Игорь Пыхалов - Великая оболганная война
16 июля 1941 года в ставке Гитлера состоялось совещание высших руководителей Третьего рейха. Как сказано в его протокольной записи: «На Ленинградскую область претендуют финны. Фюрер хочет сровнять Ленинград с землёй, с тем чтобы затем отдать его финнам»[782].
21 сентября 1941 года отдел обороны Верховного главнокомандования германских Вооружённых сил представил аналитическую записку, в которой рассмотрел возможные варианты действий после взятия Ленинграда:
1) Немцы занимают город и поступают с ним так же, как и с другими русскими большими городами. Авторы отвергают этот вариант, поскольку «тогда надо брать на себя ответственность за снабжение населения».
2) «Город блокируем, окружаем колючей проволокой под током, простреливаем её из пулемётов». При этом подразумевается, что подавляющая часть ленинградцев умрёт от голода. Негативные стороны подобного варианта: «Возникает опасность эпидемии, которая распространяется на наш фронт. Кроме того, под вопросом, будут ли наши солдаты способны стрелять в прорывающихся женщин и детей».
3) «Женщин, детей и стариков вывести за пределы кольца блокады, остальных уморить голодом». Однако, по мнению авторов записки, подобная эвакуация «практически едва ли выполнима…». К тому же «остальное голодающее население Ленинграда опять-таки может стать очагом эпидемии».
4) «После продвижения вперёд финнов и осуществления блокады города отойти снова за Неву и район севернее этого участка передать Финляндии». Однако этот вариант неприемлем, поскольку «Финляндия неофициально заявила, что она хотела бы, чтобы её граница проходила по Неве, исключая Ленинград. Как политическое решение – хорошее. Но вопрос о населении Ленинграда Финляндия не решит. Это должны делать мы»[783].
В результате авторы записки предлагали следующее: «Сначала герметически блокируем Ленинград и разрушаем город артиллерией и, возможно, вместе с авиацией. Когда террор и голод сделают своё дело, откроем отдельные ворота и выпустим безоружных людей… Остатки “гарнизона крепости” останутся там на зиму. Весной мы проникнем в город (если финны сумеют это сделать раньше, то не возражать), вывезем всё, что осталось ещё живого, в глубь России и передадим район севернее Невы Финляндии»[784].
Разумеется, кормить выпущенных из города «безоружных людей» немцы не собирались. Для успокоения «мирового общественного мнения» предлагалось «разрешить Рузвельту после капитуляции Ленинграда обеспечить его население продовольствием, за исключением военнопленных, или перевезти его в Америку под наблюдение Красного Креста на нейтральных судах»[785]. Естественно, авторы записки понимали, что это предложение не будет принято американцами, однако считали, что «его нужно использовать в целях пропаганды».
А вот что сообщал 7 октября 1941 года начальник оперативного отдела командования Сухопутных войск генерал Йодль главнокомандующему Сухопутными войсками генерал-фельдмаршалу Вальтеру фон Браухичу:
«Капитуляция Ленинграда, а позже Москвы не должна быть принята даже в том случае, если она была бы предложена противником… Следует ожидать больших опасений от эпидемий. Поэтому ни один немецкий солдат не должен вступить в город. Кто покинет город против наших линий, должен быть отогнан назад огнём… Недопустимо рисковать жизнью немецкого солдата для спасения русских городов от огня, точно так же, как нельзя кормить их население за счёт германской родины… Эта воля фюрера должна быть доведена до сведения всех командиров»[786].
27 октября 1941 года в журнале боевых действий группы армий «Север» было записано:
«Вопрос о Ленинграде и особенно о местном гражданском населении в большой степени занимает Верховное командование. Главнокомандующий Сухопутными войсками предложил заложить минные поля на пространстве перед собственной линией, чтобы не дошло до непосредственной борьбы войск против гражданского населения. Если красные войска в районе Ленинграда и Кронштадта сложат оружие и будут взяты в плен, то главнокомандующий не видит больше причин продолжать блокаду города. Войска должны быть передислоцированы в места их постоянного размещения. И в этом случае большая часть населения погибнет, но по крайней мере не на наших глазах»[787].
Итак, понятно, что готовили Ленинграду немцы. Однако и с финской стороны ничего хорошего ждать не приходилось. Как докладывали из финского Генштаба в Министерство иностранных дел Финляндии в начале сентября 1941 года: «Оккупация финскими войсками Петербурга считается нереальной, поскольку у нас нет запасов продовольствия, чтобы выдавать его гражданскому населению»[788]. 11 сентября 1941 года президент Финляндии Рюти заявил германскому посланнику в Хельсинки: «Если Петербург не будет больше существовать как крупный город, то Нева была бы лучшей границей на Карельском перешейке… Ленинград надо ликвидировать как крупный город»[789].
Таким образом, как мы только что убедились, сдача Ленинграда обернулась бы страшной трагедией для его населения, которое было обречено Гитлером на уничтожение.
Союз двух свастикДругой «блокадный миф» касается наших северных соседей. Согласно ему миролюбивая Финляндия вовсе не думала нападать на СССР летом 1941 года, однако 25 июня советские самолёты нанесли бомбовый удар по финской территории, после чего обиженным финнам волей-неволей пришлось присоединиться к Гитлеру. Тем не менее, несмотря на коварство русских, финский главнокомандующий Маннергейм, помня о любимом государе Николае II и учёбе в Николаевском кавалерийском училище, не стал наступать дальше старой советско-финской границы. Тем самым благородный маршал спас Ленинград, который в противном случае был бы неминуемо взят.
В главе, посвящённой советско-финляндской войне, мы уже разбирались с популярным нынче тезисом, будто именно Сталин своими действиями толкнул Финляндию в гитлеровский лагерь. Разумеется, если взять чёрную нацистскую свастику и покрасить её в синий цвет (опознавательный знак финских ВВС), то она сразу же превратится в символ мира и нейтралитета. Точно так же не соответствует действительности активно внушаемое нам мнение, будто Финляндия собиралась остаться в стороне от германо-советской войны.
Надо сказать, что подобная идея отнюдь не оригинальна. Именно это утверждал бывший финский президент Ристо Рюти, представ в конце 1945 года перед судом как один из виновников вовлечения Финляндии во 2-ю мировую войну:
«Когда 22 июня 1941 года между Германией и Россией вспыхнула война, мы искренне стремились оставаться вне её… Мы избегали всего того, что могло создать у России впечатление, что мы являемся её врагами… Война была начата против нас»[790].
Однако судьи не сочли доводы Рюти убедительными, приговорив его к 10 годам тюрьмы. Причём сделал это не международный трибунал, как в Нюрнберге и Токио, а финский суд [791].
Каковы же основные вехи на пути вступления Финляндии в войну?
Из дневника начальника штаба Сухопутных войск Германии Франца Гальдера:
«22 августа 1940 года Рёссинг (военный атташе в Финляндии) доложил о состоянии финской Сухопутной армии, насчитывающей 16 дивизий. Перемена отношения фюрера к Финляндии. Помощь Финляндии вооружением и боеприпасами. Переговоры о разрешении прохода двум горным дивизиям по приморской дороге в Киркенес»[792].
12 сентября 1940 года в Хельсинки было подписано соглашение о транзите немецких войск через территорию Финляндии [793]. 21 сентября в финский порт Вааса на побережье Ботнического залива прибыли первые немецкие транспорты с войсками и оружием [794].
16 декабря 1940 года Гальдера посетили финский генерал-майор Пааво Талвела и военный атташе Финляндии в Германии полковник Вальтер Хорн. Как отмечает Гальдер в своём дневнике: «Я просил дать сведения о сроках приведения финской армии в состояние скрытой боевой готовности для наступления в юго-восточном направлении»[795]. И здесь же примечание немецкого издателя: «То есть по обе стороны Ладожского озера в общем направлении на Ленинград»[796].
30 января 1941 года в Германию тайно прибыл начальник финского Генштаба генерал-лейтенант Эрик Хейнрикс, который немедленно приступил к переговорам со своим немецким коллегой. Из дневника Гальдера:
«13:00 – завтрак с генералом Хейнриксом (начальник финского Генштаба).
…
16:30 – Совещание с генералом Хейнриксом:
Для доведения войск на границе до штатов военного времени [после объявления мобилизации] потребуется девять дней. Скрытая мобилизация. Однако её нельзя сделать совершенно незаметной. Направление главного удара – по обе стороны Ладожского озера. Пять дивизий – южнее и три дивизии – севернее Ладожского озера»[797].
