в Ирак и разгромят иракскую армию, группировку вооруженных сил надо будет минимум раза в два увеличить для того, чтобы удержать Ирак под контролем. Его все высмеяли, в том числе тот же Рамсфелд, и он ушел в отставку. На практике оказалось, что генерал был совершенно прав – американцы легко разгромили иракскую армию, но основной проблемой стало удержать после этого занятую территорию под контролем.
Готова ли Россия к войне?
• Да, готова – 14%
• Нет, не готова – 61%
• Затрудняюсь ответить – 25%
(По результатам опроса 1800 экономически активных граждан России старше восемнадцати лет на портале «SuperJob»).
В России с начала 80-х были попытки создать объединенные стратегические командования. Но этому противодействовали сложившиеся бюрократические кланы в военном руководстве страны, которые решительно не желали ничего менять – они понимали, что как только создастся стратегическое командование, им придется отдать ему все полномочия. А за полномочия и должности всегда идет основная борьба.
И до самой войны с Грузией идея объединенной операции воспринималась большинством военных и политиков лишь чисто теоретически. Суть ее в том, чтобы одному военачальнику подчинялись и силы ВВС, и силы флота, и сухопутные войска, размещенные в пределах его компетенции. У нас это все красиво называлась координация, но в действительности ее никогда не было. Были, конечно, военные округа, только авиация все равно действовала по своим планам, ВМФ – по своим, и даже ракетная бригада, которая была формально подчинена сухопутным войскам, действовала в соответствии со своими планами. Можно сказать, что нынешнее создание объединенных командований – это прямая реакция на анализ грузинского конфликта. Но, конечно, ее корни гораздо глубже и уходят в десятилетия мирового и отечественного опыта. В США первые подобные попытки были еще при Эйзенхауэре.
У нас тоже были попытки, но сами военные так изменить структуру командования не могут, для этого нужна политическая воля. Кроме того, и таких людей, которые способны командовать разными родами войск, очень мало. Если офицер прослужил всю жизнь в танковых войсках, а потом ему говорят – будешь командовать еще авиацией и флотом – как он сможет это делать, если его к этому никогда не готовили?
«Россия всегда готова к войне – уже на генном уровне».
«Да, как в 41-м году, и как всегда, впрочем».
«Люди готовы, государство – нет».
«Россия не готова отразить нападение агрессивных противников».
«Абсолютно не готова».
«Конечно нет. Ни специалистов. Ни техники, нет ничего, одни понты. Война в Чечне, и особенно в Грузии, это доказала. Плюс продажность чиновников и высшего командного состава».
«Россия даже к зиме не готова из года в год».
(Из комментариев к опросу о готовности России к войне на сайте «SuperJob»).
В российской политической пропаганде упор на то, что может начаться какая-нибудь война, звучит по поводу и без повода. Руководство страны очень любит вербализировать свое раздражение политикой того или иного государства именно в военных терминах. Поэтому когда происходит что-то, что им очень не нравится, например «оранжевая революция» на Украине, никто не говорит, что Кремлю сильно неприятно, что там пришло к власти руководство, которое ориентируется на Запад. Вместо этого начинают напоминать населению, что на Украине могут появиться базы НАТО, и подлетное время ракет к России составит «две-три минуты». При этом, конечно, никому в голову не приходит, что ракеты, подлетное время которых составляет две-три минуты, давно уничтожены по советско-американскому договору – такие детали мало кто знает.
И получается, что, с одной стороны, люди слышали бесконечные напоминания о том, что мы в кольце врагов, а с другой – все видели плачевное состояние российских Вооруженных сил, которое только недавно стало меняться в лучшую сторону. То есть получалось, что, с одной стороны, люди слышали, что враги нас обступили, а с другой – видели, как собственная армия буквально на ладан дышит. Поэтому, конечно, теперь в готовность России к войне мало кто верит.
