Валерий Киселев - Терская крепость. Реквием Двести сорок пятому полку
4 декабря. Полк продолжал выполнять поставленную боевую задачу. В 6.30 разведрота выдвинулась на отметку 378 для проведения разведки боем в направлении высоты, а также вынести оставшиеся лежать на месте боя тела младшего сержанта Кононова и рядового Очкова, чтобы их эвакуировать.
В 7.00 разведрота под прикрытием мотострелкового и гранатометного взводов выдвинулась в направлении высот нефтеучастка № 129. В 9.30 разведрота достигла указанного рубежа. Личный состав роты приступил к розыску погибших военнослужащих. В 10.30 тела погибших в бою были найдены, также найдены 2 пулемета, РПК и ПКМ. К 11.20 тела погибших и оружие были доставлены на НП полка. В 14.30 на НП полка прибыл НШ СКВО генерал Баранов для ознакомления с обстановкой.
Поздно вечером в районе опорного пункта 4-й роты был обнаружен майор Федоров. По его рассказу было установлено, что они попали в засаду. БРМ подбили из РПГ-7, они сами отстреливались. Выстрелами из РПГ-7 подполковнику Синицыну оторвало правую руку, но он продолжал отстреливаться с левой руки. В ходе боя майор Федоров потерял подполковника Синицына из виду и его местонахождение не знает. Местному населению командование полка поставило ультиматум по выдаче подполковника Синицына.
8 декабря. В обмен на тела убитых боевиков 15-му мсп в районе Октябрьское противник вернул тело подполковника Синицына. Санитарным вертолетом тело было доставлено в сопровождении майора Федорова и отправлено из расположения полка.
Комментарий:
Александр Лихачев, начальник штаба полка, подполковник:
– Еще одно жуткое ЧП тех дней… Начальник автомобильной службы, подполковник, и помощник начальника бронетанковой службы 3-й дивизии, майор, ехали на тягаче и проскочили наши боевые порядки. А там уже духи, выстрел из гранатомета. Начальнику автослужбы руку оторвало.
На третьи сутки майор вышел к нам, рассказал, что прятался от духов, плакался, Юдин сгоряча чуть его не застрелил. У нас были прикопаны десять трупов боевиков, убитых первого декабря, и полковник Юдин договорился через местных жителей обменять их на погибшего подполковника. Он отстреливался с оторванной рукой, полтора магазина расстрелял одной рукой, от болевого шока потерял сознание и умер. Местные жители после боя его чем-то накрыли, поэтому и духи не нашли. Погибшего я видел… Жуткая картина… Его обглодали собаки, выгрызли лицо, живот. Пустые глазницы, носа, ушей нет…
А следом еще одно ЧП…
Из Журнала боевых действий:9 декабря. Семеро военнослужащих отравились какой-то коричневой жидкостью, но остались живы. Возбуждено уголовное дело. Всех их отправили в госпиталь.
Комментарии:
Владимир Пономарев, старшина 4-й мотострелковой роты, старший прапорщик:
– Скорей всего, это была тормозная жидкость. Нашли канистру, понюхали ее и забрали с собой. Вечером в палатке выпили по полкружки, один, сержант, отказался. Еще по полкружки выпили, и – все… Сержант побежал к командиру роты старшему лейтенанту Заврайскому: «Солдатам плохо!» Их быстро в машину – и в полк, вызвали вертолет, и в Моздок. Подействовало это ЧП на всех, все были в шоке…
«Как это пить-то можно было вообще!..»
Эдуард Дроздов, командир медроты полка, старший лейтенант медицинской службы:
– Девятого декабря привезли в медроту семь человек, со слов солдат – выпивших какой-то жидкости. Насколько помню, двое из них уже «загружались» и были без сознания, еще двое были близки к этому. Всеми силами и всеми средствами медроты начали оказание медицинской помощи – промывали желудки, внутривенно лили растворы. По предварительным данным, это был антифриз или тормозная жидкость, в любом случае в составе – этиленгликоль, страшный, смертельный яд, в лучшем случае можно остаться инвалидом.
Позже я видел эту пластиковую канистру с непонятной коричневой жидкостью, понюхал ее, и меня чуть не вывернуло: как это пить-то можно было вообще! И за что они приняли эту отраву? Поздно ночью прилетела «вертушка», всех погрузили и отправили. В госпиталь все были доставлены живыми, но потом стали поступать сведения о смерти одного, другого. Там один или двое из всей компании выжили, не помню точно.
Александр Лихачев, начальник штаба полка, подполковник:
– Тогда из отделения в десять человек пили семеро. Командир отделения запретил им пить эту гадость – не послушали. Трое не пили, один из семерых чуть-чуть пригубил. Инициатором был контрактник из Курска: «Я уже устал без выпивки!» Он в госпитале и умер первым. Когда я прибыл в медроту, вижу: один лежит почти труп, второй орет, не двигается, третий ползает на карачках и кричит: «Я ничего не вижу!» Антифриз же сразу бьет по глазам. Четвертый и пятый еще дышали ровно, присев в углу, а шестой, хотя и выпил, был как огурец. Седьмой только пригубил – он и остался жив: без половины желудка – это был срочник, татарин. Так умерли в госпитале три контрактника и три срочника.
Когда о ЧП узнали в штабе группировки, меня тут же по телефону сняли с должности. Командир полка в этот день был в Моздоке на совещании. Полковник Юдин вернулся и говорит: «Стоило мне уехать, и ты не справляешься».
Александр Шмелев:
– Нам говорили, что они все погибли, потому что выпили антифриз. Один контрактник был закодированный, не пил, и остался живой. Были среди нас и такие, что заходим в дом, первым делом аптечку ищут. Промедол давали только во время боевых действий, перед боем. По две штуки. Срочники где-то набрали антидот, у него наркотическое действие.
Однажды ходили за водкой – мужик-чеченец дал нам пять бутылок на двенадцать человек – и все разных сортов. На валенки водку меняли!
– А это что – история? – спрашиваю.
Юрий Чердаков:
– Перед Грозным нам выдали валенки, на резиновой подошве, но по размеру они никому не подходили, все одного – 39-й. Снегу не было, но минус 15–20 градусов стояло. Валенки были такие маленькие, что только их пропить, вот мы их и пропили. 39-й размер – ну кому они нужны? Зато командование доложило наверх: «Валенками солдат снабдили!» Мы их тоже списали…
Как цыганский табор жили… Кто-то из командиров в шутку: «Чтобы со следующей мародерки одеяла и подушки были одного цвета!» А как подберешь? У нас вообще ничего не было. Война есть война, никто на это не обижался. Щетки зубные и то были трофейные, бэушные. Никакой торговли не было, чтобы хоть что-то можно было купить.
«Парни, поздравляю, у нас вши…»
Александр Шмелев:
– Лейтенант Терехов, командир взвода, вечером сжигает свои трусы у землянки и говорит: «Парни, поздравляю, у нас вши». И все как-то сразу начали чесаться. После Грозного, в феврале, генерал Баранов хотел вручить всему нашему батальону медали «За отвагу». В подарок нам привезли вместе с медалями «КамАЗ» нового нательного белья. «Чтобы все были чистые, побритые, – офицеры говорили, – вот вам чистое белье». Раздали, а оно все вшивое оказалось. Хотя новое, со склада, не стиранное ни разу. Вши завелись в условиях хранения, на складе, от влажности. Мы все это вшивое белье сдали. Скандал был, и Баранов после этого отказался вручать нам награды…
Юрий Чердаков:
– Спустя время некоторые из нас стали беспокоиться, что появятся постельные вши. Но какие там постельные вши, если у нас постелей не было! Спали в одежде, не раздевались неделями. У многих контрактников было свое белье. Я приехал в полк со своим запасом трусов и носков, в армии никогда не брал белья никакого. Если вшей нет, мог белье постирать, а есть – просто выбрасывал.
Алексей Горшков, командир взвода ЗУ-23 зенитного дивизиона, старший лейтенант:
– Бытовых условий на передовой нет. Блиндажи – это громко сказано – норы. Где переночевать – заботились сами. На войне теплые вещи и еда мародеркой не считается, поэтому собирали в разбитых домах подушки, одеяла.
Питание у нас было не котловое, старшина привозил хлеб, муку, сгущенку, тушенку. У нас были кастрюли, штатный повар, иногда и сами готовили, чай кипятили.
Из дневника Алексея Горшкова:
11.12.99 г. Прибыли в Моздок. Чувствуется приближение войны. Повсюду комендачи, люди в летных куртках, камуфляжах без знаков различия. По улицам патрули ОМОНа и военной комендатуры. Слышен гул реактивных движков – где-то рядом находится аэродром. По улицам и дорогам туда-сюда снуют БТРы и БМП «ВВ» и федералов.
12.12.99 г. «Вертушкой» прибыл на КП группировки «Запад». Оттуда на броне час езды, и мы приехали в полк. Повсюду горы и сопки, все небо затянуто черным дымом – горят нефтяные скважины.
13.12. 99 г. Принял должность и дела КВ. Осмотрел «Уралы» и ЗУ, проверил закрепленное оружие и МС. Получил свой АКС и карту.
