Джон Киган - Первая мировая война
В результате "обменный курс" потерь в сражении у Нев-Шапель, как сказали бы в наше время, оказался в конечном счете почти равным: у англичан — 11 652 убитых, раненых, пропавших без вести и захваченных в плен; немцев — около 8 600. Этим цифрам было суждено стать привычным результатом наступлений "окоп на окоп", больших и малых, когда за атакой следовала контратака противника. Задним числом причины этого легко понять. Вначале преимущество на стороне нападающих — до тех пор пока они могут сохранить до некоторой степени секретность своих действий, а эта возможность уменьшается в течение войны, когда обороняющиеся начинают понимать, насколько сильно их выживание зависит от бдительности надзора. Почти сразу же после того, как атакующие занимают вражеские позиции, преимущество с большой вероятностью переходит к защитникам, которые знают эту территорию, в отличие от захватчиков, и уже подготовили в тылу позиции для отступления, и отступают под защиту своей артиллерии вдоль, если посчастливится, уцелевших телефонных линий. Атакующие оказываются в прямо противоположной ситуации, двигаясь по неизвестной местности. По мере продвижения они оставляют позади поддерживающую артиллерию и теряют даже связь с нею, так как телефонные линии уже уничтожены отступающими защитниками. Затем, когда защитники переходят в контратаку, они вновь теряют преимущество. Нападающие уже освоились на захваченной территории, организовали оборону, создающую преимущества для них самих, но сбивающую с толку противника, и восстановили телефонную связь со своей артиллерией. В этой постоянно меняющейся обстановке функциональные и структурные недостатки создают помехи то для одной, то для другой стороны, и могут свести на нет все ранее приложенные усилия. Прорвать или, наоборот, вернуть линию обороны. Материальным отражением всех этих наступлений и контрнаступлений всегда становилась более широкая линия траншей неопределенных очертаний, похожая на шрам на месте неудачной хирургической операции.
Британцы, тем не менее, рассматривали Нев-Шапель как частичный успех, хотя бы только из-за того, что эта операция восстановила репутацию их армии в глазах французов. Подвергать это сомнению считалось неприличным. Дело было не в боеспособности британских солдат, а в колониальных воззрениях их командиров, ожидавших добиться решающих результатов при сравнительно небольших затратах и приходивших в ужас от потерь. Французские генералы, воспитанные в другой традиции, ожидали больших потерь, которые их солдаты, кажется, все еще были готовы переносить с патриотическим фатализмом. Британские солдаты — кадровые, ополченцы, добровольцы, учились такому же самопожертвованию, в то время как их командиры приходили к пониманию того, что операции в непривычных условиях окопной войны могут быть успешными только путем самой методичной подготовки. Такие качества, как способность к импровизации и стремительному, обескураживающему противника натиску, которые приводили к победе в горах и пустынях на протяжении сотни лет, не срабатывали во Франции, Единственным исключением среди этого нового мрачного расположения духа были индусы, для которых Нев-Шапель стала их лебединой песней на Западном фронте. Позже они еще принимали участие в сражениях при Фестубере и Лоосе, но уже не в качестве ударной силы. Понесенные потери жестоко потрепали многие батальоны, и сипай, воспитанный в традиции чести воина, принципиально отличной от европейской, не мог понять, что ранение не позволяет вернуться в окопы. "Мы — как зерно, которое дважды кидают в печь, — писал солдат-сикх своему отцу через неделю после Нев-Шапель, — и живыми оттуда не выйти". Раненый раджпут чуть раньше писал домой: "Это не война, это — гибель мира". К концу года две дивизии индийской пехоты были переведены из Франции в Месопотамию, где в пустыне во время антитурецкой кампании они смогли вернуться к более привычному для них стилю военных действий.
Особое значение Нев-Шапель заключается еще и в том, что эта битва может рассматриваться как миниатюрный символ всего хода весеннего наступления в Артуа, началом которого она была, а также его возобновления в Артуа и Шампани осенью. Действительно, во время этого сражения перед первой волной британских и индийских войск на какой-то момент открылся путь к хребту Обер, который был целью британцев в ходе наступления в Артуа. Однако прежде чем она могла быть достигнута, британцы подверглись наступлению в противоположном направлении, во Фландрии, которое стало известным как Вторая битва за Ипр. Первая армия, которая удерживала "Выступ" в конце 1914 года, исчерпала силы в беспорядочных и безрезультатных боях, в основном проходивших в декабре под французским командованием. Однако в начале апреля Фалькенгайн решил возобновить атаку на выступ Ипр — отчасти для того, чтобы замаскировать переброску войск на Восточный фронт для грядущего наступления в направлении Горлице — Тарнув, отчасти, чтобы опробовать новое газовое оружие. Атака планировалась как ограниченное наступление. Фалькенгайн понимал, что осуществление его планов по разрешению ситуации на западе необходимо отложить, пока Гинденбург и Людендорф отвлекают крупные стратегические резервы на Восточный фронт. Однако он надеялся обеспечить и сохранить более устойчивые позиции на побережье Ла-Манша.
Газ однажды уже был использован немцами на Восточном фронте, в Болимуве, 3 января, когда позиции русских войск на реке Равка западнее Варшавы были обстреляны заполненными газом снарядами. Химическое вещество, названное немцами "T-Stoff" (бромид ксилила), имело слезоточивое действие, но не приводило к летальному исходу. Как оказалось, оно не причинило русским никакого беспокойства. Преобладающая температура воздуха была такой низкой, что химическое вещество замерзло, вместо того чтобы испаряться. К апрелю, тем не менее, немцы уже имели в своем распоряжении смертоносное вещество, доступное в больших количествах, а именно хлор. Этот газ приводил к смерти, стимулируя перепроизводство жидкости в легких, отчего человек словно тонул. Оно образовывалось как побочный продукт при изготовлении краски для тканей s немецкой промышленности, принадлежащей "ИГ Фарбен", который удерживал фактически мировую монополию на эти продукты. Карл Дуйс — глава "ИГ Фарбен", однажды уже спас немецкие вооруженные силы от краха. Его изобретением, принесшим ему успех, были синтетические нитраты, важный компонент взрывчатых веществ, обладающих высокой разрушительной силой. Природные нитраты добывались только из месторождений, находящихся под контролем союзников. Одновременно он сотрудничал с ведущим промышленным химиком Германии Фрицем Хабером, возглавлявшим Институт кайзера Вильгельма в Берлине, с целью разработки способа сброса большого количества хлора во вражеские окопы. Эксперименты с заполненными газом снарядами потерпели неудачу (хотя с другим наполнением газовые снаряды позже широко применялись). Непосредственное сливание сжатого хлора из баков с наветренной стороны обещало дать лучшие результаты. 22 апреля 6 тысяч баков, содержащих 160 тонн газа, были установлены напротив Лангемарка, к северу от Ипра, где окопы удерживались силами французской 87-й Территориальной и 45-й дивизий. В состав последней входили полки белых зуавов из Алжира, легкая африканская пехота (белые штрафные батальоны) и стрелки-алжирцы. Рядом располагалась Канадская дивизия, первой из имперских дивизий прибывшая на Западный фронт. Остальную часть Ипрского выступа держали три британские регулярные дивизии, 5-я, 27-я и 28-я.
Полдень 22 апреля был солнечным, с востока дул легкий бриз. В пять часов пополудни серовато-зеленое облако медленно поползло по ветру от немецких окопов К французским, и скоро тысячи зуавов и алжирских стрелков уже бежали назад, хватаясь за горло, кашляя, спотыкаясь, и падали с посиневшими лицами. В течение часа окопы на передовой были оставлены, и в линии обороны, преграждающей путь к Ипру, открылся разрыв более семи километров шириной. Некоторое количество газа дрейфовало в направлении канадских позиций, но их линия устояла и, получив подкрепление, сумела оказать сопротивление атаке немецкой пехоты, которая во многих местах попыталась окопаться, вместо того чтобы наступать. На следующий день на стороне союзников спешно принимались импровизированные меры. Газ был быстро идентифицирован, и, поскольку хлор растворим в воде, подполковник Фергюсон из 28-й дивизии предложил для зашиты завязывать рот мокрой тканью. 24 апреля немцы снова осуществили газовую атаку на канадские позиции, но эффект был значительно меньше, чем в первый день, к тому же были подтянуты подкрепления. И французы, и англичане предпринимали контратаки. 1 мая на изрытых землях южнее Ипра, где под Зиллибеке железнодорожная линия проходит среди земляных отвалов, названных англичанами "Высота 60", "Свалка" и "Гусеница", была проведена еще одна газовая атака. Сегодня воронки и могильные холмы на этом маленьком поле боя все еще источают нездоровую атмосферу, зловещую даже на фоне реликтов Западного фронта. 1 мая, когда солдаты 1-го батальона Дорсетского полка укрывались от обстрела в траншеях, газ начал душить их, а немецкая пехота обрушилась на них с нейтральной территории. Сцена, судя по виду этой земли, была как в аду. Ситуацию спас молодой офицер, второй лейтенант Кестел-Корниш, который схватил винтовку и вместе с четырьмя солдатами, единственными, кто уцелел из сорока человек его взвода, стрелял в газовое облако, не подпуская немцев. Другой офицер, который спасал пострадавших от газа людей, рассказывал; "Почти 200 человек прошли через мои руки… некоторые умирали сразу же, другие — по пути вниз… Я должен был вынести многих, независимо от того, были они мертвыми или нет, хотя бы ради того, чтобы убедиться в этом". Фактически "90 человек умерло от отравления газом в окопе; еще 207 были перенесены на ближайшие перевязочные станции, 46 умерли почти сразу же, еще 12 — после длительных мучений".
