Евгений Марков - Славянская спарта
Самъ Буда-Пештъ промелькнулъ почти незамѣтно, потому что мы прорѣзали его въ сторонѣ предмѣстій и только издали могли любоваться на цѣлый лѣсъ фабричныхъ и заводскихъ трубъ, окружающихъ его волнистыми хвостами своихъ безчисленныхъ дымовъ, на старинную крѣпость Буды, вѣнчающую собою крутой холмъ надъ волнами Дуная, да на самъ широкій Дунай, черезъ который мы пронеслись по прекрасному желѣзному мосту немного ниже города. Вокзалъ Буда-Пешта — громадный и великолѣпный, но здѣсь все только Венгрія и ничего кромѣ Венгріи. Ни одной нѣмецкой надписи нигдѣ, ни одного нѣмецкаго слова ни отъ кого.
Отъ Буда-Пешта — курьерскій поѣздъ въ Галицію уже безъ спальныхъ вагоновъ; а очень скоро изъ курьерскаго онъ обратился въ самый возмутительный поѣздъ «на долгихъ». Насъ неожиданно остановили глубокою ночью на серединѣ дороги, и совсѣмъ сонныхъ стали выгонять изъ вагоновъ, объявляя, что дорогу размыло сильными горными дождями и что нужно пройти около полуверсты пѣшкомъ черезъ ложбину до другого поѣзда, который высланъ намъ на встрѣчу. Ночь была хоть глазъ выколи; дождь лилъ какъ изъ ведра, и глинистая почва размякла, какъ тѣсто, такъ что нога уходила по щиколку въ грязь. Поѣздъ стоялъ въ какомъ-то лѣсномъ ущельѣ Карпатскихъ горъ, въ которомъ ночной вѣтеръ вылъ пронзительно, какъ въ трубѣ, барабаня безъ милосердія намъ въ лицо косыми струями дождя. Не видно было, куда идти, и на каждомъ шагу можно было полетѣть въ темнотѣ куда-нибудь въ обрывъ; а тутъ еще изволь тащить съ собою чемоданы, сакъ-вояжи и всю наскоро захваченную изъ вагона дорожную рухлядь. По счастію, нашлись какіе-то услужливые люди, которые согласились нагрузиться нашимъ багажомъ, и хотя исчезли сейчасъ же въ темнотѣ, оставляя меня раздумывать объ ихъ дальнѣйшихъ намѣреніяхъ и о будущей судьбѣ нашихъ чемодановъ, но тѣмъ не менѣе дали мнѣ возможность провести жену до освѣщеннаго мѣста, гдѣ стояли длинными рядами, съ пылающими смоляными факелами въ рукахъ, совсѣмъ какъ въ какой-нибудь сценѣ романтической оперы, закутанные въ вывороченныя мѣхомъ бараньи шкуры, въ нахлобученныхъ широкополыхъ шляпахъ, черныя, усатыя фигуры, которыя казались еще мрачнѣе и таинственнѣе отъ странно освѣщавшаго ихъ, перебѣгавшаго по ихъ суровымъ лицамъ краснаго отблеска факеловъ. Это администрація желѣзной дороги очень кстати догадалась выслать человѣкъ пятьдесятъ словаковъ, туземцевъ этихъ горъ, чтобы помочь публикѣ перебраться по проложеннымъ доскамъ черезъ размывы дороги.
Только въ 5 ч. утра мы добрались до Лавоча. Къ нашему горю, утренній поѣздъ не дождался насъ и ушелъ. Слѣдующаго поѣзда приходилось ждать до 7 часовъ вечера и въ свою очередь упустить необходимый дальнѣйшій поѣздъ. Когда мы всѣ, продрогшіе, не выспавшіеся, обезкураженные рядомъ неудачъ, высыпали изъ вагоновъ и безпомощно толкались на открытой галереѣ воздала, запертаго потому, что въ этотъ часъ не полагалось никакого поѣзда, мы были похожи на обмершихъ осеннихъ мухъ… Но съ нами было нѣсколько галиційскихъ евреевъ, спѣшившихъ по дѣламъ въ Львовъ, и они-то первые стали раскидывать своимъ изобрѣтательнымъ умомъ, какъ бы намъ выбраться изъ нашего горестнаго положенія. Послѣ нѣсколькихъ безплодныхъ аттакъ на начальника станціи, чтобы онъ приказалъ насъ везти дальше до Сколы въ томъ же поѣздѣ, у находчивыхъ израильтянъ сейчасъ же составился другой планъ. Они стали сновать по публикѣ съ подписнымъ листомъ, — кто желаетъ участвовать въ заказѣ дли насъ экстреннаго поѣзда до Сколы, гдѣ почему-то являлась возможность сѣсть въ какой-то проходящій поѣздъ, и сколько кто можетъ заплатить за это удовольствіе. Публика была небогатая и нетароватая, и огромное большинство — III-го класса: кто записывалъ гульденъ, кто два, такъ что никакъ не набиралось требуемыхъ 68 гульденовъ. Чтобы ускорить дѣло, я вынужденъ было свеликодушничать и дать за себя 12 гульденовъ, но очень скоро узналъ изъ секретнаго доклада одного изъ израильтянъ, что оба иниціатора подписки обдѣлали дѣло такъ, что имъ не только не пришлось ничего заплатить за себя, но еще и осталась малая толика за хлопоты…
Чтожъ! всякая изобрѣтательность должна быть оплачена. Экстренный поѣздъ кое-какъ собрали и отправили насъ, наконецъ, дальше. Кругомъ насъ — дикая живописность лѣсныхъ горъ, еловые и сосновые лѣса, густою гривою покрывающіе хребты и пики, шумящіе горные ручьи, пильни, доски, бревна, обозы съ лѣсомъ…
Мы перерѣзаемъ Карпаты и въѣзжаемъ въ Галицію. Здѣсь никакой другой промышленности, кромѣ истребленія лѣсовъ. Австрія дѣлаетъ все возможное, чтобы не дать развиться здѣсь мѣстнымъ фабрикамъ и заводамъ въ подрывъ нѣмецкимъ и венгерскимъ. Забитые, апатичные словаки, въ своихъ круглыхъ войлочныхъ шляпахъ, въ плащахъ изъ грубаго сукна, въ замашнихъ портахъ и рубахахъ, обутые въ первобытныя сандаліи изъ сыромятной кожи, уныло бредутъ по дорогамъ, уныло толпятся у вокзаловъ, съ холщевыми мѣшками на плечахъ. Это краснокожіе индѣйцы своего рода, обреченные на прогрессивное вымираніе подъ напоромъ враждебной имъ нѣмецко-венгерской культуры, вынужденные всякимъ насиліемъ, политическимъ и религіознымъ, очистить поскорѣе мѣсто въ родной землѣ своей болѣе, чѣмъ они, достойному, горделивому и тиранническому племени…
Съ нами въ вагонѣ оказался молодой польскій монахъ-миссіонеръ, родомъ изъ Варшавы, но окончившій курсъ на богословскомъ факультетѣ римскаго университета; онъ теперь занимаетъ во Львовѣ должность вице-ректора какого-то духовнаго училища, а раньше былъ въ болгарской миссіи и свободно говоритъ по-болгарски и итальянски.
Польскій богословъ все время передавалъ намъ свои скорбные взгляды на усиленіе еврейскаго господства въ Австро-Венгріи.
— Вся Венгрія въ рукахъ евреевъ и франмасоновъ, — горячо увѣрялъ онъ насъ:- всѣ лучшіе дворцы въ Пештѣ на улицѣ Андраши — еврейскіе; всѣ капиталы, вся торговля, вся журналистика — еврейскіе! То же и въ Вѣнѣ. Но въ Пештѣ тѣмъ опаснѣе, что евреи слились подъ видомъ франмасоновъ съ христіанами, — въ Вѣнѣ они пока держатся отдѣльно. Бургомистръ Пешта — еврей; евреи проводятъ законы о разводѣ, о гражданскомъ бракѣ, чтобы разрушить христіанское общество, чтобы все потопить въ невѣріи и космополитизмѣ… Въ Италіи, въ Римѣ евреи тоже пріобрѣтаютъ съ каждымъ днемъ громадное значеніе. Сонино — министръ финансовъ, напримѣръ, — еврей. Если итальянское королевство скоро не уничтожится, и папа не установитъ свою власть надъ всею Италіей, то и ей грозитъ судьба Австро-Венгріи, и она обратится въ еврейское царство! — закончилъ пророческимъ голосомъ молодой ксендзъ.
Но въ это время поѣздъ нашъ уже останавливался подъ навѣсомъ львовскаго вокзала, и мы торопливо бросились брать билетъ на ожидавшій насъ поѣздъ на родину…
Евгеній Марковъ.
1898
Примечания
1
Горохъ Курцола тѣсно сбитъ своими высокими средневѣковыми домами въ стѣнахъ старинной крѣпости, у подножья цитадели, вѣнчающей холмъ. Съ трехъ сторонъ ея на высотахъ еще три венеціанскихъ форта, теперь, кажется, запущенныхъ. Но часть мирныхъ жилищъ торговаго люда не усидѣла въ переполненныхъ крѣпостныхъ оградахъ и выплеснула изъ нихъ вонъ, свободно разлившись по берегу моря.
2
Курцола — обычная стоянка австрійскаго военнаго флота. Противъ Курцолы берег] Далмаціи отлично обработаны; по крутизнамъ горъ, чуть не до самыхъ вершинъ — виноградники, фиговые и масличные сады. Когда пароходъ нашъ не загораживается со стороны моря массивными горбами какого-нибудь длиннаго острова, въ родѣ Лезины или Курцолы, качка дѣлается очень чувствительной, хотя дуетъ мистраль, сѣверо-западный вѣтеръ, особенно любимый прибрежными жителями, приносящій имъ прохладу среди лѣтняго зноя, безъ котораго все адріатическое побережье, начиная отъ Тріеста и Фіума до Рагузы и Каттаро, пропало бы отъ жары.
3
Когда пароходъ нашъ идетъ близко къ берегу, нельзя не удивляться, съ какимъ терпѣніемъ и упорствомъ далматинцы обработываютъ свои горныя вручи; лѣски они бережно сохраняютъ, а всѣ голые скаты тщательно расчищаютъ отъ камней на поразительную высоту. Вырытые камни аккуратно сложены у нихъ копнами, скирдами, цѣлыми валами, такъ что издали кажется, будто громадныя стада скота разлеглись по всѣмъ склонамъ горъ; на освобожденныхъ отъ каменьевъ полянахъ — все разбиты виноградники. Любопытна здѣсь горная деревенька подъ оригинальнымъ названіемъ «Свита недѣля», надъ которою въ глубинѣ отвѣсныхъ скалъ зіяетъ большая черная пещера съ церковью и кладбищемъ — можетъ быть, воспоминаніе какого-нибудь древняго капища подземному богу Аида…
4
На Крупѣ проживать нерѣдко и безвременно погибшій Рудольфъ, наслѣдный принцъ Австро-Венгріи; старинная легенда, связанная съ этимъ островомъ, повѣствующая, что никто изъ жившихъ въ палатахъ Крума владѣльцевъ его не умиралъ своею смертью, случайнымъ образомъ оправдалась и на обоихъ этихъ представителяхъ Габсбургскаго дома.
