Алексей Исаев - Неизвестный 1941. Остановленный блицкриг.
Незадолго до начала боев за Борисов начальник гарнизона города корпусной комиссар Сусайков довольно низко оценивал боеспособность вверенных ему частей. 28 июня он докладывал в штаб фронта: «Гарнизон, которым я располагаю для обороны рубежа р. Березины и Борисова, имеет сколоченную боевую единицу только в составе бронетанкового училища (до 1400 человек). Остальной состав — бойцы и командиры — сбор «сброда»[209] из паникеров тыла, деморализованных отмеченной выше обстановкой, следующие на поиски своих частей командиры из тыла (командировки, отпуск, лечение) со значительным процентом приставших к ним агентов германской разведки и контрразведки (шпионов, диверсантов и пр.). Все это делает гарнизон Борисова небоеспособным»[210]. Утверждение об «агентах германской разведки» оставим на совести товарища Сусайкова. Вряд ли они имелись в товарных количествах в рядах «сброда». Акции «Бранденбурга» носили совершенно другой характер, бойцы этого подразделения вступали в контакт с советскими частями весьма ограниченно и оружия из рук при этом не выпускали. Речь, скорее, идет не об агентах немцев, а о людях, негативно настроенных по отношению к советской власти.
Если бы немцы встретили в Борисове только тот гарнизон, который даже в глазах комиссара Сусайкова был небоеспособен, они бы его даже не заметили. Однако существенное усиление войск, оборонявших Борисов, произошло за счет прибытия соединений из внутренних округов. Рубежом их развертывания были реки Западная Двина и Днепр, а также так называемые «Смоленские ворота» от Орши до Витебска. В числе выдвигавшихся на этот рубеж соединений была 1-я моторизованная дивизия 7-го механизированного корпуса, более известная как 1-я Московская Пролетарская Краснознаменная дивизия, иногда неофициально называвшаяся для краткости «пролетарка». Она была сразу же изъята из состава 7-го мехкорпуса и по приказу командующего 20-й армией заняла оборону в районе Орши. Фактически она прикрывала развертывание главных сил 20-й армии в «Смоленских воротах». Они прибывали в железнодорожных эшелонах и постепенно занимали оборону.
В разгар построения обороны в рамках задачи прикрытия развертывания армии второго стратегического эшелона «пролетарка» неожиданно получила новый приказ. Теперь требовалось выдвинуться в район Борисова и «не допустить переправу мехчастей противника через р. Березина и далее на восток»[211]. Причиной смены задачи были данные разведки. В вечерней разведсводке штаба фронта от 29 июня говорилось, что противник «продолжал поспешное сосредоточение сил к реке Березина в районы западнее Борисов […] и главным образом в Бобруйск». На следующий день командование Западного фронта решило дать бой на Березине. Ближе всего к Борисову находилась «пролетарка». Командир 1-й мотострелковой дивизии Крейзер вспоминал: «В 4 часа 30 июня мы получили новый приказ командующего Западным фронтом. В нем указывалось, что 1-я моторизованная дивизия должна к 12.00 30 июня занять оборону по восточному берегу Березины […] с задачей не допустить прорыва танковых и механизированных частей противника на участке Зембин, Чернявка в направлении Борисов, Орша, сосредоточивая основные усилия на шоссе Москва — Минск»[212]. Надо сказать, что здесь Крейзер на сутки ошибается в датировке событий. Сохранилась записка начальника штаба 16-й армии полковника Шалина, в которой сказано следующее: «Приказ Комфронтом о выступлении 1 мотодивизии на рубеж р. Березина для обороны г. Борисов вручен мною лично командиру дивизии 1.7.41 3.40»[213]. Перед нами лишний пример того, что, вспоминая те или иные события спустя десятилетия, люди могут сильно ошибаться в хронологии событий.
Интересно отметить, что распоряжение о выдвижении 1-й мотодивизии на Березину было одним из последних приказов генерала Д.Г. Павлова. Вскоре он будет арестован, но именно это его распоряжение никто отменять не будет. Днепр и Березину разделяет немалое расстояние. Столь быстро отреагировать на приказ могло только моторизованное соединение. Он был получен в 3.40 1 июля, а уже в 5.50 выступил маршем танковый полк дивизии Крейзера, а в 6.30 за ним последовали мотополки. Элитное соединение Красной армии, совершив 130-км форсированный марш, уже к полудню того же дня вышло на новый рубеж обороны. Как мы увидим далее, промедление даже на несколько часов было бы смерти подобно.
На рубеже реки Березины Московская Пролетарская дивизия растянулась по фронту на 50 км. Водная преграда лишь в некоторой степени облегчала задачу обороны. Не будем также забывать, что по своей штатной структуре моторизованная дивизия 1941 г. имела только два стрелковых полка (шесть батальонов пехоты), т. е. ее возможности по удержанию оборонительного рубежа были даже несколько ниже, чем у обычной стрелковой дивизии с тремя стрелковыми полками (девять батальонов пехоты). Моторизация «пролетарки» лишь в некоторой степени компенсировала недостаток пехоты в обороне на широком фронте. По состоянию на 24 июня 1941 г. 1-я мотострелковая дивизия насчитывала 10 955 человек личного состава, 205 танков БТ[214], 24 плавающих танка Т-37/Т-38 и 39 бронемашин[215]. Автотранспортом и артиллерией соединение было укомплектовано почти полностью.
В любом случае свежее, более того, хорошо укомплектованное соединение из Московского военного округа было серьезной силой. Однако с самого начала построения обороны возникли определенные трения между командованием гарнизона города и прибывшими «варягами». Крейзер вспоминал: «…я сразу направился на командный пункт начальника Борисовского училища корпусного комиссара И.З. Сусайкова. С ним мы договорились, что 175-й полк лучше расположить за батальонами училища (во втором эшелоне), чтобы создать более глубокую оборону на этом направлении». Неясно, с чем это связано, но фактически оборона на самом главном участке оказалась доверена курсантам и «сброду» (см. выше), а не регулярным частям. Это не могло не сказаться и, безусловно, сказалось на обороне города.
Стратегическое значение города Борисова обуславливалось проходящим через него шоссе на Москву. Бетонный мост через Березину у Борисова на этом шоссе был для немцев, несомненно, лакомым кусочком. Поначалу немецкая воздушная разведка сообщала о нем как о разрушенном. Однако вскоре эта ошибка была исправлена. Соответственно 18-я танковая дивизия XXXXVII корпуса получила приказ захватить переправы в районе Борисова и образовать плацдарм на восточном берегу реки. С точки зрения устойчивости обороны на рубеже Березины проще всего было бы взорвать мост. Он действительно был подготовлен к взрыву, но сделать это предполагалось только по особому распоряжению. Фронтовое командование все еще надеялось использовать борисовскую переправу для отходивших из-под Минска частей. Хороший прочный мост обещал как быстроту переправы, так и возможность переправить тяжелую технику, в том числе танки. Именно этот мост фактически оборонялся частями Сусайкова, а не подразделениями 1-й моторизованной дивизии.
Хронология описания событий под Борисовом в советских и немецких источниках несколько различается. Командир «пролетарки» Я.Г. Крейзер вспоминал: «Примерно в 16 часов 30 июня к Ново-Борисову подошли танковые части противника. Им удалось с ходу ворваться на западную окраину города, а 1 июля, овладев Ново-Борисовом, выйти к Березине». Однако утверждение Крейзера, что немцы оказались под Борисовом уже 30 июня, противоречит немецким же данным об обстановке на тот момент. В оперативных сводках группы армий «Центр» 18-я танковая дивизия утром 1 июля еще числится под Волмой (в 18 км восточнее Минска). 30 июня дивизия вела в этом районе напряженные бои и под Борисовом оказаться вряд ли могла. В лучшем случае к Березине могли выйти отдельные разведывательные отряды. Они вряд ли бы стали всерьез проверять на прочность советскую оборону. Просто в силу своей слабости и немногочисленности.
Главными силами к Борисову немецкая 18-я танковая дивизия подошла ровно сутки спустя относительно того времени, которое приписывает этому событию Крейзер. Как уже было показано выше, командир «пролетарки» просто ошибся на сутки в датировке событий. Если бы 1-я моторизованная дивизия вышла к Березине 30 июня, то на организацию обороны под Борисовом у нее бы были целые сутки. Но в действительности бой начался буквально через несколько часов после марша. Поднятые посреди ночи части не получили даже нескольких часов отдыха. Первыми столкнулись с немцами высланные на запад от Борисова разведчики. Уже в 16.30 1 июля движущиеся навстречу друг другу советские и немецкие танки сталкиваются западнее Ново-Борисова. Вспыхивает короткое, но ожесточенное танковое сражение. Немецкой стороной в нем заявлено уничтожение 20 советских танков, захват 8 полевых и 4 зенитных орудий. Вечером 1 июля авангард дивизии Неринга входит в Ново-Борисов.
